Александра Соколова - Просто мы разучились мечтать.

В хлопотах и делах прошел день. В девять вечера, когда в клубе уже было немало посетителей, вконец замороченная и усталая Лёка зашла в общую гримерную. Словно окунулась в свежую струю – шум, запах грима, шелест нарядов и обнаженные тела выступили катализатором. Настроение поднялось до небес.

– Где Марина? – поинтересовалась женщина и высыпала на стол пятнадцать колес. – Угощайтесь, девочки и мальчики.

– Она за коньяком ушла, сейчас придет, – ответил Ким и первым потянулся за таблеткой.

Через несколько секунд на столе осталось восемь заветных шариков.

– Остальные не хотят? Как знаете, – движение руки, и стол снова девственно чист, – Через полчаса начинаем.

– Не вопрос, – подал голос Никита, – Всё будет в лучшем виде.

Лена замерла на полувздохе. Её вдруг камнем по голове ударила мысль, что сейчас она ставит на карту не только собственную судьбу, но и судьбу всех этих людей. Ответственность. Вот так и бывает. От чего бежала – к тому и пришла.

– Постарайтесь, ребят, – улыбнулась Лёка, – У нас всё получится. Я в вас верю.

И быстро захлопнула дверь, чтобы не видеть ошеломленных глаз.

В коридоре наткнулась на Марину. Вспыхнула зрачками ей навстречу, распахнула губы, но ничего не сказала.

Хватит болтовни. Сегодня у неё есть шанс выполнить обещание и объяснить что-то всем этим людям. Неважно даже, какой ценой.

Пора делать шоу.

Зал клуба погрузился в полумрак. Дымовая завеса заполнила сцену одновременно с разливающейся музыкой. Возникало чувство, словно мелодия проникает отовсюду – выбирается из-под столиков, сползает с потолка, вливается сквозь щели стен.

На сцене – десяток статуй, изображающих людей, застывших в разных позах. Кто-то тянет руки вверх, кто-то закрывает ладонями лицо.

Среди дыма – две танцующие фигуры. И тихий шепот втекает в музыку. Он суров, этот шепот. Словно кто-то сквозь разбитый рот, сквозь сжатые зубы, пытается что-то сказать.

Радость моя. Не замаливай губ, ведь тебе никогда не отмыться

Сердце моё. Разорвать на куски и поверить, что я еще жив

Боль не моя. Я тебе её дам поносить, как потертые джинсы

Счастье моё. Я тебе расскажу, что такое… и как это – жить

Нарастает музыка, становится громче, и фигуры кружатся, кружатся, взявшись за руки, опускаясь ниже, ниже и утопая в дыму.

Вспышка, щелчок – и дым становится черным. И уже не видно танцующих, и в яркой дорожке света на сцену выходит женщина.

Она обнажена и прекрасна. Её черные волосы скрывают грудь и опускаются до самых бедер. В каждой её руке пригоршня чего-то, что невозможно разглядеть.

Босые ноги утопают в черном дыму. Она доходит до середины сцены и смотрит вверх.

Музыка плавно опускается до тишины и снова нарастает, но уже более живая, более быстрая, более громкая.

И статуи оживают. Они начинают танцевать, и от этого танца холодок пробирает по коже – белые фигуры, залитые белым гримом лица и руки, они холодны и почти мертвы, и только их движения заставляют поверить в то, что они еще живы.

И снова в мелодию врывается шепот.

На пороге своем ты припомнишь всех тех, кто встречался.

Кто прошел невзначай, не затронув и не зацепив.

Кто на век приходил, а потом убегал, попрощавшись.

Кто не помнит тебя. И всех тех, кто когда-то любил.

Вспышка. Женщина поворачивается вокруг. Она по очереди пытается посмотреть на каждого из танцующих и тот, на кого падает её взгляд, опускается вниз и исчезает в черной дымке. Несколько мгновений – и она остается одна.

Бездна тепла. Я тебе расскажу, что они еще помнят.

Бездна отчаянья. Или не помнят совсем.

Бездна любви. Ты увидишь всех тех, кто непонят

Бездна поруки. И всех, кем непонята ты.

Женщину больше не видно. На сцене – пара: он – уставший, взрослый, побитый жизнью мужчина. И она – молодая женщина, доверчиво глядящая в его глаза.

Он приглашает её на танец словно нехотя, а она летит ему навстречу.

Светлый дым… Розовый свет. Легкие движения. Легкая мелодия. Она счастлива. А он?

