– О чем твой сценарий? – То и дело спрашивали ее друзья, но она молчала. Решила для себя, что пока не закончит – не покажет никому, и крепко выполняла решение.
В конце ноября оказалось вдруг, что нужно снова продлевать визу и, поколебавшись, Лека позвонила Ксюхе.
– Я хочу тебя видеть, – сказала она в трубку, слушая привычный хруст зубочистки, – позвонила спросить, готовы ли вы пригласить меня в гости?
– Приезжай, – после паузы ответила Ксюха, – только поскорее, потому что времени осталось очень мало.
Лека не стала спрашивать, почему мало, и на что нужно это время – она просто собрала вещи и позвонила Свете сообщить, что на завтра занятие отменяется.
Байк бросила на стоянке у аэропорта Денпасара, и только пройдя регистрацию, решилась позвонить Диане.
– Светка сообщила, что ты улетаешь, – сказала та после обмена приветствиями.
– Да, – согласилась Лека. – Сегодня.
– Возвращайся скорее, и счастливого тебе пути.
Обе молчали, но трубки не вешали, и заговорили одновременно:
– Ди…
– Лека…
Засмеялись.
– Давай ты, – великодушно предложила Лека, и Диана сказала:
– Я хотела предложить… Если ты не против, то я готова после возвращения заниматься с тобой бесплатно. По-дружески.
– Что значит "по-дружески"? – Спросила Лека, кинув взгляд на табло. У нее оставалось не больше пяти минут.
– Это значит… Лек, помнишь нашего серф инструктора Ромку? Лысый такой, весь в татуировках? Мы теперь встречаемся.
Лека вдохнула и выдохнула. Нельзя сказать, что удар был неожиданным – рано или поздно это бы точно случилось, но сейчас ее будто ведром ледяной воды окатили.
– Я рада за тебя, Ди, – честно сказала она, – и надеюсь, он сможет дать тебе то, чего ты достойна.
– Я в это верю, – Лека представила, как на том конце связи Диана растягивает губы в мечтательной улыбке. – А что ты мне хотела сказать?
– Сказать? – Удивилась Лека, и вдруг вспомнила. – Ах, да. Я хотела сказать, что ты очень важный человек в моей жизни, и я бы не хотела тебя терять.
Подумала и добавила:
– Так или иначе.
Они распрощались, и Лека, выключив телефон, пошла на посадку. Она думала о том, что вот и еще один важный человек научился и сумел жить дальше. Получится ли это когда-нибудь у нее?
Самолет взлетел, оставляя далеко внизу океан, и прибрежные волны, и горы.
Лека посмотрела в иллюминатор, вынула ноутбук и начала писать.
Лизы дома не оказалось. Инна последний раз нажала на кнопку звонка и вышла на улицу. Запахнула покрепче плащ, и присела на лавочку.
– Что же мне делать? – Подумала растерянно.
По дороге они с Ольгой разговаривали, и в этом разговоре Инна вдруг острее стала понимать и ее, и себя, и Лизу.
– Жизнь без драйва для некоторых людей бессмысленна, – говорила Ольга, глядя на дорогу, – это ты уникум, способный находить радость в простых вещах, а другим нужен полет, возбуждение, адреналин и взрывы. Я для себя их создаю сама, а Лиза, похоже, еще не научилась.
– Ваш секс – это и был такой драйв? – Спрашивала Инна.
– Да брось ты, – смеялась Ольга, – это даже сексом не было. Так, легкая месть за твою победу надо мной. Если бы я знала, что ей это будет так тяжело пережить – ни за что не стала бы этого делать.
Инна и верила, и не верила. Все ее мысли и чувства стремились туда, где плакала сейчас в одиночестве ее маленькая любимая жена.
– Звони мне, – сказала Ольга, прощаясь у подъезда Лизиного дома, – не по работе, а просто так. Может, я тебя хотя бы в друзья заполучу со временем.
Подмигнула и умчалась, оставив Инну наедине с собой и своими мыслями.
Она сидела долго, но Лиза не появлялась. Из церкви неподалеку доносился колокольный звон, и вдруг, повинуясь безотчетному порыву, Инна поднялась и направилась туда, где, видимо, был праздник, а, может, еще и покой.
Она купила на входе косынку, и повязав ее на голову, зашла в храм. Батюшка что-то читал громыхающим голосом, хор исполнял псалом, а Инна подошла к огромной иконе божьей матери и неумело перекрестилась.
– Помоги мне, – попросила шепотом, – пожалуйста, пусть все это закончится.
