Диана со смешанным чувством продолжала расставлять тарелки. В прошлый раз они не на шутку сцепились с Кентом из-за Люка, и ссориться с ним снова ей не хотелось. Особенно сейчас.
После того как улеглась суматоха, связанная с прибытием Кента, он сказал Диане:
– Между прочим, твой «Пэт Уинстон» получился очень даже ничего. Но по мне, именно Джемма Лопес сделала его популярным, а не тот «мальчик-колокольчик»!
Диана не позволила втянуть себя в спор, однако честно призналась, что шоу больше не будет, потому что Люк нашел работу на другой студии. Видимо, что-то прозвучавшее в ее голосе проняло даже Кента. Он лишь бросил:
– Понятно! – и заговорил о другом, к великому ее облегчению.
Брат весь вечер рассказывал о своем процветающем бизнесе (его скоро должны были сделать партнером в фирме) и о том, как переносит вторую беременность Патти, и Диана невольно позавидовала ей. Пэт Уинстон выглядел так трогательно в окружении детей. Вот и Люк мог бы стать прекрасным отцом…
– Кент, милый, очень надеюсь, что твои дети унаследуют творческую жилку, – с надеждой сказала Марта.
– Ну, это мы еще поглядим! – беспечно отмахнулся Кент. – Как дела в галерее?
– Марти в прекрасной форме, – ответил за жену Джон, – и все ее картины мигом раскупаются.
– Эй, мама, вот это круто! Можно мне взглянуть?
– Ты бы мог звать меня Мартой, – недовольно заметила она, – а не выставлять какой-то старухой. Почему нельзя обращаться ко мне более современно?
– Прости, но у меня просто не поворачивается язык! Уж я-то ни за что не позволю Джесси звать меня Кентом. Это неуважительно.
Диана с улыбкой вспомнила, как им с Кентом хотелось, чтобы родители вели себя как обычные люди, хотя все друзья завидовали простой, дружеской атмосфере в их семье.
Они пошли в мастерскую смотреть картины, но тут раздался звонок у дверей в галерею.
– К вам пришел покупатель! – воскликнул Кент. – Вы что, сегодня не откроетесь?
Чета Синклеров переглянулась:
– Тебе хочется, Марти? Мне что-то не очень!
– И мне. Пусть зайдут как-нибудь в другой раз!
– Вот так бизнесмены! – Кент подмигнул Диане, явно осуждая такую беспечность.
– Это верно, мы не слишком богаты, – заметил Джон, – зато ценим свободу и покой. Мой отец вечно мотался по делам днем и ночью, без праздников и выходных и умер в шестьдесят семь лет. Это не для меня.
– И не для меня, – подхватила Марта. – Даже думать страшно о службе, где надо сидеть с девяти до пяти. Брр! – И она брезгливо поморщилась.
Диану это позабавило, а Кент нахмурился:
– Тебе легко говорить, папа, потому что ты получил наследство и мог позволить себе лениться в отличие от меня!
Диана понимала, что каждый из них по-своему прав. Старо как мир – дети против отцов. К примеру, нынешнее поколение, решительно отказавшись от длинных волос и рваных джинсов, рвется отвоевать себе место в офисах на Уолл-стрит.
Она вытащила блокнот и набросала: «Пара не очень преуспевающих художников живет в свое удовольствие в тесной квартирке в Сохо. Эти люди активно участвовали в акциях хиппи в шестидесятых, но не в состоянии понять взрослых детей: дочь мечтает стать адвокатом, а сын – банкиром».
Уезжая на следующий день, Кент крепко обнял Диану:
– Надеюсь, мы как-нибудь соберемся все вместе. Я от души желаю тебе счастья!
– Спасибо. – На душе у Дианы потеплело. – Кажется, я уже стала счастливее: ты подбросил мне новую идею, и я мечтаю поскорее вернуться к работе!
Утро перед отъездом они провели в галерее, помогая Марте развесить новые полотна. Мать удовлетворенно улыбалась: приехавшая из Далласа дама купила у нее большую картину за две тысячи долларов.
– Мама, скажи, ты счастлива? – спросила Диана.
– Да, милая, я очень счастлива.
– То есть ты никогда не жалела о том, что не поехала учиться в Европу или не открыла галерею, скажем, в Нью-Йорке? Ты стала бы знаменитой, познакомилась с интересными людьми из мира искусства. – Диана, не удержавшись, добавила: – Ведь твой талант намного выше уровня провинциального городка.
Мать ничуть не обиделась.
– Джон приехал сюда из Оклахомы, мы полюбили друг друга и решили строить нашу жизнь в Санта-Фе. Джон всегда оставался верен мне.
