Таммара Уэббер - Просто вдвоем

Чарльз не представлял себе, насколько мне было страшно, в каком я был отчаянии, пока сидел в той камере. Я поднял глаза, чтобы поблагодарить его, но не смог ничего сказать, а только кивнул. Он похлопал меня по руке и вышел.

Меньше чем через минуту я подписал оставленный им листок.

В среду, когда я пришел на лекцию по экономике, Жаклин разговаривала с Муром в коридоре. От его напряженной спины исходило раздражение, говорил он разгоряченно:

– Мне и в голову не приходило, что он может сделать такое!

Жаклин увидела меня из-за его плеча. Я подошел и, встав с ней рядом, спросил:

– Все в порядке?

– Да, все хорошо, – ответила она.

Прежде чем повернуть и войти в аудиторию, я секунду пристально смотрел на Мура. Он узнал меня. Отходя, я услышал, как он резюмировал свои наблюдения:

– Этот парень тоже ходит на экономику? Какого черта он тут кроит такие физиономии?

Вряд ли Мур и правда хотел это выяснить. Тем более ему бы не понравилось, если бы я объяснил это действием.

Через пять минут они оба вошли в аудиторию. Жаклин не смотрела в мою сторону. Хеллер уже начал лекцию. Мур угрюмо прошел мимо меня, а его бывшая девушка спокойно проскользнула на свое место. Я облегченно вздохнул.

После обеда Жаклин и Минди собирались идти в полицию, чтобы им оформили временный охранный ордер[30] на имя Бака. Я хотел отпроситься с работы, чтобы их проводить, но оказалось, что о них обеих обещали позаботиться родители Минди.

Жаклин сказала мне, что они, по словам Эрин, скорее всего, заберут ее из колледжа.

Я в сотый раз пожалел о том, что в свое время не воспользовался возможностью убить этого гада.

От меня прямо пар пошел, и впервые в жизни мне захотелось закурить. Обычно я курил, только когда пил. Да, вот что сейчас бы не помешало. Алкоголь помог бы притупить ярость, которая переполняла меня при мысли о том, какие ужасные мучения приходится терпеть девочке (она была всего на два года старше Карли), чтобы рассказывать о случившемся полиции. Минди поддерживали родители и «сестры» по студенческому обществу, но я видел ее после подачи заявления: она выглядела совершенно опустошенной.

Жаклин своим родителям ничего не сказала. Это не показалось мне странным с учетом того, как они поступили с ней в День благодарения.

Мы подошли к филологическому корпусу, и Жаклин повернула ко мне лицо. Я улыбнулся ей, несмотря на безрадостные мысли, одолевавшие меня еще пару секунд назад. Она была восхитительна даже в пальто с капюшоном, вязаной шапке, доходившей до глаз, и смешном пушистом шарфе, многократно обмотанном вокруг шеи и закрывавшем рот.

Я провел по щеке Жаклин холодным пальцем, нырнул под слой шерсти и нашел ее пухлые губы.

– Я бы хотел с тобой увидеться, прежде чем уеду домой, – сказал я.

Жаклин ответила, что вечером у нее экзамен по специальности, в субботу – музыкальные занятия, а в пятницу – концерт, на котором обязательно нужно быть. Мне пришлось официально признать, что сверх аудиторных часов музыканты были нагружены больше, чем все остальные студенты.

– Могу выкроить время завтра, если хочешь, – предложила Жаклин.

– Хочу, – кивнул я.

Еще как хочу!

Ее глаза были поразительно большими и синими, а ярко-розовые губы как будто молили о поцелуе. «Как же мне хочется поцеловать тебя, Жаклин, – подумал я. – Прямо здесь, прямо сейчас. Пусть видит Бог, пусть смотрят люди». Она бы позволила: это читалось в ее взгляде. Спасая нас обоих, я вернул шарф на место.

– Ты похожа на недоделанную мумию. Как будто тот, кто тебя обматывал, вдруг отвлекся и забыл закончить.

– Может, я дала ему кулаком по физиономии и расквасила нос, чтобы перестал надо мной издеваться? – сказала Жаклин и, засмеявшись, приблизилась ко мне.

Я не удержался и поцеловал ее в лоб, неосторожно позволив себе вдохнуть знакомый запах. Черт возьми!

– Напиши, как у вас все пройдет в полиции, – попросил я, делая шаг назад.