Подняла глаза, и увидела Лизу.
Та стояла в толпе верующих, одетая в длинную юбку и с белой косынкой на голове. Стояла, покачиваясь, и, кажется, плакала.
Инна подошла к ней сбоку, и взяла за руку. И в глазах, полных слез, обращенных навстречу, она увидела все, что они так и не смогли до сих пор сказать друг другу. Все секунды, проведенные вместе, и годы, проведенные врозь. Все ошибки и сожаления, мечты и надежды.
Ты заповедал повеления Твои хранить твердо.
О, если бы направлялись пути мои к соблюдению уставов Твоих!
Тогда я не постыдился бы, взирая на все заповеди Твои:
Я славил бы Тебя в правоте сердца, поучаясь судам правды Твоей.
Буду хранить уставы Твои; не оставляй меня совсем.
Всем сердцем моим ищу Тебя; не дай мне уклониться от заповедей Твоих.
Под громкое пение, проникающее прямо в душу, Инна сняла с пальца обручальное кольцо и положила на Лизину ладонь. Они смотрели только друг на друга, не видя никого кругом, и говорили глазами.
– Будь моей женой, – говорила одна, – снова и навсегда. Верю тебе, принимаю тебя и люблю. Люблю в боли и счастье, в горе и радости, в предательстве и прощении.
– Будь моей женой, – отвечала другая, – снова и навсегда. Берегу тебя, радею за тебя и храню тебя как самый ценный подарок, который даровал мне Господь. Люблю тебя сейчас, любила раньше и всегда любить буду.
Инна почувствовала, как дрожащими пальцами Лиза надевает ей на палец кольцо. И через секунду ей в ладонь легло другое.
– Будь моей женой. Клянусь тебе быть верной и понимающей, честной и прямой, любить тебя до скончания дней и забрать любовь с собой в иной мир.
– Будь моей женой. Клянусь защищать тебя, и оставаться верной. Беречь наш дом как самое дорогое, и наших детей как самое главное, продолжение нас самих.
Инна надела кольцо на палец Лизы, и поднеся к губам, коснулась поцелуем.
– Навсегда? – Глазами спросила она.
– Навсегда, – ответил ей полный любви взгляд.
Они уходили из храма молча, держась за руки, пораженные и восхищенные тем таинством, что случилось между ними сегодня. Словно сам Господь спустился на секунду на землю, чтобы наградить их за терпение и благословить на долгую и счастливую жизнь.
– Ну и что? – Перекрикивая телевизор, завопила Женька в телефон. – Тебе-то какое дело?
Послушала ответ и, отведя трубку в сторону, крикнула:
– Лека! Или ты немедленно приглушишь звук, или с завтрашнего дня телевизора у нас больше не будет!
Дождалась, когда станет потише, и снова поднесла трубку к уху.
– Крысь, я правда тебя не понимаю. Ну помирились и помирились, тебе-то что до этого?
– Так это значит мне надо опять с ней мириться! – Донесся до нее возмущенный Кристинин голос.
– А ты чего боишься? – Спросила Женька. – Того, что мириться надо, или того, что она тебя не простит?
– Дура ты, Ковалева, – сообщила трубка и разразилась короткими гудками.
Женька засмеялась, бросая телефон на стол, и пошла в детскую. Там она обнаружила Леку, стянувшую со стола книжку, и упоенно рвущую ее на мелкие кусочки.
– Где это мой зайчик? – С порога начала Женька, делая страшную рожу. – Сейчас его будет есть серый волк!
Лека залилась счастливым смехом, барахтаясь в маминых руках. В последнее время им не так уж много времени доводилось проводить вместе – Женька носилась колбасой между дочкой, Мариной и работой, но времени все равно категорически не хватало. Спасибо еще что Кира соглашалась посидеть с Лекой, и частенько подменяла няню, услуги которой с каждым днем было оплачивать все труднее и труднее.
Все требовали внимания. И Марина, и Лека, и друзья, и только зарождающийся бизнес. Это приводило к тому, что вечерами Женька просто падала на кровать и засыпала, едва успев сомкнуть глаза.
Стоило им расстаться, как Марина тут же начинала писать смс, да такие, от которых Женьке хотелось все бросить и немедленно вернуться обратно. Иногда она так и делала, и тогда няня оставалась на ночь, а Женя приезжала утром с красными, но счастливыми глазами.
– Мама, пойдем в парк! – Заявила Лека, когда игра в серого волка и зайчика, собирающих обрывки литературы, была окончена.