— А она… Больше никто не пострадал?
— Нет, только Хант.
Талли взяла с тумбочки пульт дистанционного управления телевизором и включила свою настенную «плазму». Передавали новости — лицо Ханта занимало весь огромный экран, но через секунду камера переключилась на внутренний вид квартиры, в которой он жил с Анджелой. Сама хозяйка тоже была здесь — она сидела на кровати и плакала, поднося к глазам скомканный платок, причем Талли бросился в глаза ее огромный живот. Вокруг стояли полицейские в форме, за окном мерно вспыхивали полицейские «мигалки». Еще через секунду на экране появилась фотография Бриджит в вечернем платье — довольно старая, сделанная на каком-то голливудском приеме. На фото Бриджит выглядела бесконечно сексуально и чувственно — во всяком случае, на убийцу она ничуть не походила.
А потом Талли услышала, как корреспондент упомянул ее имя.
Она поговорила с Макс еще немного, потом дала отбой и сразу позвонила отцу. Он уже обо всем знал из теленовостей и был потрясен не меньше Талли. Сказав Сэму несколько успокаивающих слов, Талли обещала перезвонить ему еще раз, когда Джим уйдет.
— Ну и что теперь будет? — спросила она, закончив разговор с отцом. — Я имею в виду — что будет дальше с Бриджит?
Он пожал плечами.
— Она либо призна́ет себя виновной, либо попытается сослаться на временное помрачение рассудка. Но в любом случае ей не выкрутиться. Больше того, я думаю — теперь ей придется признать себя виновной во всем, в чем ее обвиняют, после чего она отправится в тюрьму на очень долгий срок. — Джим покачал головой. — Когда я разговаривал с ней у нее дома, она произвела на меня впечатление человека достаточно вменяемого. Мне и в голову не могло прийти, что мисс Паркер окажется способна на подобный поступок. Извини, одну минуту…
Он полез в карман и достал завибрировавший мобильник. Звонил Джек Спрэг.
— Да, я уже знаю, — сказал Джим в трубку. — Мне позвонили, как только это случилось. Я сейчас у мисс Джонс. Сначала мисс Паркер побывала у нее, но мисс Джонс ее не впустила… Да, к счастью… Да… Да… Знаю… Ну пока, я перезвоню. — Он убрал телефон и повернулся к Талли. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он мягко.
— Я… я не знаю, — честно ответила Талли. К счастью, голова у нее больше не кружилась, но она все равно чувствовала себя растерянной и слегка дезориентированной, да и страх ее еще не совсем прошел.
— Я ведь хотела позвонить Ханту, предупредить, что Бриджит очень зла на нас… на него, но потом решила, что это не мое дело… Что он сам разберется. Я думала, она будет ему только звонить, как и мне, понимаешь?.. Я даже вообразить не могла, что Бриджит сразу явится к нему и… и начнет… — Она подняла голову, чтобы взглянуть на Джима, и ее глаза наполнились слезами. — Если бы я позвонила, Хант, быть может, остался бы в живых! Я должна была его предупредить…
— Не думаю, чтобы это действительно спасло мистера Ллойда, — покачал головой Джим. — Мисс Паркер очень хотела ему отомстить, и она добилась бы своего — не сегодня, так завтра или в любой другой день.
— Бриджит не хотела, чтобы он свидетельствовал против нее. Она мне так и сказала.
— Разве она сказала тебе, что собирается его прикончить или заставить замолчать каким-то другим способом? — Сам того не замечая, Джим заговорил в своей профессиональной манере, и Талли покачала головой.
— Нет, но… Она была очень взвинчена, это я заметила.
— Взвинчена, но в своем уме? Или…
— Более или менее в своем. Бриджит не была похожа на женщину, которая готова кого-то застрелить. Правда, она очень злилась — называла меня ничтожеством и другими словами… Я, кстати, до сих пор не уверена, действительно ли Бриджит побывала возле моего дома, или она сказала это просто для того, чтобы меня напугать.
— Что ей было нужно?
— Она сказала, что хочет забрать свой старый кейс, но я ответила, что пришлю его по почте. После этого она некоторое время говорила мне гадости, а потом бросила трубку.
— Понятно. — Джим кивнул, и они спустились в кухню. Там он заварил ей чашку чая и полез в холодильник за молоком или сливками. Увидев, что внутри почти пусто, Джим улыбнулся. — Ты что, совсем не покупаешь продукты? — спросил он.
— В последнее время — нет, — улыбнулась в ответ Талли. — Если честно, я почти не умею готовить. Не умею и не люблю. Наверное, у меня нет к этому способностей.