Жаклин. Готово! Ордер подписан. Теперь Бак не подойдет к нам ближе чем на тысячу футов.

Я. Хорошо.

Жаклин. Иду сдавать специальность, пожелай мне удачи.

Я. Зачем она тебе? У тебя же волшебные пальцы!

Жаклин. :-)

Я всегда стучался, когда входил к Хеллерам со двора. В отличие от моих родителей, Чарльз и Синди были сдержанны в проявлении чувств, но могли вести себя иначе наедине. Мне не хотелось ставить нас всех в неловкое положение, врываясь к ним, когда они выдворили детей и решили, что остались одни.

– Все в порядке, Лэндон? – спросил Чарльз, открывая дверь.

Лэндон. Я вздохнул.

– Да, все отлично. Просто мне хотелось поговорить с вами о… Жаклин.

Сначала он удивленно поднял брови. Потом ухмыльнулся.

– Проходи. Я как раз готовлю материалы для следующей недели, к экзамену. Когда последипломники увидят плоды моих трудов, они меня просто возненавидят. – Он потер руки: очевидно, эта мысль его забавляла.

Студенты большей частью любили Хеллера, а для своих аспирантов он был сущий сатана. Зато предмет они у него знали назубок.

Чарльз достал пару бутылок пива, и мы уселись за стол.

– У меня к вам два дела. Во-первых, я должен рассказать кое-что о наших с ней отношениях…

Он выпрямился:

– Я слушаю.

– Я уже говорил, что она познакомилась со мной как с Лукасом еще до того, как я стал помогать ей по экономике. Но я не сказал, при каких обстоятельствах мы встретились. – Я набрал в легкие воздуха. – На нее напали на парковке возле мужского общежития. Во время вечеринки. Я… вмешался. Жаклин не захотела сообщать в полицию.

– Господи боже! – Чарльз отодвинул ноутбук и оперся локтями о стол, заваленный тетрадями. – На нее напал кто-то из студентов? – (Я кивнул.) – Но почему она об этом не заявила? Он же опасен…

– Погодите. – (Хеллер замолчал и нахмурился.) – Чарльз, я остановил его прежде, чем он успел… оставить какие-нибудь доказательства. Физические. Не было ни синяков, ни следов… – я стиснул зубы, – проникновения. Он состоит в одном союзе с бывшим парнем Жаклин. Вы же знаете этих ребят: они сделают вид, что ничему не верят, а вдобавок еще и затравят девушку. Я не смог уговорить ее вызвать полицию, хотя, сказать по правде, не очень настаивал. Наверное, это и моя вина тоже. Я избил его до крови, понадеявшись, что это послужит ему уроком. Я ошибся.

– О боже! Он сделал это опять.

Интонация Чарльза была утвердительной, а не вопросительной.

– Да, он изнасиловал другую девушку.

– Что за…

– Она дала показания в полиции. И Жаклин тоже. И я.

– Надеюсь, его вышвырнули из университета? – Глаза Хеллера вспыхнули. – Не хочу, чтобы этот гаденыш ошивался в нашем колледже.

Я скривил губы:

– В отделении мне сказали, что администрация разрешит ему сдать сессию, если он будет приходить в кампус только на экзамены и только в сопровождении кого-нибудь из своих «братишек».

– Но это же бред!

– Презумпция невиновности, Чарльз.

– Я знаю, знаю. – Он тяжело вздохнул, огорченный не меньше меня. – Я просто… подумал о Карли и так взбесился, что…

Он осекся. Я провел пальцем по шраму на внутренней стороне левого запястья. Несколько секунд мы оба молчали.

– Сегодня Жаклин и той второй девушке выписали временный охранный ордер. Теперь этот парень не имеет права вступать с ними в какой бы то ни было контакт и должен держаться от них на расстоянии не менее тысячи футов хоть в кампусе, хоть за его пределами.

Чарльз кивнул, но я знал, что мы думали об одном: «Этого недостаточно». И все-таки полумеры были лучше, чем ничего.

– Ты хотел поговорить о чем-то еще? – напомнил Чарльз.

Я закусил лабрет, и он это заметил. Я ничего не мог с собой поделать и, когда нервничал, теребил эту проклятую штуковину, что всегда меня выдавало. Сделав глубокий вдох, я заговорил: