— Мистер Сандерс, расскажите мне о телефонном звонке? — спрашивает он.
Что? Черт... почему мы тратим время на разговоры о телефонном звонке?
~ K Э T ~
Я медленно просыпаюсь от искусственного сна и обнаруживаю, что мои руки теперь развязаны, но закованы в наручники и пристегнуты по обеим сторонам стола так же, как и лодыжки. На мне хирургический халат, типа того, что надевают перед операцией, но он надет задом наперед, и завязки спереди. Еще на мне остался бюстгальтер и нижнее белье и больше ничего под халатом. Я изо всех сил пытаюсь освободиться. Затем оглядываюсь и вижу ее, занимающуюся каким-то механизмом в инкубаторе.
Какого черта она задумала и откуда, блин, достала все это медицинское оборудование?
— О, ты опять проснулась. Это хорошо.
— Что тебе от меня надо? — спрашиваю я, и слезы текут по моему лицу.
— Не плачь, ты создаешь стресс для моего ребенка.
Ее ребенка? О чем, черт возьми, она говорит?
— Твой ребенок? — спрашиваю я, и она радостно кивает, улыбаясь.
— Да, мы с Уиллом будем так счастливы в нашей новой семье. Я хочу поблагодарить тебя за твое пожертвование.
— Что ты имеешь в виду, какое пожертвование? — спрашиваю я неуверенно.
— Ребенок, конечно. Я не могу иметь собственных детей, поэтому мы с Уиллом благодарны тебе, что ты отдашь его нам. Мы будем любить друг друга.
У меня в груди все сжимается, как только я начинаю понимать, что она имеет в виду. Я пробую другой подход.
— Как ты достала все это медицинское оборудование?
— О, я позаимствовала его из больницы, — говорит она, как ни в чем не бывало.
— Как можно позаимствовать из больницы?
— Ладно, значит, я их украла, и что? Ты бы сделала то же самое, будь на моем месте.
— Как ты взяла это, и никто не заметил?
— Потому что я работаю там, дурочка. Я — студент-медик четвертого курса. Я учусь на акушера, так что не волнуйся, со мной ты в надежных руках. Хотя, может, тебе и есть, о чем беспокоиться, потому что единственное, что меня волнует — это ребенок. И после того, как он или она родится на свет, я буду заботиться о нем, а не о тебе. А ты можешь истечь кровью до смерти, мне плевать.
Я начинаю плакать, безудержно всхлипывая. Не могу поверить в происходящее.
Может быть, это просто ужасный ночной кошмар. Если это так, пожалуйста, пусть я проснусь, сейчас!
Она идет назад, надевает халат и хирургические перчатки и подкатывает поднос с инструментами. Страх и паника пронзают меня. Она поднимает ткань, показывая скальпели и другие медицинские инструменты, и при виде этих предметов я начинаю кричать.
— Сейчас, сейчас. Ты должна быть спокойна, — говорит она, — иначе ты расстроишь моего ребенка.
Она берет кляп в форме шара и вставляет мне в рот, чтобы я молчала. Я мечусь на столе, а наручники впиваются в запястья и лодыжки. Эта сумасшедшая медленно развязывает завязки спереди на моем халате, раскрывая мой выпирающий живот. Ужас и осознание озаряют — она собирается вырезать из меня нашего сына. Слезы ручьями катятся по лицу, и я кричу через кляп, но это приглушенный крик. Она смотрит на меня и улыбается, а потом надевает хирургическую маску.
Как странно, она достает мобильный и отправляет сообщение. Зачем делать это именно сейчас, в такой момент?
— Пришло время появиться на свет, малыш, — говорит она, убирая телефон, и скальпель в ее руках отбрасывает блики по всей комнате.
УИЛЛ
В полицейской машине мы мчимся к дому Даниэллы. Нас сопровождают еще пять полицейских машин и скорая помощь. Я сижу на заднем сиденье, обезумев от волнения, и все, что мне остается, лишь ждать, чтобы они добрались до нее раньше, чем станет слишком поздно. Мы резко сворачиваем и останавливаемся около красивого дома на тихой улице на окраине города. Полицейские становятся позади своих машин, оставив меня в автомобиле.
