- Да, Магда.
Он сказал так, как мальчик-подросток ответил бы «да, мама», и она едва не достала свой кнут. Вместо этого она развязала шелковый пояс халата и свела его запястья за спиной.
- Магда...
- Тихо. Это часть твоего обучения. Ты связываешь руки Катерины, когда порешь ее. Ты должен знать, каково это.
- Я знаю, каково это.
Вопросительно изогнув бровь, Магдалена продолжила обматывать черным поясом его запястья и завязывать их.
- Кто посмел связывать тебе запястья?
- Вы не хотите знать ответ.
Он получил какую-то травму в детстве, что-то связанное с его сестрой Элизабет, что-то, что заставило их писать друг другу письма каждый месяц, но избегать всеми возможными способами компании друг друга.
- Склонна согласиться с тобой. Вопрос попроще - тебе нравится?
- Нет.
- Тебе не нравится?
- Я раздражен.
- Из-за меня или из-за этого?
- И тем и другим в равной степени.
- Тебе больно?
- Нет, но я представляю, как мои пальцы онемеют, если я останусь в этой позе еще на полчаса.
- Понимаешь? Вот почему я делаю это с тобой. Ты должен научиться сопереживать. Ты должен понять, что ощущает твой раб или сабмиссив.
- Урок усвоен.
- Ты делал это с Кингсли?
- Связывал его? Конечно.
- Я имею в виду, связывал его и допрашивал?
- Часто. Я любил заставлять его рассказывать секреты, которыми он не хотел делиться со мной.
- Какие секреты?
- Он рассказывал их мне, а не вам.
- Ты сдержан. Как хороший любовник. Ты хороший любовник?
- Бывало и хуже.
- Ты уходишь от ответа, потому что не хочешь отвечать, и твои ответы очень неохотны. Бамби - ты ужасный сабмиссив.
- Я не сабмиссив.
- Это, безусловно, объясняет, почему ты так неловко себя чувствуешь. А теперь ответь на вопрос - ты хороший любовник?
- Признаю, я не знаю, как ответить. Пожалуйста, Магда, скажите, откуда мне знать?
- Ты бы знал, если бы не был им. Если твой любовник не отвечал тебе, если твой любовник не возвращался, прося о большем...
- Тогда, очевидно, я был очень хорошим любовником. Кингсли был в восторге, очень хорошо просил. И довольно бесстыдно.
- О чем он просил?
- О большем. Всегда о большем.
- Больше чего? Больше секса? Больше боли?
- Да и да. Больше всего. - Он замолчал, словно что-то вспоминал. – Больше ласки, в основном. Я... не такой ласковый, как должен быть. Каким должен был быть, - поправился он.
- Что останавливает тебя от демонстрации своих чувств?
- Я... - он вздохнул, к удивлению, пораженно, необычно от кого-то столь дерзкого. - Я не знаю.
- Потому что ты не очень хорош в этом?
- В моей жизни мне не так часто удавалось практиковаться в этом. Я был близок со своей старшей сестрой Элизабет, пока нас не разлучил отец. После этого я сдерживал себя столько, сколько мог. До Кингсли. Но даже после этого, когда я впервые встретил младшую сестру, я не обнял ее. Это сделал Кинсли, а я не мог.
- Что ты чувствовал, когда увидел, как он держит твою сестру?
- Я испытал... ревность.
- Ревность? К ребенку?
- Зависть, потому что он был в чем-то лучше меня. То, что было таким простым для него, было невозможным для меня. Я не привык быть вторым в чем-то.
- У тебя тысяча других сильных сторон. Если бы у тебя не было нескольких недостатков, ты был бы еще более невыносимым, чем есть.
- Он был естественным с ней. Я никогда не видел ничего подобного. Он был рожден стать отцом.
- Ох. Вот оно что. Теперь я все понимаю. Ты завидовал, потому что видел, что он не только хорошо ладил с детьми, но и хотел их. А вы двое не могли завести детей. Ты завидовал, потому что открыл, что он хотел чего-то, что ты не мог ему дать. Поэтому ты испытал зависть, когда увидел его с твоей сестрой.
- Я не хочу говорить о Клэр и Кингсли.