Он оборачивается, в танце пытается уйти от неё, но она не дает – хватает за руки, наступает, преграждает путь.

Музыка снова тревожна, она начинает раздеваться, скидывает блузку, проводит обеими руками по груди, берет его ладони и опускает себе на бедра. Соблазняет, очаровывает. Чтобы остался. Еще на один раз. Еще на один миг.

Теперь раздеваются оба. В танце, только в танце, не сходя с ритма. Он ведет. Страстно, яростно. И вот они почти обнажены. Они застывают друг напротив друга – он, такой большой, такой сильный, и такая хрупкая она. Смотрят друг на друга мгновение и опускаются в занавес дыма.

Медленная тяжелая музыка. Чьи-то стоны вливаются в неё. Стоны сладострастия, стоны животной любви. Но – что это? Постепенно оттенок звуков меняется, и это уже не стон удовольствия, а стон боли.

Дым развеивается. Обнаженная девушка лежит на полу, распластав руки. Обнаженный мужчина смотрит на неё сверху вниз. Переступает. И идет дальше.

Снова поднимается дым. Он серый. Дым поруганной невинности. Дым исчезнувшей надежды.

Больно. Цена. За надежду – не слишком ли много?

Страшно. Увы. Ты же знала, на что ты идешь.

К черту. Его и других. И себя. Даже Бога.

Снова цена. Ты подумай – за что отдаешь?

Красный дым. Девушка в красном. Музыка такая, что хочется плакать. Оперный голос – не разобрать, о чём поет, но дергает за самые потаенные жилки в сердце.

Девушка выгибается, её танец похож на предсмертные судороги – страшно смотреть, но и взгляд оторвать невозможно.

Она скидывает с себя платье, оставаясь в черном белье. В танце гладит собственное тело – запомнить, успеть запомнить, какой была, какой уже никогда не будет.

Вспышка – и девушка делает резкое движение рукой, в её ладони – красная лента, рывком пересекающая надвое. Девушка опускается на пол. И исчезает в клубах алого дыма.

Несколько мгновений тишины. Дым чернеет. Зал погружается в темноту. Ничего не видно, слышен только стук. Сердце стучит. Громко-громко. Натужно, словно из последних сил. И вдруг замолкает.

Мрак на сцене потихоньку рассеивается. На коленях женщина. В черном. Две пригоршни. Она смотрит в них и пытается что-то взвесить, сравнить. Музыка такая тихая, что её едва можно расслышать.

Кто судья? Кто отмерит, куда тебе дальше?

Кто судья? Кто решит, виновата иль нет?

Ты судья. Ты решила прийти сюда раньше.

Ты судья. И тебе лишь известен ответ.

Женщина поднимается на ноги, протягивает руки к зрителям. Её взгляд мечется по залу, устремляясь то к одному, то к другому.

Разливается музыка. Она танцует со сжатыми кулаками. Спускается в зал. В танце прикасается к зрителям, мечется, но ни у кого не находит ответа.

Снова сцена. Женщина, уткнувшаяся лицом в собственные сжатые кулаки. Постепенно затухающий свет. Постепенно затухающая мелодия.

И – в последний раз – шепот. На этот раз жестокий. Жесткий.

Ты застыла. Ты плачешь. Кричишь. И ты просишь пощады.

Не готова? Не знаешь ответа? Не можешь решить?

Никогда не берись за решенья, которым не рада.

Никогда не спеши умирать, не успев нагрешить.

В последнем всплеске света женщина снова протягивает руки к зрителям и разжимает пустые ладони.

Темнота. Мрак. Чей-то силуэт выходит на сцену, оставаясь почти невидимым – только контуры.

– Так случается, что мы принимаем решения, на которые не имеем права. Так случается, что мы берем на себя больше, чем можем вынести. И главное, наверное, в таких ситуациях помнить одно: мы не Боги. И не знаю, как вы, а я этому бесконечно рада.

Вспышка света ослепила зрителей, недоуменно уставившихся на пустую сцену. Мгновение – и шквал аплодисментов наполнил клуб. Аплодировали сидя, аплодировали стоя – это была настоящая овация.

Игнатьев под руку с Лёкой вышел из-за кулис. Остановился посередине сцены и, широко улыбнувшись, проговорил в микрофон:

– Дамы и господа. Разрешите представить. Автор сегодняшней шоу-программы. Новый арт-директор клуба «Три чуда света». И – по совместительству – наше новое четвертое чудо. Елена Славина!