Это решение нелегко ей далось, но неожиданная поддержка Дианы и друзей сделала свое дело, и она решилась.
Сжав зубы, Лека вспомнила тот тихий вечер, когда Ди впервые привезла их всех к ней домой.
Они сидели на пуфиках и пили пиво – все до единого, и Тони, и Рита, и Светка. И даже Родик покуривал маленькую самокрутку, свесившись с балкона.
– Привет, – сказала Лека, усаживаясь рядом и поеживаясь от внимательных взглядов. Выглядела она тогда еще не ахти – места, которые уже не были забинтованы, отсвечивали синяками всех форм и размеров.
– Ленка-беспределка, – прокомментировала Рита, – зачем ты так себя поранила?
– Это не она, это океан в тесном содружестве с асфальтом, – заявил Тони, – одного не пойму: нафиг было садиться на байк в таком состоянии?
– Если боженька ума не дал, то об инстинкте самосохранения тем более и речи не было, – внесла свою лепту Света, – слава богу хоть ума хватило до школы доехать.
Они говорили, и говорили, и говорили, пряча смущение и растерянность, а Лека улыбалась, глядя на них и с гордостью посматривала на Диану: вот, мол, смотри! Видишь? Им стыдно. Им стыдно, а это значит, что несмотря ни на что, у меня все еще есть друзья!
А потом было много смеха – Ди в лицах изображала, как окровавленная Лека вползала на порог школы, извиваясь в стонах. И много радости, когда напряжение спало и стало возможным болтать как раньше – не задумываясь, что говорить и как это будет услышано. И много-много идей о новом фильме, о собственной киностудии, и даже о многочисленных премиях Оскар, которые, конечно же, когда-нибудь тоже станут реальностью.
Разъехались друзья уже в сумерках – махали руками, обнимались, и обещали обязательно приехать завтра. А Диана неожиданно осталась.
Лека глазам своим не поверила, когда она вместо того чтобы сесть на байк, завела его под навес и пристегнула шлем к ручкам руля. А затем вошла в дом, и улеглась животом на пуфик, внизу, в гостиной. Лека осторожно подошла и присела рядом.
– Вот видишь, – глухо сказала Диана снизу, – все было не так уж страшно.
– Благодаря тебе.
Она медленно положила руку на Дианину спину и погладила между лопатками. Диана полежала секунду, но вдруг вывернулась, и села на колени, близко-близко и в то же время до ужаса далеко.
– Я много думала о наших отношениях, – начала она, и Лека поежилась. Конечно, это не укрылось от внимательного Дианиного взгляда, – чего ты?
– На моей памяти такое начало еще ни разу не принесло ничего хорошего, – мрачно ответила Лека, – если хочешь меня бросить – так и скажи, без долгих предисловий.
– Нет, – покачала головой Диана, – я совсем не хочу тебя бросать. Но и как быть с тобой я не знаю тоже.
– А как со мной быть? – Пожала плечами Лека. – Я обещала тебе верность, и собираюсь сдержать обещание.
Диана запустила ладонь в свои волосы и растрепала их на макушке. Для Леки она была сейчас притягательной более чем когда-либо, но страх, страх сделать что-то лишнее, не давал пошевелить и пальцем.
– Дело не в обещании, Лек. Дело в том, что тебе постоянно нужен какой-то надрыв, полет, безумие. Спокойная жизнь не для тебя. Подожди, – махнула она рукой на открывшую рот Леку, – я договорю. Но даже черт бы с ним, с надрывом. Проблема скорее в том, что ты не можешь сейчас дать мне никаких гарантий, что не уйдешь.
– А ты можешь? – Взволнованно вспылила Лека. – Откуда тебе знать, что завтра ты не встретишь кого-то, кто западет тебе в душу сильнее чем я? В кого ты влюбишься, с кем захочешь быть рядом?
– Ниоткуда, – Дианин взгляд схлестнулся с Лекиным в молчаливой дуэли, – но прямо сейчас я всей душой верю, что ты – это навсегда. Что мои чувства к тебе не пройдут, а станут только крепче. И что ничто этого не изменит. А ты? Веришь ли ты в это сейчас?
Лека отвернулась, пряча взгляд. Чертята в ее синих глазах погрустнели, повесили головы и зачесали затылки. Она знала правду. Знала всегда, а сейчас эта правда оказалась облечена в слова.
И еще не прозвучало это "нет", еще не было сказано вслух ничего, а Диана уже все поняла.
– Вот видишь, – вздохнув, сказала она, – вот тебе и реальность.
