Анна Мулен - Прованс и другие истории

В ночной тишине слышались порывы мистраля. Правильно делал Поль, что находил отдушину в спорте. Вот и сейчас он уехал играть в теннис, чтобы потом выпить с партнером кружку-другую пива. Уехал на мотоцикле. Только бы не попал под дождь…

Поль опустил защитное стекло шлема, завел мотор и поежился. Мистраль бушевал уже второй день. За одну минуту тучи могли сгуститься так, что город погружался в сумерки. А в следующий момент тучи уже расходились, и город снова заливал необыкновенный прозрачный свет, как будто дождь очистил линзу, через которую мы смотрим на мир. Ну и холодрыга. Кажется, в Провансе никогда еще не было так холодно и сыро, как в этом ноябре. Если опять пойдет дождь, то он нарушит все его планы.

Он спустился на мотоцикле в центр города, припарковался на улице Кур-Секстиус и отправился пешком через бульвар Кур-Мирабо, пряча шею в воротник кожаной куртки. Огромные платаны вдоль бульвара раскинули свои черные ветви, с которых стаи птиц то и дело синхронно взлетали в воздух, пронзая ночную тишину громким криком, от которого становилось не по себе.

Зачем он вообще во все это ввязался?

События недавнего вечера вспышками мелькали в его голове, как киношные слайды.

Корпоратив. Коллеги в костюмах и нарядных платьях за большими круглыми столами вокруг сцены, с которой, как из параллельной вселенной, что-то вещает ведущий. Радостные возгласы и аплодисменты. Звон поднятых бокалов. Еда. Много еды. Кажется, он так и не осилил десерт и застрял где-то на сырном ассорти. Был ли он вообще за столом, когда принесли этот самый десерт? Кажется, все уже давно разбрелись по кулуарам. Милая брюнетка садится рядом. Она была брюнеткой? Он не запомнил цвет волос, но точно удержал в памяти красивый бюст, который выгодно подчеркивало черное декольте. Невинность и соблазнительность в одном взгляде. Потягивает мохито из трубочки. Клэр из отдела персонала? Нет, не знакомы. Ненавязчивая беседа. Кажется, у нее смешные шутки. Он вообще ее слушает? Или все дело в декольте, которое его будто загипнотизировало? Танцевать? Ему кажется, или она с ним заигрывает? Безрезультатные попытки отыскать поблизости подкрепление среди знакомых коллег. Она что, не видит кольца на его руке? Конечно, нет, он же спрятал руку под скатерть. Ну, пойдем. Наверное, он потерял всю сноровку и выглядит глупо. Сам факт, что такая молодая красивая девушка соблазняет его, приятно щекочет самолюбие. Ну ладно, еще немного поплавает в волнах ее обаяния.

Он ускорил шаг, чтобы заглушить воспоминания. Тепло ее губ. Ее руки, мягкие ладони, словно детские. Сколько он уже не целовался с женой? Вот так – страстно и упоенно, словно подросток. Это была инициатива Клэр. Хотя, возможно, его глаза сказали все за него. Сколько уже времени? Два часа? Три? Ему надо домой. Он ведет машину на автопилоте, как будто не видя дороги. Не раздеваясь, ложится на диване. В кармане вибрирует телефон.

«Скучаю. Давай встретимся на неделе».

По телу пробегает волна возбуждения. Давно забытое чувство, когда хочется любить, не ощущая под собой землю и теряя рассудок. А не эти заученные движения. Застывшее в воздухе раздражение. Свившая под потолком гнездо бытовуха.

«Хорошо, давай, я позвоню».

Он подошел к нужной двери. Тепло маленького уютного бара мягко окутало его обветренное лицо. У него всего несколько часов, после чего нужно будет вернуться домой. За дальним столиком его уже ждет она…

Осень в Провансе наступает поздно. «Индейское лето» держится до конца октября, и лишь в его последние выходные официально наступает осень: часто идут дожди, температура падает на десять градусов, время переводится на час назад, в воздухе обосновывается ощущение приближающейся зимы. Багровая кайма обрамляет все еще зеленые виноградные листья, как осенний поцелуй. Осень еще таится в кронах платанов, одно легкое дуновение ветра, и лист уже порхает в воздухе, пока не стихнет в груде сухой листвы на мостовой. Листья желтеют только к декабрю, порывы мистраля срывают и кружат их по городу, словно золотой лиственный дождь. Красота всего и тленность всего.