— Ты вообще что-нибудь ешь?
— Да… То есть иногда. Но не слишком часто. Все эти переживания… в общем, мне не до того. Так, кусочек там, кусочек здесь…
— Я вижу, — кивнул Джим. Талли действительно выглядела очень худой, тонкой, почти прозрачной.
— Не могу поверить, что Хант мертв… — Помимо своей воли Талли вновь заговорила о потрясшем ее событии. — Я должна была его предупредить!.. Напрасно я этого не сделала. С моей стороны это было… ошибкой.
Она действительно так думала, Джим понял это по ее печальному взгляду.
— Перестань, — строго сказал он. — Мисс Паркер добилась бы своего в любом случае. Твое предупреждение ничего бы не изменило.
Талли кивнула. Ей очень хотелось ему поверить, но она не могла, как не могла и успокоиться. Вместо этого она снова начала плакать. Прошедшие месяцы дались ей очень нелегко, а теперь еще эта страшная трагедия с Хантом… Талли еще не сознавала, что большинство неприятностей позади и что Бриджит исчезла из ее жизни навсегда или, по крайней мере, на очень долгое время.
Джим просидел с Талли еще час, но наконец поднялся, собираясь уходить. Теперь он был уверен, что ей ничто не грозит, никакая опасность. Но когда Джим отворил парадную дверь, то увидел на дороге перед особняком четыре телевизионных фургона и несколько фотографов-папарацци. Пресса прибыла и взяла дом в осаду.
Быстро закрыв дверь, Джим повернулся к Талли.
— Там, снаружи, — репортеры. Не открывай дверь и не выходи к ним. Шторы тоже лучше задернуть, если есть жалюзи — опустить. Они будут звонить по телефону — не бери трубку и вообще ни с кем не разговаривай, если, конечно, сама этого не захочешь.
В последнем он, правда, очень сомневался, да и Талли решительно затрясла головой. На ее бледном лице вновь проступило выражение испуга.
— Ничего, надеюсь, это ненадолго, — сказал Джим и ободряюще улыбнулся. — Сиди здесь как в осажденной крепости — и все будет нормально. А я привезу тебе поесть, иначе ты умрешь с голода… Откровенно говоря, на ближайшие пару недель тебе следовало бы перебраться куда-нибудь в другое место, о котором никто не знает. Я могу тебя отвезти, ты только скажи — куда.
Талли задумалась.
— Я могла бы поехать к отцу, но… Уж лучше я останусь здесь.
— Тогда оставайся, только не подходи к окнам, — снова предупредил он, и тотчас в доме зазвонил городской телефон.
Джим аккуратно отсоединил его от сети — он ни секунды не сомневался, что это звонят журналисты. Любой достаточно близкий Талли человек попытался бы дозвониться ей на мобильный.
— Скоро все закончится, — сказал он, и Талли кивнула: ей очень хотелось ему верить, а Джим тем временем кивнул на прощание и вышел из дома.
В дверной глазок она видела, как он решительным шагом направился прямо к журналистам, держа в вытянутой руке свой служебный жетон.
— Мисс Джонс не будет делать никакого заявления, — услышала она уверенный голос Джима. — О случившемся она знает и глубоко сожалеет, а также выражает сочувствие семье погибшего. С прессой мисс Джонс общаться не планирует, так что ваше дальнейшее пребывание возле ее дома бессмысленно. Если она захочет как-то прокомментировать сегодняшние события, вас известят.
Журналисты разочарованно загудели, но расходиться не торопились, и Джим, пройдя мимо них, сел в свою машину и отъехал. Кто-то из папарацци успел его «щелкнуть», но на спецагента это не произвело никакого впечатления.
Минут через десять Талли еще раз наблюдала эту сцену на экране телевизора. Репортеры продолжали дежурить у ее дома, и она почти пожалела, что не согласилась с предложением Джима и не поехала к отцу. Тут Талли вспомнила, что так ему и не перезвонила, и взялась за мобильник. Сэм ответил практически мгновенно, и Талли поспешила заверить отца, что с ней все в порядке и что она нисколько не пострадала.
Весь вечер Талли смотрела новости по телевизору, но ничего нового не узнала. Было почти девять, когда вернулся Джим. Он привез два объемистых пакета с гамбургерами и мексиканской едой; Талли впустила его в дом, и они вместе отправились на кухню. За прошедшие часы прессы перед ее особняком еще прибавилось — репортеры надеялись сделать сенсационные кадры, но Талли, как и велел Джим, задернула все шторы и опустила жалюзи.