– Я не спрашивал, но, как бы то ни было, рисковать нельзя.
Темно-карие глаза Рата встревоженно посмотрели на Гриффина:
– Что собираешься предпринять?
На память мгновенно пришла мисс Свифт, и неожиданно его охватило спокойствие. Ему нравился наклон ее головы, когда она о чем-то его спрашивала, ее мягко скругленные плечи и решительно сжатые прекрасные губы. Влечение, которое она разбудила в нем, никуда не делась, оставалось с ним и заставляло постоянно о ней думать.
Гриффин неохотно выбросил мысли о мисс Свифт из головы. Сейчас не время и не место думать о женщине, которая привлекла его внимание, даже не прилагая к этому усилий, скорее наоборот: постоянно давая отпор.
Он мрачно уставился на друзей:
– Я сумею уберечь сестер.
– Не думаешь, что стоит отложить их дебют на год? – спросил Рат, рассеянно протирая запотевшее окно.
– Поначалу думал, но это было бы несправедливо: последние два года они только и говорили что о дебюте. К тому же те, кто замышляет месть, тоже станут выжидать.
– А таких, возможно, найдется немало, – вздохнул Рат.
Хок кивнул.
– Сэр Уэлби был уверен, что никого из холостяков постарше в той компании не было, – вспомнил Гриффин. – Хоть зрение его и подводит, он считает, что распознал бы голоса тех, кто давно посещает «Уайтс».
– Похоже, кое о чем мы можем догадаться, – оживился Рат. – Например, по крайней мере у одного из них есть сестра, которая была дебютанткой в том году, когда мы заключили пари.
– Может, кузина или дочь, – вставил Хок. – Нельзя также исключить, что эти мстители просто наглецы, любители пошутить, как когда-то мы.
– Что ж, вполне правдоподобно, – согласился Гриффин.
– Мы знаем, что дебютанток в тот год было двенадцать, но не уверен, что смогу вспомнить имена, – заметил Хок.
– Верно, – покачал головой Рат, – но, может, вместе мы вспомним больше и сумеем определить, кто задумал недоброе.
– Если не сумеем, ты не узнаешь, кто серьезно заинтересован в том, чтобы уничтожить репутацию близняшек.
Рат глубоко вздохнул:
– Какое отношение имеют юные леди к тому, что сделали мы?
– Для тех, кто задумал мне отомстить, это значения не имеет, – ответил Гриффин. – Они знают, что их сестры, кузины или дочери тоже были невинны, когда мы устроили ту дурацкую выходку. Уверен: они готовы ждать вечно, чтобы осуществить задуманное.
Друзья уставились на Гриффина, но промолчали, понимая, что тот прав.
Хок медленно побарабанил пальцами по колену:
– Я всегда надеялся, что придет день, когда мы сможем исправить ошибки своего прошлого.
– Вряд ли это произойдет сейчас, когда мисс Гонора Труф решила, снова вытащив эту историю на свет божий, поднять продажи своего грязного листка до небес, – свирепо пробормотал Рат.
– Почему мы не подумали тогда, что и наши сестры вырастут и станут молодыми леди? – горестно проговорил Хок.
– В голову не пришло, – вздохнул Рат. – Хок, у тебя ведь тоже есть младшая сестра?
– Да, в будущем году ее дебют.
Троицу прозвали сент-джеймсскими повесами, конечно, не за благотворительную работу для церкви, но Гриффин не мог осуждать друзей. После окончания университета он пустился во все тяжкие, и ничто, кроме наслаждений, его не интересовало. У него были самые красивые женщины и деньги без счета, вино и карты. Он выбросил на ветер тысячи фунтов и за все это время ни разу не подумал о будущем.
– Я знаю, о чем вы оба думаете, – заметил Рат. – И вы правы: у меня нет сестер, и пари было моей идеей.
– Но мы же согласились, – возразил Гриффин твердо, – так что все несем ответственность поровну.
– Да, ты прав, – согласился Хок. – В то время мы были слишком эгоистичны и самонадеянны, чтобы думать о ком-то, кроме себя.
– Слишком молоды, слишком высокомерны и слишком богаты, и это не пошло нам на пользу, – добавил Гриффин.
– Не пойму одного: каким образом эта история опять всплыла – ведь было столько не менее шумных скандалов, – сказал Рат.
– Беда еще в том, что желтая пресса решила ее воскресить как раз перед тем, как моим сестрам предстоит выйти в свет.
– Проклятье! Сколько нам тогда было? Восемнадцать? Девятнадцать? Во всем мире не найдется отца, брата или кузена, который не натворил в юности глупостей.
– Но большинство вышли сухими из воды, – напомнил Хок. – В отличие от нас.
