Джордж Фарнум нарушил напряженное молчание. Он откашлялся, потер шею и сказал:
— Да, мисс Меррит… Тут слишком много, чтобы проглотить сразу, не прожевывая.
Она подняла на него глаза.
— Я понимаю вас, мистер мэр.
— И у нас в кармане не так много денег, — добавил Фарнум.
— Но мы находимся, — настаивала она, — выражаясь вашими же словами, в одном из богатейших карманов Америки. Я слышала, что, когда здесь стало известно о подписании мира с индейцами, старатели выражали свою радость тем, что разбрасывали на улицах золотой песок.
— Это верно, — согласился Фарнум, — но так делали те, у кого нет семей. Их здесь большинство, и они наверняка не станут поддерживать строительство школы. Сама земля тоже достаточно дорого стоит.
— Тогда предложите самым богатым жителям, чтобы они оказали поддержку. Устройте сбор средств в помощь школе. А лучше, если… Я сама возьмусь за это дело, хорошо? Мне будет легче, поскольку у меня газета, и я уже опрашивала семьи, где есть дети, и знаю, кто из них готов внести деньги для будущей школы.
— Прекрасно, мисс Меррит. Что касается земли… Вы уже знаете, где ее взять под школьное здание?
— Я здесь всего неделю. Нет, не знаю… Но знаю, что образование совершенно необходимо. Его нельзя откладывать на потом…
Было решено вынести все эти вопросы на следующее общегородское собрание, о котором Совет объявит через газету. Проголосовали также и за то, чтобы все решения Совета и собраний публиковались в газете на следующий день.
Когда заседание закончилось, Сару окружили мужчины. Они вились вокруг нее, как мухи вокруг куска сырого мяса. Старатели и владельцы контор и магазинов — чистые, неряшливые, молодые, старые — все они, казалось, позабыли уже, что она единственная среди них, носящая юбки, и пытались поговорить с ней на равных. Здесь были Тедди Рукнер, Голландец Ван Арк, док Терли, Бен Уинтерс — хозяин гостиницы, в которой она жила, Энди Тейтем и Элиас Пинкни, который, с трудом пробившись через толпу, завладел рукой Сары и держал ее с видом собственника.
Ноа некоторое время смотрел на все это со своего места, затем встал и направился к заполненному людьми проходу. Когда он оказался вблизи Сары, их глаза встретились. Он коротко кивнул ей, она ответила тем же, и он пошел к выходу.
К его неудовольствию и даже смятению, этой ночью, когда он лежал в постели, к нему пришли мысли о Саре. Он вспомнил, какой увидел ее в конце собрания — окруженной возбужденными мужчинами, суетящимися вокруг словно одуревшие щенки. Какими же могут быть глупыми мужчины, когда у них нехватка женщин! Ведь, черт возьми она сложена, как двенадцатилетний мальчишка, и не намного женственнее лицом… Оно у нее какое-то удлиненное, нос чересчур тонкий… Ко всему еще очки придают ей дурацкий ученый вид, да и непривычно глядеть в глаза женщины почти одного с тобой роста.
Но глаза, надо признать, красивые. Когда снимет окуляры и уставится на тебя — пробирает аж до пяток!..
Мать в одном, пожалуй, права. Сара Меррит непростая штучка: смышленая и неробкого десятка. Кто из женщин осмелился бы так запросто явиться на собрание городского Совета, где одни мужчины, да еще наводить на них критику, бомбардировать разными предложениями, одно другого сложнее?.. Конечно, издатель газеты в любом городе числится не среди последних, но чтобы женщина.. Тьфу!
Однако ее смелость поразила его в самое сердце…
Следующее утро выдалось сумрачным и холодным Ноа проснулся, взглянул в окно, натянул одеяло до самого подбородка. Он слышал, как внизу гремели железные заслонки — миссис Лоретта Раундтри разводила огонь в печке. Из соседней с ним комнаты до Ноа доносился храп соседа.
Он решил еще немного погреться под одеялом. Нет, ну какого дьявола?! Почему он опять подумал об этой Саре Меррит?.. Вот привязалась! Прямо напасть какая-то…
Он постарался выкинуть ее из головы, сел на постели, потянулся, потом надел штаны и ботинки, вышел из комнаты. Возвратившись после короткой прогулки, вымылся ледяной водой и побрился. Вода была так холодна, что, казалось, живот прилипает к позвоночнику. Смочив волосы, он небрежно зачесал их на одну сторону и дал волю вести себя, как им захочется. Когда высохнут, они, как обычно, будут торчать во все стороны из-под шляпы.
