И скорее угадала, чем услышала, едва различимый шепот над ухом:
– Я рада, что ты вернулась.
Прошло два месяца. Отгремел дождями февраль, и словно галантный кавалер уступил место весне.
Лека больше не ходила на занятия – теперь под навесом ее дома на специальных держателях стояла ее собственная доска – белоснежный лонгборд с черным иероглифом, выгравированным посередине, и означающим слово "счастье".
Йогой она теперь занималась на заднем дворике, два раза в день – с первыми и последними лучами солнца. Там же, на заднем дворике, теперь стоял металлический каркас, увешанный осветительными приборами, и покрытый березентом на случай дождя. Грег называл это сооружение Савина-пикчерс, и неизменно доказывал, что все великие режиссеры должны начинать именно с такой студии.
На втором этаже Лека оборудовала монтажную. Там у нее стоял огромный монитор, к которому подключался ноутбук, маленький декодер и стеллаж с валяющимися вперемешку деталями оборудования.
Сегодня снимали любовную сцену. Лека с самого утра установила свет, подготовила разметку на земле и отформатировала карточку фотоаппарата. Идея снимать видеокамерой была забыта как страшный сон – на новом Лекином кэноне картинка получалась лучше, и монтаж шел гораздо быстрее.
Из-за ворот побибикали. Лека быстро собрала в хвост отросшие волосы и отправилась открывать.
– Где тут самый великий режиссер всех времен и народов?
Ну конечно, это был Тони. Он всегда приезжал раньше всех, развивая на своей ямахе нешуточную скорость, и начинал острить прямо с порога.
– Стоит на полке, между Спилбергом и Джоссом Уэддоном, – ответила Лека, обнимая Тони за шею и с удовольствием целуя его чисто выбритые щеки, – костюм привез?
– Ритец привезет. Обещала даже погладить.
– Вы меня в могилу сведете, – пожаловалась Лека. Иди пей свой кофе и учи текст.
– А можно сначала кофе, а потом текст? – Тони умоляюще заглянул в Лекины глаза и захлопал рестницами.
Та развернулась и отвесила ему увесистый пинок.
– Брысь, вымогатель! Там того текста три строчки, а ты еще жалуешься.
Одна проводила взглядом скрывшегося за дверью дома Тони, и выглянула за ворота. Там, в конце улицы, поднимались огромные клубы пыли. А вот и Рита.
И это была действительно она – на огромном джипе пролетела мимо дома, затормозила, и, поднимая еще большее облако и вызвав лай соседских собак громким шансоном, доносящимся из колонок, сдала назад.
Лека улыбалась, глядя как она выпрыгивает из машины, вытягивает следом чемодан и костюм на плечиках, и важно шествует к воротам.
– Ты без представлений не умеешь, да?
Они обнялись. Чемодан стукнул Леку по спине, и заставил отпрыгнуть назад.
– Ой, ты не представляешь, как я ехала! – Тряся рыжими дредами, затараторила Рита.
– На скорости двести километров в час и разбивая по пути стекла своей музыкой? – Перебила Лека. – Ну как же, вполне представляю.
– Да нет! – Рита сунула Леке в руки вешалку. – Держи костюм. В общем, на Легиане куча балийских ментов в сапогах, они всех останавливают и требуют права.
Прав у Риты не было никогда. Она научилась водить машину сама, по распечатанной инструкции из интернета, и всегда говорила, что ниже ста пятидесяти ездить – так лучше просто пешком ходить.
– Ну я остановилась, а он чешет мне что-то на балийском, и не отстает. Я под дурочку, а он ни в какую. Ну я и стартовала на сто восемьдесят. Где уж им с их стадвадцатью кубами за мной угнаться! А Тоник тут уже?
Лека только глаза закатила.
– Тоник-дальтоник, – заорала Рита, – свари мне кофе!
– Хамкам не подаю, – голова Тони высунулась в окно, и была немедленно зацелована, – ладно, так и быть, сексуальным хамкам подам.
Кофе пили на балконе. Валялись на пуфиках, курили кальян и то и дело друг друга подначивали. Лека еще успевала в перерывах между кальяном просмотреть сценарий сегодняшней съемки и сделать несколько пометок.
– А когда же приедет главная героиня? – Спросил Тони, когда с кофе было покончено.
– Тоник-мнемоник соскучился по нашей красотке? – Рита съехидничала, за что и была немедленно наказана дружеским подергиванием за дреды.
– Идите гримируйтесь, – скомандовала Лека, – я включаю аппаратуру, и начнем.
И ушла вниз, спиной чувствуя провожающие ее взгляды.
