Теперь, когда у меня срок побольше, я прекратила петь и давать интервью и провожу столько времени наедине с Уиллом, сколько могу, прежде чем наш малыш заявит о себе, и у нас не останется возможности поспать.

*

У меня сейчас семь с половиной месяцев беременности. У нас будет мальчик, и мы решили назвать его Коэн. Мы знаем, что это немного глупо — называть сына именем вымышленного персонажа из фильма, но нам нравится это имя, оно означает что-то особенное для нас. В связи с этим фильмом у нас есть возможность дать ребенку прекрасную жизнь, где будет все, в чем он когда-либо будет нуждаться или чего-либо пожелает. Мы приготовили детскую комнату. Так что все готово к рождению малыша Коэна. Уилл придумал для меня прозвище, очень смешное, по его мнению. Но я так не считаю. Джелли Белли (пер.сленг — толстяк) — вот как он называет меня, пока я ношу его ребенка.

Мило, не так ли?

Мы сообщили о том, что у нас будет ребенок, потому что я больше не могу прятаться за сари и мешковатыми платьями. Слишком очевидно, что под свободной одеждой что-то происходит. Количество писем с прядями волос увеличилось, и они стали более грозными. К сожалению, полиция до сих пор ничего не может поделать, пока мы не знаем имя или пока не предоставим хоть какие-нибудь ее фотографии, которых, у нас, конечно, нет. Мы усилили охрану вокруг дома, что меня раздражает. Я просто хочу чувствовать себя нормально в своем собственном доме, а не быть все время под наблюдением охраны.

Я выскальзываю из дома и прогуливаюсь по нашей подъездной аллее, просто чтобы подышать воздухом. Через дорогу я замечаю женщину, сидящую в черном фургоне. В последнее время я не появлялась на публике и не могу понять, кто это, хотя она кажется мне знакомой. Я пристально смотрю, пытаясь разглядеть ее сквозь тонированные стекла, но мои усилия тщетны. Вдруг она заводит двигатель, разворачивает фургон и паркуется передо мной.

Я не понимаю, почему просто стою и наблюдаю за событиями, разворачивающимися передо мной. Женщина выпрыгивает из фургона, открывает дверь, а затем бежит ко мне. Я мгновенно узнаю ее. И, как только я поворачиваюсь, чтобы бежать, она хватает меня за волосы и прижимает к лицу тряпку. Сердце бешено стучит в груди, когда я пытаюсь оттолкнуть ее руку от моего рта. Я начинаю кричать и звать Уилла, но, уже вдохнув пары, через несколько секунд чувствую, что она полностью одолела меня. Я стараюсь пнуть ее, но эта безумная гораздо сильнее, и я проваливаюсь в темноту.




УИЛЛ


Я слышу хлопок двери и визг шин, смотрю в окно, пытаясь понять, что там за суматоха. Я знаю, что Кэт где-то на улице, потому что видел, как она шла по дорожке. Ей осточертели меры безопасности, принятые мной для ее же защиты, особенно с тех пор, как мы стали получать так много смертельных угроз в последнее время, в основном направленных против нее. Я еще раз выглядываю в окно, Кэт нигде не видно, и только ее iPod лежит на земле возле нашего дома. Волны паники пронзают мое тело. Я встаю, сбегаю по лестнице, на ходу зову службу безопасности и выскакиваю за дверь.

— Кэт? — кричу я, а потом замечаю следы шин на асфальте, возле нашей подъездной дорожки.

— Какого хрена? — говорю я громко, в то время как очередная волна беспокойства накрывает меня.

— Кэт, ты где? — зову я снова и смотрю по сторонам. Внутри у меня бушует паника, теперь я думаю, что что-то здесь очень неправильно.

Она всегда отвечает мне. Блин, где она?

Я продолжаю смотреть вдоль улицы, пытаясь поймать любую зацепку, куда она могла пойти. Ничего. Я смотрю на iPod, брошенный на землю, и обращаю внимание на розовый конверт, на котором написано: «Открой, если хочешь узнать, где она». Прочитав это, мне становится трудно дышать. Я наклоняюсь, разрываю его и вижу фотографию, на которой мы с Кэт целуемся, но лицо Кэт зачеркнуто, а на этом месте красным маркером нарисован крест.

Черт… чертово дерьмо… это нехорошо... это, очень, очень нехорошо!