- Хорошо. Мы будем обсуждать только Кингсли. Как часто ты трахал его?
- Магда.
- Отвечай.
- Эти вопросы слишком личные.
- Ты стоишь связанный в моей спальне. Или ты ожидал викторины по Римской архитектуре?
Он вздохнул.
- Поначалу мы встречались лишь раз в неделю на протяжении трех недель. Ему не терпелось провести побольше времени со мной, и я заставил его поверить, что оказываю величайшую услугу, проводя больше времени с ним.
- Но ты тоже хотел большего.
- Да. Не то, что бы ему нужно было знать об этом.
- Так как часто?
- Мы пробирались в эрмитаж три ночи в неделю. Затем четыре. Затем пять. Потом почти каждую ночь, при каждом шансе.
- Сколько ночей?
- Пятьдесят семь.
- Ты считал.
- Я помню их все.
- От кого-то другого я бы посчитала это романтическим преувеличением. Но не от тебя. Ты не из тех, кто преувеличивает.
- И у меня очень хорошая память на то, с чем связано мое тело.
- И твое сердце.
- И мое сердце.
Она нарисовала ногтем крест на спине - одна линия от основания шеи к пояснице, вторая от лопатки до лопатки. Затем она прижалась губами к месту, где пересекались линии. Он вздрогнул.
- Тебе нравятся поцелуи? - спросила Магдалена.
- Вы застали меня врасплох.
- Ты никогда не теряешь бдительность, - усмехаясь, ответила она. - Тебе нравится, когда тебя целуют? Да? Нет? Отвечай, Бамби.
- А кому не нравится?
- Ты никогда не целовал Катерину.
- Поцелуи для любовников, - ответил Маркус. - А мы просто друзья.
- Ты порол ее флоггером, тростью, устраивал игры с огнем и, когда заканчивал с ней, кончал ей на спину.
- Поэтому у меня так мало друзей.
- Тебе нравятся поцелуи?
- Помню, что нравились.
- Поцелуи возбуждают тебя? - Она поцеловала его правую лопатку.
- Нет. Как и ласкание Муса, поедание вашей пасты или наблюдение за звездами, но я наслаждаюсь ими.
- Большинство мужчин считают поцелуи возбуждающими. - Она укусила его в центр спины - не достаточно сильно, чтобы прокусить кожу, но достаточно, чтобы остался след зубов на его плоти.
- Как вы сказали ранее, я не из большинства мужчин.
- И мои прикосновения тебя не возбуждают.
- Нет. Но опять же, я наслаждаюсь ими.
- Тебе нравятся прикосновения? - Она лизнула над местом укуса.
- Обычно нет. Мне хватит трех пальцев, чтобы перечислить людей, чьи прикосновения мне нравятся.
- Я.
За спиной Маркус вытянул один палец.
- Кингсли, - добавила она.
Маркус вытянул второй палец.
- И кто же номер три? - спросила она.
- Не знаю, - ответил он. - По вашим словам, я еще ее не встретил.
- Для меня большая честь находиться в такой достойной компании. Вы, две родственные души... - Она запустила руки в карманы его брюк и сжала бедра. - И я.
- Магда.
- О, что у нас тут? Любовная записка? - Она вытащила сложенный листок из его правого кармана.
- Едва ли, - ответил он. - Это домашнее задание. Вам лучше сейчас же положить его обратно.
- Пока нет. Мамочка должна проверить твое задание, прежде чем позволит тебе его сдать. Что за задание?
- Мы должны написать несколько сотен слов о Рождественской сцене от лица одного из участников.
- Вы, иезуиты, превращаетесь в таких... таких хиппи. Я помню, когда иезуиты были устрашающими.
- Этого едва ли можно достичь.
- Говори за себя.
Она развернула листок и разгладила его руками. У Маркуса был красивый почерк, очень четкий, мужской. Не удивительно, он так давил ручкой, что на листе были видны не только его слова, но и отступы между словами на обратной стороне.
- Это глупое задание, но его надо сдать сразу после рождественских праздников, значит, оно мне нужно. Верните, пожалуйста.
- Терпение, терпение. Надеюсь, ты написал от имени задницы Марии.