Проснувшись до восхода солнца, она тихо заплакала. Когда дилижанс был готов к отправке, у нее болела голова, а глаза опухли. Четверо ее спутников пытались заговорить с ней, но она лишь кивала в ответ. Все задавали ей один и тот же вопрос: куда она едет?
Глядя в окошко невидящим взглядом, Риган и сама задала себе тот же самый вопрос. Сбежала ли она от Трэвиса для того лишь, чтобы доказать, что сможет жить независимо? Или она действительно считала, что он хочет Марго?
Она не знала, как ответить на эти вопросы, и просто ехала то в одном, то в другом дилижансе, смотрела в окно на меняющийся пейзаж и даже не расстраивалась из-за отсутствия приличной пищи и возможности отдохнуть.
Однажды после полудня она в каком-то оцепенении вышла из дилижанса на остановке, где стояло всего несколько домов.
— Это конец маршрута, мадам, — сказал кучер дилижанса, помогая ей сойти на землю.
— Простите? — не поняв, переспросила она.
Он терпеливо взглянул на нее. В течение последних двух дней она пребывала в каком-то оцепенении, и он подумал даже, что она не совсем нормальная.
— Здесь заканчивается маршрут дилижанса. За Скарлет-Спрингс ничего нет. Там живут индейцы. Если вы намерены ехать туда, то вам придется нанять телегу.
— Я смогу здесь найти комнату?
— Мадам, это еще даже не поселок. Здесь нет гостиниц. Послушайте, вам нужно либо ехать дальше, либо вернуться. Здесь остановиться негде.
Возвратиться? Разве может она возвратиться к Трэвису и его любовнице?
Откуда-то из-за дилижанса раздался женский голос:
— У меня есть комната. Она может остановиться у меня, пока не решит, что делать дальше.
Оглянувшись, Риган увидела небольшого роста полненькую рыжеватую блондинку с огромными голубыми глазами.
— Меня зовут Брэнди Даттон. У меня есть домик неподалеку отсюда. Не хочешь остановиться у меня?
— Хочу, — сказала Риган. — Я могу заплатить вам.
— Об этом не беспокойся. Мы как-нибудь сговоримся.
Схватив чемодан Риган, Брэнди повела ее к своему дому.
— Я увидела, как ты стояла там, такая маленькая и растерянная, что мне стало жаль тебя. Ты выглядела совсем как я три месяца назад. Мои родители умерли, оставив мне этот домишко и больше почти ничего. Ну вот мы и пришли.
Она привела Риган в ветхий маленький домик.
— Садись, а я приготовлю кофе. Кстати, как тебя зовут?
— Риган Стэнфорд, — ответила Риган, не подумав, потом пожала плечами: незачем ей скрывать свое имя. Судя по всему, Трэвис совсем не заинтересован в ее возвращении.
Риган отхлебнула кофе, и, хотя вкус его ей не понравился, он ее немного взбодрил. Однако слезы все равно готовы были брызнуть из глаз.
— Похоже, тебя тоже не миновала какая-то трагедия, — сказала Брэнди, отрезая кусок пирога и подавая ей.
Трагедия? Мужчина, который хотел жениться на ней, несмотря на то, что презирал ее; дядюшка, который ее терпеть не мог; мужчина, который женился на ней из-за того лишь, что она носит его ребенка… Она могла лишь кивнуть в ответ на вопрос Брэнди.
Заметив, что Риган лишь прикоснулась к пирогу, Брэнди спросила с сочувствием, не хочет ли она прилечь. Оставшись одна в крошечной спальне, Риган дала волю слезам.
Она не слышала, как Брэнди вошла в комнату и заключила ее в объятия.
— Можешь рассказать мне обо всем, — прошептала она.
— Мужчины! — всхлипнула Риган. — Я влюблялась дважды, и оба раза…
— Можешь не продолжать, — сказала Брэнди. — О мужчинах я знаю все. Два года назад я влюбилась в мужчину, считала, что такого, как он, больше нет на белом свете, поэтому однажды ночью я тайком вылезла из окна своей спальни, не оставив даже записки родителям, и бежала с ним. Он говорил, что хочет жениться на мне, но все не мог выбрать подходящего времени, а шесть месяцев тому назад я застала его в постели с другой женщиной.
Услышав это признание, Риган разрыдалась еще сильнее.
— Я не знала, куда мне деться, — продолжала Брэнди. — Поэтому я отправилась домой, а мои чудесные родители приняли меня назад, и я не услышала от них ни слова упрека. Через две недели они оба умерли от скарлатины.