– Но мы же никому не желали зла и ни одной девушке не причинили вреда. Когда все было сказано и сделано, мы всего лишь доказали, что каждая молодая леди независимо от того, какие шансы у нее были на хорошую партию, независимо от того, красива она или нет, застенчива или общительна, хочет иметь тайного обожателя.
– И готова встречаться с ним, но так же тайно, – добавил Хок. – Полагаю, отцам и братьям такие выводы не понравились.
Рат грустно вздохнул:
– Нет, но мы добились своей цели: доказали, что тот, кто написал всю эту чушь о том, как именно джентльмен должен ухаживать за леди, ошибался.
Хок стряхнул дождевые капли с рукава сюртука:
– Дружище, мы как-то можем тебе помочь?
Гриффин усмехнулся:
– Я все ждал, когда кто-нибудь из вас задаст этот наиважнейший вопрос.
Рат подался вперед, оперся локтями о колени и, уставившись на Гриффина, попросил:
– Поделись, что намерен предпринять.
– И это я ожидал услышать, – кивнул Гриффин. – Ты можешь жениться на Саре, а ты, Хок, – на Вере.
– Погоди! – воскликнул Рат, поднимая руки и откидываясь на спинку сиденья. – Я как-то не готов.
«Еще бы!» – усмехнулся про себя Гриффин.
– Я тоже! – немедленно вставил Хок, ерзая на сиденье. – И тебе хорошо известно, что мы не можем пойти на это.
Гриффин намеренно выдерживал паузу, переводя взгляд с одного на другого. Нечасто у него появлялась возможность видеть, как эти двое извиваются словно червяки на горящих угольях. Он сполна насладился их смятением, прежде чем спросить:
– Почему же?
– Это все равно что жениться на своих сестрах, – заявил Рат, запустив обе пятерни в свои длинные черные волосы.
– Ну вы же знаете, как они вас обожают, – продолжил Гриффин разыгрывать друзей. – И выйдут за вас хоть завтра, только попросите. Это решит проблему быстро и безболезненно. Никто не посмеет им навредить, если они будут помолвлены. Должен добавить, что у них богатое приданое.
– Обе юные леди настоящие красавицы, – пробормотал Хок, смущенно пожимая плечами и неловко ерзая. – И, несомненно, станут самыми завидными невестами в этом сезоне. Кроме того, они милые, обаятельные… и все такое.
Рат, помедлив, добавил:
– Остальное перечислять не стоит, поскольку они твои сестры.
– Ты совершенно прав, Рат! – поспешно воскликнул Хок. – Ты пойми, Гриффин, не можем мы на них жениться.
– Значит, когда вы уверяли, что ради меня готовы на все, попросту лукавили?
– Нет-нет, – запротестовал Рат. – Это не так. Мы делали и делаем все, что можем, но ты должен признать, что женитьба на твоих сестрах не лучшая идея.
– Из нас не получится хороших мужей, – вторил другу Хок, – и ты это прекрасно знаешь.
Гриффин знал, поэтому не выдержал и расхохотался:
– Вы оба – ужасные трусы, но во многом правы: я бы никогда не позволил своим сестрам выйти за вас замуж – вы их не заслуживаете.
Друзья вздохнули с облегчением, чем вызвали новый приступ веселья.
– Когда речь заходит о женитьбе, – фыркнул Рат, – я, признаюсь, пугаюсь до полусмерти: при мысли о семье у меня аж скулы сводит, – но ничего не поделаешь, в этом году придется. Стану посещать все эти сборища, а заодно помогать тебе наблюдать за юными леди и оберегать от беды.
– Думаю, мы все одинакового мнения о балах. Их чертовски много, – проворчал Хок. – И хотя у меня тоже нет желания их посещать, я готов пострадать, чтобы докопаться до того, кто намерен испортить сезон юным леди.
– Именно это я и хотел услышать, – объявил Гриффин. – Надеюсь, при свете дня и с более ясной головой эти мстители осознают, что не стоит связываться с тремя не робкого десятка герцогами. Приезжайте ко мне. За выпивкой обсудим все версии и, может, сообразим, кому взбрело в голову затеять этот подлый заговор.
Друзья согласились и вскоре покинули его. Когда за ними закрылась дверь экипажа, Гриффин дважды постучал в крышу, давая знак кучеру трогаться, а сам расслабился и позволил мыслям унести его в прошлое.
Будучи первенцем и единственным сыном герцога, он стал предметом бесконечного обожания родителей, которые ни в чем ему не отказывали. Он получал все, что хотел, делал что хотел, а если не хотел, то не делал. Единственное, чего требовал от него отец, – это учиться управлять огромным хозяйством семьи, что было для Бенедикта не особенно сложной задачей.