Элейн схватила правый край рубашки и потянула ее вперед, чтобы рассмотреть, что там случилось с задней частью одежды.
На белом шелке зияло растекшееся пятно крови.
Красной крови.
Свежей крови.
Откуда же она взялась?
Элейн покрутила ночнушку еще. Испачкано было только на спине. Что?…
Щеки вспыхнули, когда она внезапно осознала, откуда взялась кровь.
- О мэм!
Понимание так же пришло и к Кейти.
- О мэм! - повторила горничная, казавшаяся крайне удивленной тем фактом, что леди могут испытывать те же телесные недомогания, что и женщины низших слоев общества.
Элейн в нарастающей тревоге бросила взгляд на служанку. О мэм, в самом деле! В этой эре даже туалетной бумаги не было, что же тогда они использовали для…?
Кейти сглотнула.
- Не волнуйтесь, миледи. Это не проблема. Я все вычищу в мгновение ока чертополохом. Ваша ночная рубашка прибудет чистая с небольшим затертым пятнышком - словом, будет как новая! Простыни тоже, вы посмотрите, если они испачканы…
- Кейти, я…
Дверь захлопнулась прямо перед лицом.
- Не надо чистить простыни. Мне нужна гигиеническая прокладка! - крикнула Элейн. Кейти унесла поднос с собой. - И я не хочу чая! Я хочу кофе!
Проклятие.
Элейн сжала кулаки. И что ей делать теперь?
Она почистила зубы белым имбирным мылом - на вкус лучше, чем щелок. Вспомнив зловещие слова лорда, который угрожал ей чем-то ужасным, если обнаружит запертую от него дверь, Элейн убрала стул, подпирающий соединяющую их комнаты дверь
- Mэм?
Девушка повернулась, хватаясь за спинку стула. С красным от смущения лицом Кейти протянула длинный тонкий кусок свернутой в рулончик белой ткани.
Элейн с благодарностью приняла это неожиданное решение, осторожно повертев материю в руках. Но это было тем, чем оно и выглядело - белой сложенной тканью. Благодарность сменилась недоумением. Как же это закрепить?…
Элейн оторвала взгляд от свернутой материи в руках. Карие глаза Кейти глядели нерешительно, должно быть, и ее собственный взгляд сейчас был таким же.
Эта штука могла попросту выпасть через разрез на панталонах. Элейн была совершенно уверена, что служанка не имела в виду вставлять это как тампон. Хотя…
Кейти прочистила горло.
- Ну, мэм, я не знаю, как вы, изнеженные леди, делаете эти вещи, но мы, ну… Я полагаю, мы не так уж сильно отличаемся под одеждой, в своем роде, если вы понимаете, что я имею в виду… Возможно, вы делаете это так же, как и мы. Вот что я…
С густо покрасневшим лицом Кейти нырнула в карман и выудила оттуда длинную тонкую матерчатую полоску. Элейн приняла эту тесемку так же непонимающе, как и сложенную ткань.
Кейти снова прочистила горло. Щеки служанки, казалось, стали еще пунцовей, чем были до этого. Смущение оказалось заразительным. Элейн почувствовала, что и ее щеки горят. Она никогда не краснела в двадцатом веке. Здесь же это было таким неконтролируемым явлением, как и возникновение сыпи.
- Ну, мэм, что будет… э-э… если вы позволите мне взять, скажем, полотенце и обернуть его вокруг вашей талии, и тогда мы…
Наконец-то пришло понимание. Элейн не была такой уж молодой жительницей двадцатого столетия, чтобы не помнить гигиенические пояса, которые предшествовали самоклеящимся прокладкам.
- Все… - она замялась, тщательно обдумывая слова, прежде чем облечь их в звуки. Лорд не стеснялся использовать сокращения в своей речи прошлой ночью, но, возможно, он делал это намеренно, используя более простую речь, когда пытался соблазнить Морриган. За столом же он придерживался совершенно иного стиля выражений. - Все в полном порядке, Кейти. - Улыбка тронула уголки губ. - Я думаю, что справлюсь.
Служанка не ответила на улыбку. Она уверенно прошла к противоположной стороне кровати и сдернула покрывала. На какое-то мгновение Кейти показалась ей женщиной с портрета - открытые гардины обрамляли ее раскрасневшееся лицо желтой шелковой рамкой.
Элейн вдруг страстно захотелось дымящегося напитка, отвергнутого несколькими минутами раньше.
- Кейти, ты кое-что забыла.
- Мэм?
