Когда Сидни привела своих друзей обратно на поляну, чтобы посмотреть, могут ли они оказать дальнейшую помощь, там никого и ничего не было, кроме нескольких зубов из протеза слоновой кости, найденных Паффом. Нижняя часть.
Глава 25
Планы и их Обеспечение
Герцогиня вполне могла понять огорчение Сидни. Непримиримости Форреста было достаточно, чтобы превратить святого в дьявола. Леди Мейн спрашивала его снова и снова, и грубиян, держащий рот на замке, сдержанно ответил, что время не подходящее. В общем, он скоро будет резать цыплят и консультироваться со звездочетами.
Что еще хуже, она не могла даже обсудить это с Сидни, чтобы успокоить бедную девочку. Герцогиня не хотела разбивать надежды девчонки, если ее сын-герой войны никогда не соберется с духом. Кроме того, герцог пугал ее хаосом, если она вмешается. Через две недели, когда все их друзья пришли на ужин, она не могла им ничего сказать. Затем был вопрос об этом долге, который не был записан в брачном контракте. Герцог поклялся, что ничего об этом не знает, и Форрест молчал как моллюск. Спрашивать Сидни было бы за гранью приличий, и бесполезно подвергать Брена инквизиции, потому что он больше трепетал перед своим братом, чем перед матерью. Но герцогиня знала о волосах и знала о гордости больше, чем кто-либо.
«Знаете, Сидни», заметила она, когда они писали приглашения однажды днем, «мне пришло в голову, что вы можете считать меня старый нахалкой -посылаю вaм слуг, распоряжаюсь вашей жизнью».
«Никогда, Ваша светлость». Сидни вскочила взять еще карточек и поцеловала щеку пожилой женщины. «Тетя Харриет - вмешивающающая старая нахалка, вы - вмешивающающийся старый, дорогой друг. Вы добры и щедры, и в вашем сердце только лучшие интересы Уинифред. Я была бы в высшей степени глупой, чтобы не быть благодарной».
«Да, но благодарность может быть в тягость», продолжала герцогиня. «Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя в долгу, особенно не перед моим сыном».
«Я всегда буду благодарна лорду Мейнверингу за заботу, которую он проявляет о Винни и генерале», нерешительно ответила Сидни, не уверенная, что ей понравилась тенденция этого разговора. Герцогиня была очаровательна и настолько хитра, насколько хотела.
«Я не имелa в виду Бреннана, моя дорогая».
«Он сказал вам? Этот негодяй! Он поклялся, что долг был забыт, что он не возьмет деньги ни при каких условиях! Почему я ...»
Герцогиня, имеющая долгую практику подобных разговоров, отодвинула чернильницу. «Нет, моя дорогая, Форрест никогда не будет себя вести так не по-джентльменски». Игнорируя насмешку своей юной подруги, она продолжала. «Вы должны знать, что Форрест не откажется от своего слова. Нет, я только получила подсказку о долге из маленьких обрывков информации. И нет, я не требую подробностей. Конечно, если вы хотите довериться мне… Нет, ну, как я уже говорила, я не хочу вмешиваться, но я не могу не заметить некоторую отчужденность между вами двумя. Я не хотела бы, чтобы вы были…» Она почти начала говорить, что не хотела, чтобы Сидни и Форрест начали свою семейную жизнь с небольшого холма между ними; брак обеспечивает достаточно гор, чтобы по ним карабкаться. Она вовремя остановилась. «Я не хочу видеть двух гордых людей в ссоре».
Сидни засмеялась. «Полагаю, у меня есть избыток гордости, Ваша светлость, потому что мне очень хотелось бы вернуть ему деньги, но я никогда не могла найти деньги, а он никогда бы их не взял. Знаете, я хотела бы устроить бал в честь помолвки Винни, позвать всех хозяек приемов, которые приглашали нас на протяжении Сезона, и я тоже не могу этого сделать. Я думала, что тетя Харриет могла бы дать бал, знаете, семья невесты и все такое». Теперь настала очередь ее милости издавать грубые звуки. «Но Винни возражает, поэтому мне придется проглотить еще больше моей проклятой гордости. И, пожалуйста», сказала она, прежде чем герцогиня смогла что-то сказать, «не предлагайте мне деньги, потому что тогда я обижусь».
«Вы не позволите мне ...?»
«Вы уже сделали так много, я хотела бы сделать что-то для вас!»
«Вы можете, дорогая девочка, вы можете». Вы можете вытряхнуть моего нудного сына из его пещеры самодовольства, подумала она, и заставить выйти в солнечное сияние свет и лунный свет.
