— Это все Хант виноват… — в третий раз повторила Бриджит. На самом деле виноваты были оба, но Талли больше не хотела об этом говорить.
— В общем, я пришлю тебе твой кейс в самое ближайшее время.
— Мне он не нужен, можешь его выкинуть, — грубо сказала Бриджит и дала отбой.
Отложив замолчавший телефон подальше от себя, Талли долго сидела неподвижно, приходя в себя. Разговор с Бриджит и так был неприятным, и все же больше всего ее огорчило, что бывшая подруга ни слова не сказала о своем предательстве, словно ее это абсолютно не волновало. По-видимому, собственные бесчестные поступки Бриджит полностью оправдывала и не собиралась ни объясняться, ни просить прощения.
«Какой же испорченной надо быть, — подумала Талли, — чтобы не замечать за собой подобных вещей! Испорченной и злой… Она и позвонила-то мне только потому, что хотела сделать побольнее». И все же звонок Бриджит напугал Талли; после их разговора прошло уже несколько минут, но она до сих чувствовала, как по спине бежит холодок дурного предчувствия. Талли даже собралась позвонить Джиму, но передумала: ей было неловко беспокоить его в выходные. Хотела она позвонить и Ханту — предупредить, что Бриджит, похоже, окончательно съехала с катушек, но не видела в этом никакого особого смысла: в конце концов, он был взрослым человеком, который в состоянии сам о себе позаботиться. Да и не ее это дело — предупреждать Ханта о чем-то.
Снова зазвонил телефон, и Талли вздрогнула. Она даже решила, что Бриджит еще не все высказала, но это оказалась Макс, и Талли поспешила ответить, но голос ее дрожал.
— Что случилось? У тебя ужасный голос! — сказала Макс, которая сразу поняла, что с матерью что-то не так.
— Я… Мне только что звонила Бриджит. У нас был очень странный разговор, и… Она наговорила столько ужасных вещей — мне кажется, что она сошла с ума. Бриджит утверждала, что стоит перед моей входной дверью, но, быть может, она солгала. В общем, сегодня я на всякий случай останусь дома. Да и работы у меня еще много, — быстро добавила она, бросив взгляд на стопки счетов на столе. — Боюсь, меня ждет не самый легкий год. Кто знает, что еще выкинет Бриджит до тех пор, пока ее не отправят за решетку?..
Они еще немного поговорили, и в конце концов Талли успокоилась. С Макс она попрощалась уже совершенно нормальным голосом, а дочь еще раз напомнила ей, чтобы она была осторожнее.
Потом Талли вышла в прихожую и в кладовой под лестницей обнаружила небольшой атташе-кейс, о котором говорила Бриджит. Внутри оказалось несколько старых газет, вырезки из журналов по дизайну интерьеров, счет от врача и тому подобный мусор. Ничего нужного и важного в кейсе не обнаружилось, и Талли поняла, что Бриджит хотела использовать его как предлог, чтобы пробраться в дом и излить свою злобу на ту, кого она на самом деле винила во всех своих неприятностях. Быть может, она даже попыталась бы на нее напасть — ударить или расцарапать лицо… Рисковать Талли не хотела, поэтому прошла по всем комнатам первого этажа и убедилась, что все окна и дверь черного хода надежно заперты. Впрочем, осторожно выглядывая в окна, она никого не увидела. Не слышала она также и шума подъезжающей или отъезжающей машины, так что Бриджит, возможно, вовсе не слонялась возле ее дома, а звонила откуда-то из другого места, стараясь просто как следует напугать Талли. Своей цели она, однако, достигла, и Талли вновь пожалела о том, что судья не оставил ее в тюрьме.
Забрав из кухни оставшиеся счета, Талли включила охранную сигнализацию, а сама поднялась в спальню и в течение еще пары часов старалась вникнуть в сложные вопросы бухгалтерского учета. Звонок Бриджит не шел у нее из головы. Ей тем не менее удалось оплатить большинство счетов. Она как раз заканчивала переводить деньги по последнему из них — пользоваться компьютером она умела, хотя и делала это довольно редко, — когда ее телефон зазвонил в третий раз. Это был Джим Кингстон, и голос его звучал напряженно.
— С тобой все в порядке? — первым делом спросил он.