Диане показалось, что голос все-таки выдал мать. Ей не хотелось признаваться в том, что пришлось пожертвовать карьерой из страха ущемить мужское достоинство любимого человека.
Глава 26
От Люка по-прежнему не было пи слуху ни духу, но Диане так не терпелось приняться за новый сценарий, что она даже не очень огорчалась. Вместе с Молли они устроили срочный мозговой штурм.
– Пусть родителей зовут Боб и Линда, а детей, скажем, Эйми и Адам, – предлагала Молли.
– Да, да, и дети упорно зовут родителей «папа» и «мама», а не по именам, как тем хотелось бы, – перебила ее Диана. – Ах да, слишком самостоятельная дочь уже решила, что, когда станет адвокатом, родит себе девочку и воспитает ее одна…
– Отлично! Но ей вдруг за каким-то чертом понадобилось свидетельство о рождении, и она впервые узнала, что родители даже не состояли в браке. Эйми в ужасе: оказывается, она незаконнорожденная. И ее брат тоже. Они оба, яппи до мозга костей, волокут родителей в мэрию…
– Превосходно, Молли!
Они дали сериалу рабочее название «Улицы», а потом переделали его в «Уроки улиц».
Диана навестила Мэтью в его офисе и удивилась тому, как прекрасно он выглядит и как весело поблескивают его зеленые глаза.
Впрочем, к ней тоже вернулись уверенность в себе и энергия.
– Мэтью, если тебя заинтересует эта идея, то Норин Сандерс готова сниматься у нас в роли дочери, а Мэдж Мюррей – в роли матери. И уж на этот раз мы со всеми подпишем долгосрочные контракты.
Мэтью заинтересовался настолько, что попросил принести ему готовый проект. Он также предложил на роль отца ветерана комедии Селвина Сита, а талантливого новичка Рэнди Типпета – на роль сына.
И Диане, и Молли этот выбор пришелся по душе, они с энтузиазмом окунулись в работу, составляя наброски сценария и диалогов.
Мэтью каким-то образом снова удалось совершить чудо, несмотря на неприязнь Фила к Диане и выходку Люка. Он отправился на побережье и убедил совет директоров, что «Эбботт и Синклер» вполне способны выдать новый успешный сериал. Сэйлс вернулся в Нью-Йорк с разрешением на съемки первых тринадцати серий без пилотного выпуска.
Удача снова улыбнулась Диане. Подобралась прекрасная съемочная группа, и уже к началу августа были готовы первые две серии. Хотя их пока не пускали в прайм-тайм, «Эбботт и Синклер» не унывали, надеясь, что рано или поздно в программе возникнет окно для «Уроков улиц».
После поездки в Санта-Фе Диана уже не боялась проводить уик-энды в Ист-Хэмптоне. Боль от разрыва с Люком притупилась, и, слишком занятая, Диана не предавалась тоске.
Как-то в субботу вечером ей позвонил Мэтью:
– Я понимаю, что спохватился слишком поздно, но, может, ты еще свободна сегодня и поужинаешь со мной?
Диана не сразу, но все же согласилась прийти. Она всегда была рада повидаться с Мэтью и не утомлялась от деловых разговоров. Особенно теперь, когда думала только о новом сериале.
Мэтью заехал за ней сам и повез в место, меньше всего походившее на ресторан.
– Его купили совсем недавно и еще не успели обзавестись вывеской. Две юные особы из Саутгемптона с забавными именами, что-то вроде Маффи и Баффи. Их семьи до сих пор в ужасе от того, что милые малышки опустились до ресторанного бизнеса. А девчонки полны решимости обзавестись самой крутой клиентурой – не ниже Рокфеллера, – чтобы не посрамить честь семьи.
– Ты сегодня в хорошем настроении, – рассмеялась Диана. – Уж не из-за одной ли из этих девчонок ты так посвежел?..
– Возможно, – добродушно кивнул он.
Новое или нет, но место явно пользовалось популярностью, и столики в нем не пустовали. При первом же взгляде на хозяек Диана поняла, что Мэтью описал их совершенно точно.
– Здесь потрясающее меню, – продолжал он. – И к тому же они пользуются простым древесным углем. Ни мескита, ни ароматических добавок с трехэтажными названиями. Старая добрая свинина на ребрышках, цыплята, картофельное пюре, горячие бисквиты – словом, все, что когда-то готовили их черные слуги. Кажется, я уже век не видел, чтобы в наших краях подавали картофельное пюре!
Они пили джин с тоником и болтали о всяких пустяках. Впервые Диана видела Мэтью в таком приподнятом настроении, и она знала причину: Энди отправилась на целый месяц в летний лагерь. Теперь чувство ответственности не так подавляло его.