* * * *
У герцогини был план, великолепный, славный план, делающий схемы Сидни похожими на детскую игру. Лучше всего то, что план не был ни опасным, ни скандальным, ни незаконным. Это было идеально. Сидни устроит бал!
«Но, мэм, вы не могли подумать. Деньги, место, все расходы ... »
«Вздор и чепуха, дитя, подумайте. Мы обе деревенские девушки, поэтому скажите мне: если церкви нужна новая крыша, чем занимаются прихожане?»
Сидни хихикнула. «Они надоедают самому богатому человеку в округе. Это то, что я должна сделать?»
«Не будьте нахальной, мисс. Если местный набоб не хочет покупать свое место на небесах, что тогда? Что, если фермерский сарай сгорит? Не говорите мне, что в Литтл Дедхэме все по-другому. А теперь воспользуйтесь своей симпатичной мозговой коробкой».
«Да ведь жители деревни пожертвовали бы всем, что могли, церкви, и все собрались бы вместе, чтобы помочь восстановить сарай. Иногда они бы устраивали ужин вскладчину или проводили б аукцион, чтобы собрать деньги. И иногда», сказала Сидни, взволнованно, «они устраивают танцы по подписке, где каждый платит вступительный взнос, а деньги идут на благотворительность!»
«Именно так! Мы заставим гостей заплатить за удовольствие быть на вашем балу».
«Но это люди в деревне», неуверенно сказала Сидни. «Не высший свет здесь, в Лондоне».
«Проклятье. Выберите достойную благотворительность, и они придут. Нет ничего лучше для богатого человека, чем получить что-то взамен за свои деньги. Вы поможете им чувствовать себя щедрыми, не пачкая рук. Таким образом, вы можете получить средства в обмен на ваши приглашения и продемонстрировать свою сестру со всей пышностью и славой, которую вы хотите».
Гордость Латтиморoв, подумала Сидни нежно, но они никогда не могли себе ее позволить.
«Вы заранее говорите гостям, что прибыль идет на благое дело, поэтому они знают, что расходы вычитаются. Вам не нужно много для первоначальных затрат; большинство торговцев привыкли получать деньги спустя месяцы. Я обеспечу закуски и получу огромное удовольствие, увидев, что леди Уиндхэм платит за оркестр. Я заставила бы ее заплатить за еду, но я боюсь, что нам подадут чай и тосты».
Сидни теперь смеялась; было действительно весело позволять своим мечтам летать, даже если они никогда не смогут вернуться домой на ночлег. «Ваша светлость, извините, что разочаровываю вас, когда ваш план так хорош, но в доме даже нет бального зала. Действительно, весь наш дом мог бы поместиться в некоторых бальных залах, которые я видела. И если мы устроим бал в Mейнверинг-Хаус, как я вижу, вы собираетесь это предложить, то это не будет бал Латтиморов».
«Вовсе нет. Мы снимем Аргайл Роомс. Они не могут сказать «нет», если это ради благотворительности. И я позабочусь о том, чтобы они дали нам хорошую цену».
Сидни подумала, как трудно сказать «нет» герцогине. Вслух она высказала больше возражений. У герцогини был ответ нa каждоe.
«Цветы очень дорогие».
«Так что мы будем называть это остролистным балом. В Mейн Шансе акры заняты садами, а в это время года армия садоводов ничего не делает. Вы, конечно, должны организовать все это, и вы, и Уинифред, и эта ваша двоюродная сестра с лицом, как блюдо. Каждая будет иметь долю расходов, часть работы».
«Вы забываете, что мы с Винни просто молодые девушки. Я никогда не слышалa о двух молодых женщинах, хозяйках бала».
«Я не забываю ничего, кроме своего дня рождения, Сидни. А вы забыли генерала. Пора обществу почтить одного из своих героев. Латтимор будет хозяином. В любом случае, будет хорошо, чтобы старый чудак вылез на свет божий. Теперь, к чему еще вы собираетесь придираться?»
Сидни было трудно выразить свое последнее возражение словами, не оскорбляя герцогиню. «Э-э, достойное дело и кредит от виконта Мейна. Вы не думали, что я должна сказать всем, что бал для благотворительности, а затем отдать ему деньги, не так ли?»
«Это смехотворно, дитя, откуда такие идеи? Вы знаете, что Форрест не возьмет ваши деньги. Он, конечно, не будет отбирать деньги у младенцев, или что-то в этом духе. Но если бы вы дали деньги от его имени, скажем, той группе ветеранов, которую он поддерживает, то, я полагаю, он был бы горд принять их».