Ужас бежит по моим венам. Сердце бешено стучит в груди. Я бегу внутрь и звоню в полицию сообщить им о том, что произошло.

Меня окружает целая группа охранников. Слишком много и слишком поздно. Придурки! Почему они не защитили одного-единственного человека, который значит для меня все. За что я плачу им? Тупые ничтожные ублюдки. Что до меня, они все, на хрен, уволены!

— Да, я думаю, мою жену похитили, — кричу я в трубку.

— Ладно, успокойтесь и расскажите, что происходит.

— Нет, вы не понимаете! Она беременна, а там следы шин, и у меня письмо... Мы должны найти ее прямо сейчас, пожалуйста, — говорю я, почти срываясь на рыдания. Я чувствую себя беспомощным и понятия не имею, с чего начать поиски.

Марк, наш начальник охраны, берет телефон, пока я сижу в кресле и раскачиваюсь вперед-назад. У меня поднимается давление, сердце выпрыгивает из груди. Я пытаюсь позвонить Кэт на сотовый, надеясь, что он при ней, но потом слышу звонок, доносящийся из нашей спальни.

Блин! Ее телефон здесь!

Я начинаю вытаскивать все письма от рыжей сумасшедшей. Это, должно быть, она. Я выкладываю все доказательства на стол и жду полицию, пытаясь побороть свое внутреннее смятение.

Раздается стук в дверь, и я бегу открывать ее.

— Мистер Сандерс, нам поступило сообщение о предполагаемом похищении, — объясняет полицейский.

— Да, это моя жена. Она пошла в конец подъездной аллеи, и я услышал, как захлопнулась дверь машины, а затем визг шин. Ее iPod был найден на земле, и рядом лежало письмо, — передаю я конверт полицейскому.

— Я посмотрел везде, и не смог найти ее... я не могу найти ее... я не знаю, где она...

— Ладно, ладно, мистер Сандерс, успокойтесь.

— Не надо успокаивать меня, — выкрикиваю я, пропуская полицейского внутрь.

— Вы знаете кого-нибудь, кто желал бы зла вам или вашей жене?

— Я не знаю... дайте подумать... да, конечно. Вы идиоты. Мы постоянно сообщаем одну и ту же проблему полиции. Эта девица одержима мной, она продолжает посылать угрожающие письма Кэт с прядями своих волос.

— У вас есть копии этих писем и образец волос? Мы можем сделать тест ДНК. Посмотрим, что получится, — говорит полицейский.

— Наконец-то! Почему вы не сделали этого раньше, до того, как все случилось? Почему должно произойти нечто подобное прежде, чем вы начнете что-то делать? — я делаю паузу, стараясь не думать о худшем.

— Мистер Сандерс, мы сделаем все возможное, чтобы помочь найти вашу жену. Предлагаю вам позвонить кому-нибудь для поддержки, пока мы расследуем исчезновение миссис Сандерс. Возможно ли, что она ушла по собственному желанию? —спрашивает он.

— Что?

Да что он вообще хотел этим сказать, на хрен?

— Я должен спросить это. Мы не можем говорить о пропаже человека и начать расследование, пока ваша жена не будет отсутствовать в течение двадцати четырех часов. Вы уверены, что она не пошла в торговый центр? Она счастлива в браке? — спрашивает он, а я сижу в замешательстве.

— Вы что, блин, издеваетесь надо мной? Вы на самом деле думаете, что я бы паниковал, если бы она пошла в чертов магазин? Она не печет пироги и не отправилась в парикмахерскую, черт побери. Делайте свою работу и найдите мою жену. Эта ненормальная стерва похитила ее и моего нерожденного сына — блядь, делайте же что-нибудь... Немедленно, — кричу я и в отчаянии закрываю лицо руками. — О, и еще она чертовски счастлива в браке со мной и никогда не оставит меня.

— Сэр, я боюсь, мы не можем начать поиски, пока не пройдет двадцать четыре часа. Мне жаль. Я понимаю ваше отчаяние, но у меня связаны руки. Только по истечении этого времени мы займемся поисками дальше. До тех пор, мы возьмем образец ДНК из волос, которые вы предоставили, и увидим, есть ли совпадение. Боюсь, это все, что я могу сделать в данный момент.

— Отлично, просто чертовски великолепно. Если она умрет где-то в канаве, вы будете лично ответственны за это. Я использую все возможные мне способы, чтобы убедиться, что вы за это заплатите, — говорю я резко, провожая их до двери.