Уилл смотрит на меня и качает головой.
— Если ты не готова на сто процентов, тогда, возможно, нам следует немного подождать, по крайней мере, пока ты не почувствуешь себя немного лучше, и твое давление не поднимется еще, — говорит он с отчаянием в голосе.
— Мне нужно увидеть его, Уилл, а тебе — нет?
— Ну, конечно же, я умираю от желания увидеть его. Просто я хочу, чтобы в первую очередь тебе было хорошо, вот и все.
Я переплетаю наши пальцы.
— Сейчас — самое время. Он появился на свет более… сколько ? Девяти часов назад, и никто не навестил его. Уилл, он нуждается в нас так же сильно, как мы нуждаемся в нем.
— Ладно, — глубоко вздыхает он.
Медсестра возвращается с инвалидной коляской.
— Итак, а теперь, Кэт, я подойду к кровати, а ты подвинешь ноги и спустишь их. Да, это будет больно, так что делай медленные и постепенные движения, — говорит она, поднимая спинку кровати так, что я оказываюсь в сидячем положении. Движение кровати болью отдается у меня в животе, а из горла вырывается тихий стон. Уилл смотрит на меня, нахмурив брови.
— Детка, ты уверена? Мы не должны делать это прямо сейчас.
Я свирепо смотрю на него, он отступает и берет меня за руку, пока я сажусь. Я двигаю ноги к краю кровати, и все это время в моем животе такое чувство, будто его снова разрезают. Изо всех сил я стараюсь не издавать каких-либо звуков и слежу за выражением лица, чтобы не было понятно, как мне больно, потому что знаю, это заставит Уилла остановить меня.
Наконец, ноги медленно спускаются с края кровати, медсестра хватает меня под одну руку, Уилл под другую. Лиз, Дэн, и Брук внимательно наблюдают. Я встаю на холодный пол и выдыхаю. Боль вгрызается в живот, отчего возникает небольшая тошнота, но я отмахиваюсь от нее, так как желание увидеть сына гораздо важнее, чем мое хорошее самочувствие.
Медсестра спрашивает, могу ли я стоять.
Я продолжаю глубоко дышать, восстанавливая дыхание, затем переношу вес тела на Уилла и медсестру и соскальзываю с кровати.
— Аааа! — громко кричу я. Голова словно в тумане, но я стараюсь сосредоточиться на лице Уилла. Он смотрит на меня, и в его взгляде читается: ты молодец.
— Ладно, давай садиться, — говорит медсестра, свободной рукой подкатывая инвалидную коляску сзади.
— Ты можешь сделать это, просто не своди с меня глаз, — уверяет Уилл, зная, что я воспользуюсь его помощью, чтобы пройти через это. Я киваю и начинаю медленно сгибать ноги, чтобы сесть в коляску. В животе возникает резкая боль, и это заставляет меня резко сесть. Я плюхаюсь в кресло и с облегчением вздыхаю. Головокружение начинает потихоньку проходить. Уилл наклоняется и опускает подножки, затем медленно ставит туда сначала одну мою ногу, а потом другую.
Наконец, полностью устроившись в кресле, я с облегчением выдыхаю. Медсестра закрепляет капельницу, и мы направляемся в ОРИТ (прим. пер.: — Отделение реанимации и интенсивной терапии). Уилл идет рядом со мной, Лиз, Дэн, и Брук — следом. Мое дыхание учащается, сердцебиение ускоряется, а головокружение вновь становится сильнее, пока мы приближаемся к Коэну. Медсестра открывает дверь и ввозит меня в палату с большим количеством детских инкубаторов. Меня катят к самому дальнему от двери. Я прикрываю рот рукой, у меня перехватывает дыхание, и слезы застывают в глазах. Спереди прикреплен маленький именной бейджик: «Коэн Сандерс». Уилл наклоняется и берет меня за руку.
— Готова увидеть нашего сына? — шепчет он и целует меня в щеку.
Я киваю и сглатываю. Мы оба вздыхаем, когда заглядываем в инкубатор, и видим нашего маленького мальчика с трубкой, прикрепленной к носику, маленькие подушечки присоединены к его груди, а вокруг ножек что-то обернуто. Я уже не так сильно ликую, впервые увидев своего малыша. Так больно видеть его, такого крошечного и беспомощного. Не сумев сдержать себя, я начинаю плакать, слезы радости... слезы боли... слезы чистой любви.
— Он похож на тебя, — говорю я и смотрю на Уилла, который также с трепетом разглядывает своего сына.
Уилл шмыгает носом и быстро смахивает слезы.
— Он великолепен, как и его мать.
— Ой, ребята, он такой очаровашка. Вау! Мой первый внук, — замечает Лиз, тоже вытирая слезы с глаз.
— Можно мне подержать его? — спрашиваю я медсестру.
— Нет, извините. Но вы можете положить руки сюда и прикоснуться к нему, — отвечает она, и я киваю головой.
— Мы должны сделать это одновременно, — говорю я Уиллу, который выглядит таким же взволнованным, как и я, от возможности впервые прикоснуться к нашему ребенку.
Уилл просовывает руки через нижний проем, а я кладу через верхний и дотрагиваюсь до крошечной ручки Коэна, в то время как Уилл прикасается к его ножке. От наших прикосновений малыш немного шевелится и обхватывает мой мизинец своей крошечной ручкой.
— О, Боже, — бормочу я, и от переизбытка эмоций, впечатлений и событий, я даю волю слезам. Уилл обнимает меня за плечи.
— Посмотри на наше «произведение». Наш сын — само совершенство.
Глава 24
После рождения Коэна я еще 9 ночей провела в больнице. Их должно было быть всего шесть, но я потеряла слишком много в весе и была очень слаба. Несколько дней мне ставили капельницу с антибиотиком, чтобы снять небольшой жар, возникший после операции. Первые пять дней или около того я принимала морфин, а потом захотела проверить, как справлюсь с болью без него. Чувствовала я себя нормально, и мне удалось отказаться от обезболивающих лекарств. Справиться с этим мне помог Уилл своей нежной любовью, мой великолепный муж, который никогда меня не покидает.
Каждый день, каждую возможную минуту я навещала Коэна, что занимало большую часть дня. Могу с уверенностью сказать, что Уилл любит своего сына, так же сильно, как и я. Коэн оставался в больнице примерно до предполагаемой даты своего рождения. Целыми днями фанаты и папарацци осаждали несчастную больницу, чтобы увидеть нашего ребенка.
Мои родители приехали через неделю познакомиться со своим первым внуком. Они были так же взволнованы, как Лиз, и завалили его игрушками и одеждой. Мы подготовили наш дом к приезду Коэна. И, благодаря Уиллу, Дэну и Марку, детская выглядела потрясающе.
*
Наконец настал день, когда можно забрать Коэна домой. Всю дорогу от больницы до машины я крепко прижимаю его к себе. Всюду вспышки камер, фанаты плачут и кричат от желания увидеть нашего малыша. Мы позируем, чтобы папарацци могли сделать наше семейное фото, так как это будет единственная возможность сфотографировать нас с нашим ребенком. После чего он будет надежно защищен от глаз общественности. Если его родители известны, еще не означает, что и он должен. Как обычно, папарацци забрасывают нас вопросами.
— Как ты себя чувствуешь после всего, что с тобой произошло?
— Как ребенок?
— Как его зовут?
— У меня все отлично, я чувствую себя намного лучше. Наш малыш Коэн в порядке. Спасибо, что спросили, — отвечаю я, пристегивая Коэна в детском автокресле.
Пэтти тоже здесь, чтобы ответить на любые другие вопросы. Она чудесная, и я так люблю ее.
Мы с Уиллом садимся в машину по обеим сторонам Коэна в автокресле и, закрыв двери, ждем, пока Пэтти закончит. Как только она присоединяется к нам, водитель везёт нас домой. Подъехав, я улыбаюсь и говорю, сюсюкаясь с Коэном, что это его дом. Уилл с любовью наблюдает за мной.
Я выскальзываю из машины и достаю малыша из кресла. На подъездной дорожке стоят наши родные и друзья с плакатом "Добро пожаловать домой, Коэн!". Я улыбаюсь и с ребенком на руках, в объятиях Уилла иду в дом.
Я чувствую безмерную радость, что мы с нашим сыном наконец-то дома. Меня переполняют эмоции благодаря огромной любви и поддержке нашей семьи. Я начинаю плакать, когда мы входим в гостиную. Уилл помогает мне сесть с Коэном на руках, затем встает и громко вздыхает.
— Спасибо всем, что пришли. Мы очень ценим, что вы проводите время с нами и нашим малышом. Мы не можем в полной мере выразить свою благодарность за все, что вы сделали для нас с момента появления Коэна на свет. А сейчас, как вы знаете, у меня есть сюрприз для моей прекрасной жены, и он только что прибыл.