Она встала на ноги, с тем, чтобы уйти, но Лека в порыве схватила ее за руку и притянула к себе, обнимая за плечи и заглядывая в глаза взволнованным донельзя взглядом:
– Я не хочу такую реальность, – выдохнула она, – я хочу, чтобы было иначе, правда, очень хочу!
Дианины руки легли на ее щеки, а губы скривились в подобие улыбки.
– Я тоже хочу, чтобы было по-другому, Лека. Но не в наших силах менять то, что есть. Ты влюблена в меня, или была влюблена – черт тебя знает уже с твоим переменчивым настроением… Но мне этого мало. Слышишь? Мне мало того, что ты можешь мне дать. Мне просто нужно больше.
Ее губы обожгли Леку поцелуем, и вдруг она стала стремительно отдаляться – у Леки даже голова закружилась от этой стремительности. Она хотела, видит бог, очень хотела ее остановить, но не знала, как.
И Диана ушла. Ушла, оставив за собой запах молодости и категоричности, свежести и легкости океанского бриза. Ушла, оставив Леку совсем одну.
– Да что же это такое? – В сердцах крикнула Лека, когда дверь захлопнулась и только крик гекона остался ее спутником в эту одинокую ночь. – Ну что я опять сделала не так?
В сердцах она пинала пуфики, разбрасывала их по комнате, била ногами.
– Я предложила много, максимум того, что вообще могла дать! А этого опять мало! Что, мать вашу, вы все от меня хотите? Чтобы я стала другой какой-то, которая будет вас устраивать? Но я уже не стану другой! И что мне делать? Всю жизнь оставшуюся провести одной?
Кипя от злости, она подскочила к стене и изо всех сил ударила кулаком. И завыла, целуя ушибленные пальцы.
– Фиг тебе! – Завопила она в потолок. – Поняла? Фиг тебе! Я не откажусь так просто, и не подниму лапки. Один раз я тебя уже завоевала, завоюю и еще раз, и триста раз – пока ты будешь мне нужна. А ты мне очень нужна! Потому что ты отличаешься от всех, потому что есть в тебе такая сила и своеволие, за которые я душу продам, не пожалею. Мне нужна твоя нежность, твоя дружба, твоя поддержка. С тобой я МОГУ быть. И буду. Увидишь.
И Диана увидела. Всего через несколько дней Лека появилась в школе – в шортах и лайкре, с доской подмышкой.
– Светик-семицветик, – улыбнулась она, усаживаясь на стойку, – скажи, а учат ли у вас в школе старых больных теток делать прыжки на шортборде?
Света засмеялась, нагибаясь навстречу Леке.
– Рита-Маргарита, – хихикнула она, – как-то ты необычно сегодня выглядишь.
– Светик-пистолетик, – Лека с загадочным видом зашептала Свете на ухо, – дело в том, что какие-то привычки передаются в наше время не только половым путем, но и воздушно-капельным.
И подмигнула ошарашенно смотрящей на все это Диане.
– Ну так как? – Спросила уже серьезно. – Учат?
Света растерянно пожала плечами и вопросительно глянула в сторону.
– Лек, – Диана кинулась на выручку. – Ты чего сюда пришла, а?
– Ди, – Лека развернулась на стойке и поджала ноги по-турецки, – я пришла продолжить занятия, а то в последнее время прогресс мой несколько замедлился. Ну так как? Будет тут меня кто-нибудь учить, или нет?
– Ты хорошо знаешь, что трюкам учат на индивидуальных занятиях, – вскипела Диана, – а их сейчас веду только я!
– Вот и славно, – невозмутимо ответила Лека, – когда начнем?
Она кайфовала про себя, глядя на пышущую гневом Диану, на ее горящие синевой глаза и сжатые губы. От любви до ненависти, говорите? А как насчет наоборот?
– Уверена, что тебе это будет не по карману, – заявила Диана, – сто долларов в час немаленькая сумма.
– Не волнуйся, – ухмыльнулась Лека, – я устроилась на работу, так что деньги есть. Так когда начнем?
От ее взгляда не укрылось, как переглянулись Диана и Света.
– Давай я тебя запишу, – сдаваясь, сказала последняя, и Лека поняла, что победила.
Они начали заниматься в тот же день, перед самым закатом. Встретились на набережной и присели на доски.
– С чего начнем? – Лека просто лучилась довольством, чего нельзя было сказать о Диане.
– Начнем с того, что ты объяснишь мне, зачем это делаешь, – просто и спокойно сказала она.
Лека повернулась и посмотрела ей в глаза. Она вдруг стала очень серьезной.
– Затем, что ты мне нужна, – коротко сказала, – любой ценой.
Диана долго молчала, переваривая услышанное, а потом встала на ноги и невозмутимо начала урок.