— Да, а что?.. Правда, недавно я разговаривала с Бриджит, и это было довольно неприятно… Мне даже показалось — у нее что-то вроде истерики. Кажется, она хотела войти, но я ее не впустила. Сейчас я забаррикадировалась в спальне; все окна и двери на первом этаже заперты, к тому же я включила сигнализацию, так что мне, пожалуй, ничего не грозит. Разве только в Лос-Анджелесе снова произойдет землетрясение, — пошутила она через силу. — Бриджит, к счастью, больше не звонила, и я очень надеюсь, что ей не придет в голову терроризировать меня своими звонками до са́мого суда.
— Она не будет тебя терроризировать, — твердо сказал Джим и добавил негромко: — Я сейчас приеду, если ты не против.
— Зачем?
— Я уже в машине, — сказал Джим, не ответив на ее вопрос. — Буду у тебя через пять минут, о’кей?..
Никаких объяснений он так и не дал, но Талли подумала, что с его стороны было очень любезно взять и приехать к ней после одного-единственного странного звонка Бриджит. Только потом она подумала, как Джим мог о нем узнать — ведь звонил-то он ей, похоже, уже с дороги. Неужели что-то произошло?
Джим, как и обещал, приехал через пять минут. Услышав звонок в дверь, Талли отключила сигнализацию и поспешно спустилась, чтобы впустить его внутрь. Выражение лица Джима только укрепило ее подозрения в том, что произошло что-то серьезное. Она, однако, была слишком напугана, чтобы первой задать вопрос, и только молча ждала, что он скажет. Что, если Бриджит отправилась домой к ее отцу и причинила ему какой-нибудь вред? Это было единственным, что пришло ей в голову.
Не желая томить ее, Джим не стал медлить. Прямо с порога он сказал:
— Мисс Паркер только что застрелила Хантера Ллойда. Она приехала на квартиру миссис Морисси и выстрелила в него, как только он открыл дверь. Точнее, сначала она сказала, что он никогда не будет свидетельствовать против нее, а потом нажала на курок.
— О боже!.. — Талли смертельно побледнела. Стены прихожей вдруг плавно качнулись, но она схватилась за плечо Джима и сумела устоять на ногах. — Какой ужас! А Анджела?.. Ребенок?..
— Они не пострадали.
Они не пострадали, но Хант был мертв. Хант, которые ей изменял, который предал ее и который, если верить Бриджит, никогда ее не любил. Теперь все это не имело никакого значения. Он был мертв, а значит, все кончилось. Только потом до Талли дошло, что Бриджит могла бы убить и ее, но не стала этого делать. Похоже, семнадцать лет дружбы все же что-то для нее значили… А может быть, и ничего не значили. Кто знает, что могло случиться, впусти Талли свою бывшую помощницу в дом?..
— Г-где она сейчас? — пробормотала она слабым голосом, и Джим, взяв ее под локоть, отвел в гостиную и усадил на диван.
— Задержана. После убийства она вернулась к себе в особняк. Когда приехала полиция, мисс Паркер как раз укладывала вещи, очевидно собираясь бежать. Теперь она будет оставаться за решеткой до суда.
Талли с облегчением вздохнула и тут же подумала, что теперь Бриджит будут судить и за убийство. Это просто не укладывалось в голове. Как Бриджит могла убить Ханта? Быть может, она слишком разозлилась на него за то, что он бросил ее ради Анджелы? Тут Талли пришло в голову, что она должна позвонить Макс, пока та не узнала о смерти Ханта из выпуска новостей. В панике она шарила по карманам стареньких джинсов в поисках мобильника, потом вспомнила, что оставила его в спальне, и поспешила туда. Джим последовал за ней. Пока Талли, с размаху опустившись на кровать, трясущимися пальцами набирала номер, он стоял рядом, всем своим видом олицетворяя сочувствие.
Макс ответила на втором гудке.
— Что случилось, мама? Опять Бриджит?
— Нет… то есть — да. Но ты не волнуйся, со мной все в порядке. Я просто хотела позвонить тебе до того, как ты услышишь по радио или увидишь по телевизору… В общем, Бриджит только что убила Ханта. Застрелила его из пистолета. Сначала она приходила ко мне, но я ее не впустила.
— Боже мой, мама!.. — Макс зарыдала. — Что, если бы Брит застрелила тебя?
— Но ведь она меня не застрелила, — ответила Талли. — Зато теперь мне ничто не угрожает. Бриджит в тюрьме и останется там до суда, так что она больше никому не сможет причинить вреда. Правда, Ханта мне жаль… Он обошелся со мной не слишком хорошо, но смерти не заслуживал.