— Мистер Сандерс, оставайтесь здесь. Если она там, мы освободим ее и приведем к вам, — требует полицейский, стоя за машиной с пистолетом наготове.
Голос через громкоговоритель разрезает воздух.
— Даниэллла Киллоран, это Департамент Полиции Лос-Анджелеса. Просьба выйти с поднятыми руками, — кричит он. Входная дверь открывается, и рыжеволосая девушка выходит, поднимая ладони над головой и щурясь. Двое полицейских подбегают к ней и прижимают ее голову к земле, а руки заламывают за спину. Другие вбегают в дом в поисках Кэт. Я вижу самодовольное маленькое лицо. Увидев меня, она хмурится.
— Уилл, я люблю тебя! — кричит Даниэлла.
Я пытаюсь судорожно открыть дверь машины, но у меня ничего не получается.
Пожалуйста, блин, пожалуйста, просто позвольте мне попасть внутрь, я должен увидеть ее... обнять ее.
Полицейский подходит к моей двери и открывает ее. Я выхожу и бегу в сторону Даниэллы, но он хватает меня за руку и останавливает.
— Где она? — ору я на Даниэллу, которая смотрит на меня затуманенным взором.
— Мистер Сандерс...
— Даниэлла, где она? Клянусь Богом, если ты причинила ей боль...
— Мистер Сандерс...
— Кэт? Кэт, ты там?
— Уилл, — кричит полицейский, привлекая мое внимание.
Я поворачиваю голову, тяжело дыша. Он тянет меня обратно.
— О, Боже, она? — спрашиваю я, и паника проходит сквозь меня.
— Нет, нет. Внутри ее нет. И у подозреваемой есть алиби. Она была вот по этому адресу целый день. Кэт не здесь, Уилл. Даниэлла не трогала ее.
— Тогда где она, черт возьми? — ору я.
— Мы не знаем.
Я роняю голову себе на руки.
— В доме Даниэллы мы нашли достаточно улик, чтобы выставить судебный запрет против нее.
— Ну да ладно, сейчас это очень полезно, не так ли? — говорю я с сарказмом. — Простите, я просто...
— Я знаю. Послушай, Уилл, мы все в поисках миссис Сандерс. Мы найдем ее.
Мой телефон пищит — пришло сообщение с неизвестного номера. Я открываю его и вижу фотографию Кэт. Она лежит практически голая на операционном столе. Я начинаю задыхаться, когда вижу этот ужас. Моя любимая жена наручниками прикована к столу за запястья и лодыжки, и у нее во рту кляп. Я падаю на колени и плачу, закрыв лицо руками.
— Уилл, что случилось? — спрашивает полицейский, наклоняется и поднимает мой телефон с земли. Он смотрит на фотографию на экране, а затем пролистывает дальше.
— Уилл, ты видел адрес внизу фотографии? — спрашивает меня полицейский.
Я смотрю на него мокрыми от слез глазами и качаю головой. Поднявшись, я забираю телефон у полицейского и смотрю на текст под картинкой. И мое лицо искажается от бешенства.
Наш ребенок готов появиться на свет,
приходи и познакомься с нашими новорожденным малышом, Уилл.
Я люблю тебя, обнимаю и целую
3003 Дорога Руньон Каньон
Горы Санта-Моника
Национальная Зона Отдыха
— Давай, поехали, — говорит полицейский, открывая мне заднюю дверь машины. Затем зовет остальных. Все садятся в свои автомобили, кроме двух полицейских, оставшихся собирать улики против Даниэллы.
Мы уезжаем к Голливудским Холмам с включенными мигалками и сиренами. Я не могу справиться с неистовой паникой и слезами, пока мы едем к этому дому.
Какого черта я увижу, когда мы доберемся туда? Кто, на хрен, делает это с нами, и что произойдет, если мы опоздаем?
Слезы снова текут у меня по лицу. Я буквально в ужасе от того, что, возможно, найду, когда мы туда доберемся. И впервые в своей жизни я начинаю молиться про себя. Боже, пожалуйста, помоги моей жене и нерожденному мальчику.