Ноябрь. Время переходить на красное вино. Включать батареи. Греться дома под пледом, зажигать свечи и заваривать чай. Брать пример с датчан, которые придумали «хюгге» (слово, обозначающее способность ценить обычные удовольствия жизни и наслаждаться моментом), чтобы спасаться от зимы.

По утрам детей уже укутываешь в шарфы и перчатки. Выходишь из дома – темно, возвращаешься домой – тоже. Совсем, как в Москве в декабре… Дети болеют и сидят дома, от недосыпа и усталости нет энергии на игры, тебе просто хочется посадить их к телевизору с мультиками и не мучиться потом чувством вины.

Начинается распродажа демисезоннной одежды. Витрины «Maison du Monde» уже украшены рождественскими украшениями. Только что купался в море, а уже Рождество. Время летит так быстро, а коммерция его подталкивает делать это еще быстрее.

Ноябрь – время «залечь на дно». Прекратить бурную деятельность. Не торопиться. Выпить таблетку успокоительного утром с большим стаканом воды. Созерцать. Учиться. Творить. И параллельно радовать себя. Себя лично. Маленькими покупочками, походами в кино или спа, общению с подругами. Ведь ноябрь – это время отдыха и переосмысления. Конец года для всех особенно тяжелый. Все как будто ждут нового года, чтобы сбросить бремя старого и начать новую жизнь с новыми силами. Это еще и время, когда можно приступать к приготовлению зимних блюд, приглашать друзей на «раклет» (блюдо из расплавленного жирного сыра) или «тартифлет» (запеканка из сыра и картофеля, отличное зимнее блюдо родом из Альп). Это время приятных хлопот, связанных с подготовкой к Рождеству, и возможность сделать это заранее, без спешки, бродить по рождественским ярмаркам и пить горячее вино.

Ноябрь. Это просто ноябрь.

Бутылка красного вина уже подошла к концу, Поль долил остатки в бокал Клэр. От тепла и вина его совсем разморило. Поль оказался прав, Клэр все-таки была брюнеткой.

– Я так устал…

– Почему? Семейная жизнь?

– Да, дома все напряженно.

– Знакомая история.

Она зачерпнула кусочком хлеба горячий камамбер, запеченный в духовке в собственной коробочке и поданный с пылу с жару. В такую погоду это была идеальная закуска к вину.

– Может быть, тебя это успокоит, но все дети хулиганят, и все женщины выносят мозг. Не ты первый и не ты последний.

– Это вселяет уверенность.

Он улыбнулся. Она так и не сняла свой бордовый шарф, в который закуталась от холода вначале, скрыв все привлекательные участки тела. Он поймал себя на мысли, что даже рад этому.

– Вот интересно, почему у такой красивой умной девушки…

– Нет парня?

– Ну… На той вечеринке было много людей…

– Ты под руку подвернулся.

Она улыбнулась и в ее глазах вспыхнула маленькая искорка. Но через мгновение ее взгяд потух.

– У меня вот, например, нет детей. Хотя я только об этом и мечтаю. Чтобы мой дом наполнился бы, наконец, этим самым шумом. Наполнился жизнью.

– У тебя все еще будет, ты молодая… Наслаждайся молодостью, потом уже обратной дороги не будет.

– Сказал дряхлый старик!

Она усмехнулась.

– Все так говорят, но от этого легче не становится.

Она поднесла бокал к губам и допила последний глоток.

Они замолчали. Поль чувствовал тяжесть в голове. Клэр задумчиво смотрела на пустой бокал в своих руках. Весь ее ореол соблазнительницы вдруг куда-то улетучился.

– Один мой друг, – наконец прервала она молчание, – говорил: «Сколько бы ни было вокруг женщин, но ничего нет лучше, чем когда дома тебя ждет вкусный горячий ужин».

– Это ты про меня?

– Все в порядке, я все понимаю.

– Прости, я просто не совсем в форме сегодня. Закажем еще вина?

– Да нет, я тоже как-то не в форме.

Она потянулась к пальто.

– Давай по домам.

Он немного помедлил и тоже взял куртку. На улице ветер как будто подстерегал их и в мгновение разметал ее длинные волосы.

– Вот ты говоришь, все будет. А с кем? Если все только в поисках чего-то, сами не зная чего.

Домой он возвращался тем же путем, сопровождаемый все той же птичьей суетой. Лиза уже спала. Он тихонько лег рядом. Под одеялом его окутало ее тепло, легкий аромат ее шампуня и кремов, и он почувствовал себя дома. В безопасности.