С первого этажа уже доносился запах жареного мяса и кипящего кофе, в доме становилось теплее. На лестнице и в холле раздавались шаги. Ноа натянул на себя красную фланелевую рубашку, черный кожаный жилет, приколол шерифскую звезду и, оставив ремень с револьвером в кобуре висеть на спинке стула, спустился вниз к завтраку.
Он вошел в комнату, но, не сделав и двух шагов к столу, остановился как вкопанный.
За столом сидела Сара Меррит, она в это время как раз откусывала кусок печенья,
Их взгляды скрестились, она опустила руку. Очень медленно. Остальные жильцы тоже перестали есть. Несколько секунд Сара смотрела на Ноа, затем сглотнула и вытерла губы салфеткой.
— Да… — проговорил он, проходя к столу. — Это неожиданность… Доброе утро всем.
Все ответили «доброе утро». Все, кроме Сары.
Он уселся на свое обычное место, прямо напротив нее, потянулся к овальному блюду за куском мяса. Только тогда он услышал голос Сары, прозвучавший как эхо:
«Доброе утро»
Из кухни появилась миссис Раундтри, миловидная женщина с родимым пятном величиной с семечко дыни на правой щеке. Она водрузила на стол огромную сковороду с жареным картофелем
— По-моему, вы уже знакомы, — обратилась она к Саре и Ноа.
— Да, — ответил тот — Мы встречались.
Сара наконец обрела голос.
— Вы тут живете? — спросила она.
— С тех пор как Лоретта открыла свой пансион.
Миссис Раундтри наполнила кружку Ноа из серо-голубого кофейника.
— Мисс Меррит въехала только вчера, — пояснила она.
— А где же Маккули? — спросил Ноа, обводя глазами стол.
Жестянщик Маккули еще вчера сидел на том месте, где сейчас была Сара.
— Он так соскучился по своей семье, — отвечала Лоретта, — что решил вернуться к себе в Арканзас. Я подумала, было бы неплохо разбавить наше общество женщиной и пригласила мисс Меррит занять его место.
Ноа ничего на это не сказал — он намазал джем на кусок бисквита, отрезал себе еще кусок мяса.
Том Тафт, сидевший слева от него, произнес
— Мы тут как раз говорили о вчерашнем спектакле у Ленгриша
— Вы что, ходили туда? — спросил Ноа, делая усилие, ради хозяйки, чтобы поддержать застольную беседу. Казалось, Сара тоже делает усилие:
— Да. Думаю в следующем номере газеты напечатать отзыв о спектакле. Пусть в окружающем нас мире знают, что здесь, в Дедвуде, мы тоже не забываем о культуре. Ведь труппа Ленгриша — одна из самых известных сейчас в Америке, насколько я слышала. Спектакль поставлен очень хорошо, по-моему Вы уже видели «Мух в сорняках», мистер Кемпбелл?
— Ага.
Он понял глаза, заметил, что лицо у нее напоминает по цвету его красную рубашку.
— И что думаете об этой пьесе?
— Мне тоже вроде понравилось, — ответил он.
— Слава Богу, мы нашли наконец что-то, в чем пришли к согласию!
Снова их взгляды встретились, и он чуть не подавился большим куском мяса, но сумел его проглотить.
— Может быть, не только в этом, — пробормотал он.
— Разве было что-то другое? — спросила она.
— Пожалуй, то, о чем вы говорили вчера вечером на городском Совете. Я согласен по всем пунктам. И благодарю вас, что подняли вопрос о помещении для тюрьмы.
— Незачем благодарить меня. Все это и так очевидно.
— Но вы говорили так убедительно.
— Разве я могла иначе, как вы думаете? Ведь у меня в тюремных делах появился собственный опыт, не так ли? — Она слегка приподняла левую бровь.
— Не очень удивлюсь, если все, о чем вы говорили, будет выполнено, — отозвался он.
— Известно из истории, что, когда мужчины начинают что-то, они могут сделать многое. Но потом все-таки приходят женщины и значительно улучшают сделанное.
Он еще раз не мог внутренне не подивиться ее умению выражать свои мысли. Даже полушутя.
Он спросил:
— Вы на самом деле собираетесь устроить заем в пользу школы?
— Непременно. И начну с того, что напишу обо всем в газете. О том, что нужно выделить участок земли и немедленно начать строительство. Если не получится, у меня есть другая идея — кое-кого попросить о том, чтобы дали землю просто как дар.
— Ну-ну, — пробормотал он с легкой усмешкой, поднося ко рту кружку с кофе.