Анна Мулен - Прованс и другие истории

И действительно, войдя в замок, мы сразу видим камеру графа Монте-Кристо – ее часто сравнивают с домом Шерлока Холмса в Лондоне, как яркий пример одушевления литературного персонажа. Что касается «Железной маски» – при Людовике XIV замок стал одной из главных тюрем для его политических противников, потому, видимо, к ним причислили и этого знаменитого узника короля, хотя тому нет никаких исторических предпосылок, не говоря уж о доказательствах. Кстати, легендой является и сама маска – говорят, она была вовсе не из железа, а из бархата, а термин «Железная маска» придумал Вольтер.

Говорят, что в замке действовал принцип хорошего отеля: заключенные побогаче могли выбирать камеры на последнем этаже, с прекрасным «видом на море». Остальные располагались в камерах на нижних этажах без окон.

Правда это или нет, сказать сложно. Но вот одним из реально сущестовавших заключенных замка точно был капитан Жан-Батист Шато, обвиненный в том, что именно он на своем корабле привез в 1720 году в Марсель чуму, эпидемия которой несколько лет бушевала потом в Провансе и во всей Европе. Прованс до сих пор хранит память об ужасной болезни, унесшей жизни почти половины населения – на углах многих домов в Экс-ан-Провансе можно увидеть статуи Божьей Матери с младенцем. Говорят, они служили для того, чтобы находящиеся в изоляции жители города могли молиться, не выходя из дома. В этом городе, наиболее пострадавшим в свое время от эпидемии, насчитывается около 90 таких статуй.

Еще одним мифом является то, что замок Иф – это военная крепость. Да, замок был построен в военных целях, на самом деле он никогда не подвергался нападению и довольно быстро стал «работать» тюрьмой.

Первый узник тут появился в 1582 году. Это был шевалье д’Ансельм, обвиненный в заговоре против короля, и он недолго мучился в мрачных застенках: спустя некоторое время, согласно уцелевшим документам, его нашли в камере мертвым. Официальная версия – удушение. А вот сам он наложил на себя руки или ему «помогли» – это так и остается загадкой.

Считается, что в замке Иф за двести лет «побывали» более 3500 гугенотов, большая часть из которых умерла от ужасных условий содержания. Тут некоторое время сидел граф Оноре де Мирабо, тело которого в настоящий момент покоится в Пантеоне и именем которого назван главный бульвар Экса. Но там он умудрился соблазнить жену начальника, и его перевели в замок Жу.

В 1830-х годах замок Иф официально перестал быть тюрьмой, но в 1871 году там содержались руководители Парижской коммуны, а ее руководитель Гастон Кремьё был даже расстрелян на острове Иф.

Потом замок превратили в музей, а в 1926 году ему был присвоен статус архитектурного памятника.

Если бы Поль мог обладать какой-то суперспособностью, то он точно выбрал бы возможность отключать окружающий шум по щелчку пальца.

«Щелк».

Будучи человеком, редко выражающим эмоции и тяжелые мысли, он часто не мог заснуть из-за них. Он мог проснуться среди ночи и потом не спать до самого утра, прокручивая в голове разные планы и задачи и завидуя сладко спящей рядом жене. Уж она-то не мучается долгими размышлениями, у нее всегда есть на все ответ и решение. А он опять, так и не добившись ясности в голове, будет ворочаться до утра, пока сверху не раздастся топот проснувшихся соседей и скрежет двигаемых ими для завтрака стульев, который подобно будильнику возвестит его о наступлении семи часов. Собравшись с силами, он глубоко вздохнет и вынырнет из теплого сонного облака в холодное пространство нового дня. И пойдет готовить кофе.

Через некоторое время уже проснутся дети, дочь начнет звать его, чтобы он достал ее из кроватки, зная точно, что мама еще спит. Как же он обожал эти утренние «Пааапааа!» Это было чуть ли ни единственное время, когда дочь звала его, а не маму, и ее первые сонные объятия и ночная нежность доставались именно ему.

Потом он поставит чашку с кофе и бутерброды на деревянный поднос с выдвижными ножками и отнесет Лизе в кровать. Он знал ее любимую привычку завтракать в постели. Будучи человеком крайне эмоциональным, она таким образом как будто оттягивала наступление дня и связанный с ним стресс. Уже через несколько минут, когда дети допьют свое молоко, начнется беготня, суета и капризы. Жена будет опять причитать, безуспешно пытаясь отловить детей для умывания и сборов в садик.