- Чай, Кейти. И мне нужна ванна.
Рот молодой служанки изумленно открылся.
- Ой, мэм, вы не можете хотеть купаться сейчас! Как же так, это опасно для здоровья! Вы можете умереть, миледи!
Элейн засмеялась - впервые за последние шесть дней. Впервые с тех пор, как она здесь очутилась, по сути. Он звучал удивительно хорошо. Молодо и задорно. Не так уныло, как это выглядит в среднем возрасте.
Безмятежность внезапно улетучилась - Кейти продолжала связывать в узел испачканные простыни. Элейн вздохнула, хорошо знакомая с девчоночьим упрямством.
Можно подумать, что мыться в эти дни было опаснее, чем в любое другое время!
Повинуясь импульсу, она подхватила край ночной рубашки и прохромала к письменному столу за ручкой, чернилами и бумагой. Элейн написала записку, старательно наклоняя буквы влево:
Настоящим я освобождаю Кейти от ответственности в случае, если ее хозяйка умрет в результате принятия ванны.
- Вот, - Элейн подавила ухмылку. - Если я умру, отдай эту записку лорду, и он не будет считать тебя виновной.
Кейти осторожно подхватила смятые простыни так, чтобы надежно удержать их в одной руке, и взяла записку. Недоверчивый взгляд не покидал лицо служанки, пока она убирала записку в карман передника и выходила из комнаты.
Пятью минутами спустя, Элейн пила чай. Она потягивала его стоя, чтобы не испачкать стул, в то время как Кейти, точка зрения которой удивительным образом изменилась, таскала неизменные ведра воды.
Элейн схватила полотенце, пару панталон, длиной до середины икры рубашку, которую Кейти называла шемизеткой, и импровизированное гигиеническое приспособление.
Когда Элейн вытирала свои груди, на нее обрушилось полное осознание произошедшего во время ночной экскурсии. Она посмотрела на правый коричневый сосок, мягкий и плоский сейчас, каким он и должен быть. Ее собственный крик, когда лорд уверенно схватил его, прозвучал в ее голове.
Не надо! О Господи! Не делай этого!
Элейн почувствовала, как тепло покидает ее тело.
Она думать забыла о британском произношении слов прошлой ночью. Следовательно, и кричала она тоже без акцента.
Механически она завязала тесемку вокруг талии и положила сложенную материю. Нижнее белье девятнадцатого века прильнуло к ее распаренному телу. Через разрез на панталонах она поправила объемистую ткань. Кейти убиралась за ширмой.
- Кухарка, она приготовила специальный завтрак для вас и лорда.
Элейн быстро натянула сорочку поверх панталон.
Служанка сгребла грязную ночную рубашку и полотенце.
- Нам надо поторапливаться, мэм. Его светлость будет так рад узнать, что у вас прошло горло.
Кейти могла не замечать отличия в разговорной речи ее миледи, но она должна была обратить внимание, что Элейн все делает правой рукой, в то время как Морриган левша. Лорд заметил это. Так же, безусловно, он обнаружил разницу в ее произношении прошлой ночью. И уж обязательно обратит на внимание на акцент, когда она заговорит с ним опять.
- Нет, я не… Я думаю, было бы лучшим мне позавтракать здесь, в комнате. Его светлость, должно быть, сильно устал… - Элейн вспомнила его деятельные пальцы. - Я думаю, он хочет поспать в… - Она как будто заново ощутила проникающий в нее палец. - Я хочу, чтобы мне принесли поднос сюда, - решительно закончила она.
Кейти положила руку между лопаток и подтолкнула ее вперед. - Хорошо, вам следует поторопиться с одеванием, мэм. Лорд уже встал, я лично видела его, когда готовила вам ванну.
Элейн неохотно зашла за японскую ширму. Кейти с утра развела сильный огонь. Языки пламени выпрыгивали в дымоход. Находясь в десяти шагах от огня, Элейн ощущала сильные потоки горячего воздуха.
Она подумала об этой глупой записке. Что если служанка действительно отнесла ее лорду?
- У тебя записка, которую я давала?
- Она в моем кармане, мэм, но она мне не нужна. Я сказала мистеру Фрицу, что вы хотите, и он спросил у лорда. И тот ответил мистеру Фрицу, что очень хорошо, что вы принимаете ванну в это время месяца.
Элейн почувствовала, что сейчас ее щеки просто вспыхнут от залившего их жара. Неужели не было никаких прав на частную жизнь в девятнадцатом столетии?