— Я… сочувствую тебе, — шмыгнув носом, сказала Риган. — Значит, ты тоже осталась одна.
— Именно так, — подтвердила Брэнди. — В моем распоряжении этот домишко, который того и гляди рухнет мне на голову, и каждый мужчина из тех, кто здесь проезжает, причем все они клянутся сделать меня самой счастливой женщиной в мире.
— Надеюсь, ты им не веришь, — сказала Риган.
Брэнди рассмеялась:
— Ты начинаешь рассуждать, как я, но выбор у меня невелик: либо выйти замуж за одного из них, либо умереть от голода здесь.
— У меня есть деньги! — воскликнула Риган. К ее досаде, в кармане осталось всего четыре серебряные монеты. — Подожди минутку! — воскликнула она и, бросившись к чемодану, извлекла оттуда сапфировый браслет и бриллиантовые серьги.
Брэнди поднесла их к свету.
— Один из твоих мужчин, должно быть, заботился о тебе.
— Когда он был со мной, — сказала Риган и удивленно схватилась за живот.
— Ты больна?
— Нет, мне показалось, что ребеночек толкнул меня, — сказала она.
Брэнди вытаращила глаза от неожиданности, потом принялась хохотать.
— Что за удивительная парочка мы с тобой! Две отвергнутые женщины, которые в данный момент ненавидят весь род мужской, — ее тон не вызывал сомнения в том, что мнение это переменится, — у которых имеется пара ювелирных изделий, четыре серебряные монеты, полуразвалившийся домишко и младенец на подходе. Как нам не умереть с голоду приближающейся зимой?
То, как она сказала «нам», и намек на совместную зимовку здесь вызвали у Риган некоторый интерес. Трэвису она не нужна, но ведь как-то выжить надо. Ощутив еще один толчок ребенка, она улыбнулась. За последние несколько месяцев она мало думала о ребенке. Трэвис поглощал все внимание и, кроме него, она ничего не видела.
— Съешь-ка еще пирога и давай поговорим, — сказала Брэнди.
Риган думала о будущем без особой радости, но ради ребенка придется что-то планировать.
— Ты сама пекла этот пирог? — спросила Риган, с аппетитом поглощая свой кусок.
Брэнди с гордостью улыбнулась:
— Единственное, что я умею делать, — это готовить. К десяти годам я одна готовила всю еду в доме родителей.
— У тебя по крайней мере есть хоть какой-то талант, — печально сказала Риган. — А я вот ничего не умею делать.
Брэнди уселась за старый стол.
— Я могла бы научить тебя готовить. Я подумывала о том, чтобы делать выпечку и продавать ее людям, проезжающим через Скарлет-Спрингс. Вдвоем мы могли бы делать достаточно, чтобы прокормиться.
— Значит, это Скарлет-Спрингс? Так называется это место?
Брэнди с сочувствием взглянула на нее:
— Насколько я понимаю, ты просто села в дилижанс и поехала до конца маршрута.
Риган кивнула, приканчивая свой пирог.
— Если хочешь попытаться и не боишься работы, то мне твоя компания подойдет.
Они обменялись рукопожатием.
Брэнди потребовалась неделя, чтобы понять, что Риган действительно не умеет готовить, но сдалась она только через десять дней.
— Бесполезно, — вздохнула Брэнди. — Ты забываешь положить либо дрожжи, либо половину муки, либо сахар или еще что-нибудь.
— Извини меня, — сказала Риган. — Я стараюсь изо всех сил.
Окинув ее критическим взглядом, Брэнди сказала:
— Хочешь знать, что ты действительно умеешь делать? Ты умеешь нравиться людям. Ты такая наивная и такая чертовски миловидная, что даже женщинам, не говоря уже о мужчинах, хочется позаботиться о тебе.
Трэвис тоже хотел позаботиться о ней, но это продолжалось недолго.
— Я не уверена, что ты права. Зачем нужен такай талант?
— Чтобы торговать. Я буду готовить, а ты продавать. Ты будешь со всеми мила, но торговаться станешь как проклятая. И никому не позволишь заплатить за товар меньше, чем мы запрашиваем.
На следующее утро дилижанс привез шесть человек в дополнение к тем, которые разбили лагерь за Скарлет-Спрингс в ожидании попутчиков, отъезжающих на Запад. Риган, подчиняясь импульсу, подняла цены на выпечку, но у нее моментально раскупили все, не задавая никаких вопросов.