«Щелк».

В то утро он вдруг поймал себя на мысли, что в этом постоянном окружающем шуме для него есть все же что-то особенное. Без чего он не мог представить свою жизнь.

По работе он частно уезжал в другие города, где иногда оставался с ночевкой. Жена всегда говорила:

– Везет тебе, сможешь немного побыть один и отдохнуть!

Вот только у него не получалось отдыхать. По какому-то закону подлости, в полной тишине и одиночестве он чувствовал себя некомфортно, и как ни странно, ему не хватало детских криков и лизиной болтовни. Он включал телевизор в номере отеля и теперь уже щелкал по кнопкам вполне реального пульта, создавая имитацию чьего-то присутствия.

Он просто не привык быть один. Он просто ненавидел одиночество.

Порой он забывал, за что полюбил Лизу. А ведь, наверное, полюбил он ее именно за эту веселую болтовню, за этот источник энергии, бьющий через край. Ему нужен был бульдозер. Который бы непрестанно толкал и толкал его к цели, на достижение которой у него уходило масса времени.

Наверное, подсознательно его тянуло к людям открытым и эмоциональным. Во всяком случае, по ним всегда было понятно их настроение, и о чем они думают. С женщиной, такой же, как и он, возможно, в его жизни было бы больше тишины. Но каждый рисковал бы надолго застрять в своем мире. Его семья наполняла его существо жизнью.

Порой, натыкаясь на их с Лизой старые фотографии, он думал, что с тех пор прошло уже лет сто. Что тогда они были гораздо моложе и красивее, и как будто даже более упитанные. И седых волос как будто было меньше.

С появлением детей годы начинают бежать еще быстрее. И тем ценнее становится каждая минута. Тем меньше хочется тратить их впустую и больше беречь друг друга.

Раньше они никогда не ругались. Лиза казалась человеком таким решительным и спокойным. Она никогда его не критиковала, никогда не кричала и не предъявляла претензий. Что же изменилось? Стали ли они хуже со временем? Или в их паре обнажились вдруг какие-то неразрешимые противоречия?

А может, это просто показатель того, что они с треском провалили испытание родительством?

Но ведь и он тоже изменился. Сколько раз он сосредотачивался на своих неприятных ощущениях, пренебрегая чувствами Лизы. Сколько раз не хотел слушать ее призывы, которые становились тем громче, чем старательнее он пытался от них отгородиться. Ведь он не привык выражать чувства словами, считая, что его действия говорят сами за себя.

Для него все было предельно просто. Есть проблема – есть способ ее решения. А Лизе нужно было просто поговорить о своих чувствах, в разговорах она будто черпала энергию. Однажды она по рассеянности забыла свою сумку в автобусе. Пришла домой, начала рассказывать, что было в этой сумке, где она ее приобрела и что почувствовала, когда обнаружила, что сумки нет… А он, не дослушав, вскочил на мотоцикл, догнал уехавший автобус и вернул сумку хозяйке. Он тогда решил проблему за три минуты и быстро забыл об этом.

Бабушка Лизы была замужем за дедушкой более шестидесяти лет, и секретом долгих отношений она всегда называла «женскую мудрость». Но это было другое время. Сейчас же, когда ответственность за отношения все больше распределяется между обоими партнерами, двум людям так сложно порой прийти к согласию.

Осознавать собственные чувства и их истоки. Донести их до партнера, говоря о том, что нужно нам, а не то, что не сделал или не понял другой.

А ведь почти за любыми претензиями стоят простые общечеловеческие потребности. Потребность быть принятым и оцененным. Потребность в спокойствии и в помощи. Потребность быть любимым, в конце концов.

Способны ли мы в ворохе ненужных слов, обращенных друг к другу, докопаться до сути?

Тем вечером, ложась в кровать и опережая лизины ночные ритуалы отхода ко сну, он положил ей руку на живот и сказал:

– Ты прекрасная, невероятная женщина… И такой красивый плоский живот, после двух-то детей…

Она понимала, что он лишь дейтсвует по правилам ее игры, но лед начал таять, и она с улыбкой ответила ему: