– Я сейчас приду! – воскликнула Лиза, вскакивая и убегая из комнаты. – Развлекайтесь!

Пальто. К черту! Ботинки… Заедает молния. Рывок. Еще один. К черту! Где тапочки?

Ступеньки кидаются в глаза одна за другой, сердце колотится где-то под горлом, и не вздохнуть, не выдохнуть – совсем остановилось дыхание.

Улица. «Здравствуйте, теть Тань» – соседке. Двор. Ступни вязнут в песке, так и тянет споткнуться и упасть на землю.

Лавочка. Темная фигура на ней.

Здравствуй…

– Здравствуйте, – сидящий на лавочке мужчина обернулся и недоуменно посмотрел на Лизу, – Я здесь жду одного человека, так что не стоит беспокоиться…

– Я не беспокоюсь, – медленно прошептала, – Извините… Обозналась.

Спотыкаясь и пытаясь сдержать ком в груди, поднимающийся к горлу, Лиза пошла в сторону подъезда. Нечто очень печальное и трагическое было в её опущенных плечах и сжатых в замок ладонях. Как будто из жизни разом ушла вся радость. Как будто ничего хорошего уже никогда не будет.

Мне так плохо без тебя. Я стараюсь, стараюсь держать себя в руках, не думать о тебе, я выбрасываю из памяти всё, что было с тобой связано, но я не могу… Не могу без тебя. Не хочу без тебя.

Такое чувство, словно в сердце засунули руку, сжали в кулак и вырвали оттуда всё, что поместилось в ладони. Я собираю себя по кусочкам, но даже если собрать все осколки разбитого стакана – ты получишь всего лишь жалкую его копию.

Я не могу предать своего мужа. А тебя – предала… Тебя, и себя, и собственную дочь, и Лёшку… Всех – одним махом. Одним враньем. Я попыталась убедить себя и всех вокруг, что смогу без тебя жить. И не смогла.

Я слабая, слабая… Нет выхода. Нет выбора. Ничего не осталось…

– Лиза!


Лёха… Родной мой, хороший… Выскочил на улицу, даже не одевшись толком. Обнимает, вытирает мягкой рукой слёзы, ведет домой. Утешает, шепчет что-то на ухо. Почему всё так расплывается в глазах? Я ничего не хочу. Не могу. Спать… Только спать.

Одежда куда-то падает, сильные руки опускают на кровать и укутывают одеялом. Голос рядом шепчет: «всё будет хорошо». Я не верю. Ничего хорошо уже не будет. Не может быть. Просто не может.

12

Ошибалась Лиза. Прошло время – и всё снова стало хорошо. Конечно, не сразу – слишком много было проблем с Дашей, слишком много ночей пришлось провести у её кроватки, слишком давило чувство вины и чувство отчаяния.

Но к лету всё как-то вдруг устаканилось. Лиза ожила, расцвела – как раньше – улыбкой, но понимала в глубине души, что такой, как прежде, ей уже никогда не стать.

Удивительно, но чем больше оживала Лиза, тем мрачнее становился Алексей. Нет, внешне он остался прежним – любящим, заботливым отцом и мужем. Но какая-то странная тоска прочно поселилась в его глазах…

С мая месяца он стал всё чаще ложиться спать в гостиной – молча, ничего не объясняя. Лизу это устраивало. Не то, чтобы она не получала удовольствие от близости с мужем, но… Без этого было лучше. Спокойнее. Вернее.

В остальном же всё осталось как прежде: Лёша работал, Лиза сидела с ребенком. Вечерами они втроем выходили гулять, смеялись, шутили, обсуждали старых знакомых и новости, услышанные по телевизору. Иногда заходили в кафе и ели мороженое, умиляясь Дашиным попыткам пролепетать что-то бессвязное. По выходным ездили к родителям, выслушивали многочисленные советы и наставления, и… продолжали поступать по-своему.

И все были довольны, и все были счастливы, и со стороны они казались идеальной семьей. Но так и не прошла тоска в груди, так и срывался взгляд порой на смутно знакомые фигуры, и так и не удалось забыть чувство, что прочно поселилось однажды в усталой душе…

В июне Алексей начал подолгу задерживаться на работе. Пару раз даже не пришел ночевать. Лиза не обращала на это внимания: она знала, что муж делает всё, чтобы заработать для их семьи побольше денег. В глубине души она даже рада была свободным вечерам, когда не нужно было готовить ужин, и разговаривать, и улыбаться – а можно было просто сесть в кресло у окна, приоткрыть форточку и смотреть на спящий город, гадая – где она… как она… помнит ли она…

Позже, много позже, Лиза удивлялась – где же была в то время её интуиция? Почему молчала, не предупредила, не подала сигнал? Неважно… Перемены приближались. И никто уже не смог бы их предотвратить.