Шум байка за воротами раздался в момент, когда Рита закончила работу, и Тони – в костюме, с толстым слоем грима на лице, спускался вниз по лестнице.
Распахнулась калитка от осторожного подталкивания, и во двор вошла ослепительно красивая, одетая в короткое вечернее платье, Таня. Она как всегда тихо поздоровалась, и как всегда подошла к Леке и заглянула снизу вверх в ее глаза.
Они поцеловались.
– Как ты, малыш? – Шепотом спросила Лека, замирая от невесомой нежности.
– Теперь хорошо, – Таня немножко подержала ее за руку и отпустила, – готова работать.
Работа закипела. Вначале отсняли короткий диалог, затем сцену флирта, и далее – поцелуя.
– Тони, не увлекайся! – Ругалась Лека из-за объектива. – Мы делаем стилизацию, и совершенно не нужно целоваться взасос. Просто отвернитесь немного, и коснитесь щеками.
– Тем более, что Танька-ружбайка из-за твоих поцелуев моментально краснеет, – включалась Рита, выскакивая на площадку и поправляя Тане грим.
– Танюш, порядок? – Лека взволнованно ловила ее взгляд.
– Да, все хорошо, – еще сильнее смущалась Таня, и съемка продолжалась.
Когда, наконец, закончили, солнце уже вовсю клонилось к закату.
– Снято! – Сказала Лека, выключая аппаратуру. – Все молодцы.
Тони немедленно усвистал в душ, Рита отправилась складывать грим, а Таня тихонько подошла к Леке.
– Останешься? – Спросила та. – Мне нужен час на йогу, а потом можем поболтать.
– С удовольствием.
Выполняя ассаны, Лека отрешилась от всего. Она точно знала, что Таня уже переоделась в ее футболку, едва прикрывающую бедра, и сейчас готовит внизу легкий ужин.
Лежа в шавассане, вдруг мимолетно подумала о Диане. Пронесся перед глазами ее образ и растаял, словно его и не было.
Затем был душ, и чистые свежие шорты, и майка на тонких бретельках. И накрытый столик на балконе, где Таня уже сидела на пуфике, стыдливо прикрывая голые колени.
– Как ты, зайка? – Лека уселась рядом и обняла ее за плечи.
– Мне очень нравится то, что у тебя получается. Отличный выйдет фильм.
– Не у меня, а у нас. Но я спрашивала о другом. Как ты?
Таня отвела глаза. Она всегда смущалась, когда Лека смотрела на нее вот так – в упор. С самой первой встречи.
Они познакомились у океана. Лека шла по пляжу, играя с прибоем в веселые игры, и вдруг заметила впереди ореол светлых волос. В темноте ей показалось, что это ангел спустился с небес и сидит одиноко на камне, скучая по небу.
Она подошла и присела рядом. Ангел даже не пошевелился. И долго-долго они сидели и молчали каждый о своем, пока ангел не прошептал нежным женским голосом: "До завтра, родной" и не заорал истошно, обнаружив рядом Леку.
– Эй, Эй, успокойся, все хорошо! – Ангел так припустил по пляжу, что Лека едва поспевала следом. – Ну куда ты? Да постой же!
Они бежали так, пока ангел не выдохся. Тогда Лека наконец смогла заглянуть в его лицо и обнаружила молоденькую девочку, очень красивую, с такими тонкими чертами лица, что они казались совершенно прозрачными.
– Ты чего испугалась? – Спросила она. – Меня Лека зовут.
Ангел молчал, испуганно таращась и задыхаясь от долгого бега.
– Я тебя напугала, да? Прости. Я не думала, что ты меня не замечаешь.
– Я говорила с океаном, – тихонько сказал ангел.
Выяснилось, что ангела зовут Таней, что она живет на Бали всего две недели, и очарована красотой и величием океана не меньше Леки.
Так они и подружились. Лека научила Таню ездить на байке, дала несколько уроков серфинга, и свозила в Убуд. А Таня летела глазами ей навстречу, завороженно ловила каждое слово, и могла бесконечно говорить о том, каким для нее сегодня был океан, и какими были волны.
– Так как ты? – Третий раз повторила Лека свой вопрос.
– Мне немного грустно, – склонила голову Таня.
Лека вздохнула. Она прекрасно знала причину этой грусти, но вместе с тем знала и то, что мало чем может Тане помочь. Поэтому просто потрепала ее светлые волосы и продолжила пить чай.
– Ты видишься с Дианой? – Спросила Таня несколько минут спустя. Она старалась скрыть всю гамму чувств, скрывающихся за этим простым вопросом, но не смогла.