В этот день Лёша пришел домой рано – засветло. Лиза вышла к нему навстречу в прихожую и молча приняла сумку.

– Что-то случилось? – спросила испуганно.

– Нет, – улыбнулся Алексей, – Я хочу поговорить с тобой, поэтому раньше пришел. Как Даша?

– Спит. Сегодня мне показалось, что она сказала «мама», но, скорее всего, это просто показалось.

– Конечно. Хотя вероятность того, что наша дочь – вундеркинд, я бы не стал так с ходу отметать.

Оба засмеялись и пошли на кухню. По пути Лиза поправила рассыпавшиеся по плечам светлые волосы и сняла фартук.

– Лёш, ужин пока не готов… Придется подождать.

– Ужин подождет. Садись и послушай.

Это было что-то новое. Раньше он никогда так с ней не разговаривал. Наверное, именно поэтому Лиза безропотно присела на табуретку и молча посмотрела на мужа.

Алексей сел напротив, нервно взъерошил собственные волосы и проговорил:

– Нам нужно развестись.


…За звезду – полжизни

За луну – свободу

Я целую небо…

А оно льет воду…


Это прозвучало так просто и обыденно, что Лиза даже не нашлась, что ответить. Она сидела в своей уютной маленькой кухне, подпирая подбородок ладонью, и молчала. Она ничего не чувствовала.

– К этому давно шло, – тем временем продолжал Лёша, – Думаю, ты и сама это видела.

– Видела, – согласилась Лиза, – Но почему именно сейчас?

– Я встретил другую женщину. Понимаешь… Я не могу так больше, Лиз. Ты не любишь меня, и я смирился с этим. Однако, жить с тобой и знать, что ты влюблена в другую – это выше моих сил.

– А если бы я была влюблена в другого?

– Тогда мне было бы легче. Мы никогда не лгали друг другу, малыш, давай не будем лгать и сейчас. Нам давно пора расстаться, но сейчас это… особенно актуально.

– Я понимаю, – кивнула Лиза и судорожно сглотнула подступающий к горлу комок, – Ты влюбился?

– Нет. Но с ней мне будет лучше. А тебе будет лучше без меня.

Помолчали. Лёша уставился на сжатые в замок ладони, Лиза же смотрела на белесую макушку мужа и тщетно пыталась сдержать слёзы.

Вот же, вот! Ты же этого хотела, детка? Ты хотела, чтобы он сам тебя бросил. Что же теперь ты молчишь так затравлено? Почему же ты чувствуешь только тоску и боль? Где твоя радость? Ты же сама хотела!

– Нам нужно обсудить… условия развода, – выдавила из себя Лиза.

– Здесь нечего обсуждать, – резко выдохнул Алексей и поднял взгляд, – Вы с Дашей остаетесь жить здесь. Я буду всячески вам помогать – как материально, так и физически. Что же касается самого факта развода… Я думаю, это лишнее.

– Почему? – удивилась. – Разве ты не хочешь…

– Нет, – отрезал жестко и тут же улыбнулся примиряюще, – Я хочу, чтобы мы официально оставались мужем и женой. И чтобы родители твои продолжали так думать. Конечно, с поездками к ним на выходные придется что-то придумать, но в остальном пусть они думают, что всё осталось по-прежнему.

– Зачем? – предательские слёзы всё-таки прорвались и залили щёки. – Зачем, Лёшка?

– Потому что так тебе будет проще.

Впервые в жизни он не бросился её утешать. Впервые в жизни не обнял, не прижал к себе и не успокоил своими сильными руками.

– Лёш… – прошептала Лиза сквозь слёзы. – Это же ты ради меня… Да?

– Нет, – покачал головой и снова спрятал взгляд, – Я это делаю ради нас. И ради себя. Лиз, я нормальный мужик. Мне нужна женщина, которая будет меня любить, которая будет спать со мной. Которая будет со мной и душой, и телом. Ты этого не можешь. Я всё еще люблю тебя, но теперь это другая любовь. Знаешь, это так странно… Как будто всё вокруг стало другим. И постепенно уходила страсть, трепет, а оставалось только чувство долга и любовь – но уже другая. Как будто к сестре. Не могу так больше, Лиз. Извини.

– Я понимаю… Ты хочешь сейчас уйти?