— Forgive me for being late, — сохраняя достоинство, проговорил бывший Рыбкин. — Am I disturbing you? [16]
Светлана Алексеевна только мотнула головой, собираясь с мыслями.
— Just a minute please [17], — выговорила наконец она и побежала к двери.
— I’m looking forward to seeing you again [18], — добродушно проводил ее усаживающийся на свое привычное место Рыбкин.
Он словно бы и не удивился, увидев полный класс взрослых интуристов. Сел, положил голову на руки и сразу задремал.
Первый урок! Не все еще проснулись как следует. А тут такая возможность — учительница покинула поле боя!
Правда, она очень быстро вернулась. И не одна. С завучем. И прямо с порога возбужденно затараторила:
— Вот, Алла Игоревна! Вот, смотрите! Вот — сначала были дети, мой класс. А потом… вдруг… после звонка — смотрите… Они по-русски не понимают. Сидят. Я не знаю, кто они, чего хотят. И где дети?
Завуч смотрела на Светлану Алексеевну с глубоким пристальным интересом. Словно впервые что-то в ней заметила выдающееся.
— Они сидят, как будто так и надо, понимаете? А мне что делать? Как это они… превратились. Сидели дети… А потом — раз… И не дети.
— Дети и вдруг не дети? Заработались вы, Светлана Алексеевна! — укоризненно промолвила Алла Игоревна. — Дети и не могли тут сидеть, они на экскурсию пошли с классным руководителем. В музей Лермонтова. И именно в связи с тем, что на вашем уроке собиралась присутствовать делегация из Лондона. Я вас вчера об этом предупредила. Вы должны были рассказать им о школе, о Москве и о себе. Ответить на их вопросы.
— Я… я не помню, — трагически прошептала учительница.
— Что ж, бывает! Приступайте. А я тут, с вами посижу. На всякий случай. Чтобы англичане случайно в детей не превратились.
— Да! Пожалуйста, посидите тут, в классе, — боязливо попросила Светлана Алексеевна.
Она нервно прокашлялась и начала сбивчиво рассказывать делегации англичан о школе и Москве.
Без подготовки получалось у нее не очень. Сбивчиво и почти непонятно.
Закончив свое короткое сообщение, Светлана Алексеевна предложила задавать вопросы.
— I beg your pardon, — вежливо привстал англичанин Давыдов. — Do you thing you speak English? [19]
Светлана Алексеевна совсем растерялась.
— Say it once more please, — жалобно попросила она. — Please speak more slowly [20].
Мухина изо всех сил дернула Давыдова за пиджак, чтоб он сел и не мучил больше Светлану Алексеевну.
Он сел, показав руками, что все в порядке, что у него вопросов больше нет.
Другие англичане добродушно и не спеша принялись спрашивать про учеников, про саму учительницу. Она сообщила, что очень любит свою работу и детей, что только закончила институт, что пока не замужем, живет с мамой.
Встреча наконец подошла к концу.
Иностранцы стали по очереди прощаться:
— See you later [21].
— Goodbye! [22]
— Take care of yourself! [23]
— Please give my kind regards to your mother! [24]
— I’m looking forward to seeng you again! [25] — игриво попрощался последним Давыдов.
— Слишком уж вы переволновались, вот что я вам скажу, — услышали Мухина и Давыдов, оказавшись уже в коридоре, голос завуча.
Но дальше слушать было некогда, потому что они уже снова превратились в учеников и побежали в свой класс на следующий урок.
Во дворе дома, где жили Давыдов и Мухина, находилась прекрасная детская площадка с огромной песочницей. Но именно к песочнице мамы не пускали своих детей ни под каким видом.
Стоило глупому малышу потянуться с лопаткой к желтенькому песочку, как раздавался истошный вопль:
— Не ходи туда! Там фу! Там ка́ка!
Это не являлось преувеличением или запугиванием несмышленых младенцев, ни в коем случае. Это как раз была именно чистая и неприглядная правда.
В песочнице действительно имелась кака. Даже не одна, а много как.
Дело в том, что у их соседки из 113-й квартиры жили два очаровательных карликовых пуделя. Они выглядели — лучше не придумаешь, даже на картинках не бывает таких миленьких, симпатичненьких, сладеньких, глазастеньких и игривых собачонок.
Весь двор ими любовался.
Эта идиллия имела только один крошечный изъян: все свои туалетные дела очаровашки бежали справлять именно в песочницу. Любящая хозяйка не препятствовала своим любимцам.
Когда поначалу заботливые матери просили ее не водить пудельков в песочницу, так как там играют дети, соседка впадала в особое состояние. Не помня себя от гнева, она кричала одно:
— Мои собачки чище ваших детей! Мои собачки чище ваших детей!
И втолковать ей, что за чистыми собачками тоже надо убирать, не было никакой возможности.
Вот и приходилось всеми силами удерживать маленьких детей подальше от песочницы, потому что ее облюбовали маленькие собачки.
Однажды Мухина и Давыдов вышли погулять как раз тогда, когда во дворе на солнышке скопилось большое количество мамаш с детьми. Дети скатывались с горки или копошились у лавочек, где сидели их мамы.
В это время на площадку гордо прошествовала соседка со своими кукольными песиками. Те целеустремленно рванули к песочнице.
— Ну вы хоть бы в другое место их водили! — не выдержал их новый дворник. — Тут дети!
— Мои собачки никому не мешают! — заголосила привычно владелица песиков. — Они чище любого сопливого ребенка тут!
— Вы б хоть убирали после них, — не сдавался дворник, которого почему-то не особо напрягали крики дамы.
— Да что там убирать! — начала заводиться соседка.
И тут Мухина тихонько сказала:
— Пожалуйста, дорогой Кирпич! Пусть она поймет, что так нельзя! Как это сделать? А, дорогой Кирпич?
— Сейчас будет исполнено, — ответил Кирпич.
И в тот же миг пудели в песочнице превратились в огромных-преогромных собак. Ростом со слонов.
Их хозяйка стояла между ними и истошно орала:
— Кому мешают мои маленькие собачки! Вы сами хуже диких зверей! И что там за ними убирать — фитюлечки такие!!!
И тут собачищи показали, что придется за ними убирать!
Сначала они одновременно подняли свои громадные лапы:
— Пссссссс!
Они, конечно, не хотели, но хозяйке кое-что досталось.
— Ай! — закричала она, заметив, наконец, как внезапно подросли ее малютки. — Ай-ай-ай!!! Помогите! Это не мои!!!
— Гав! Гав-гав-гав! — отвечали великаны, обидевшись, что хозяйка от них отказывается.
— Помогите!!! — закричала соседка из 113-й, видя, как мамаши спешно уводят своих детей с горки. Ну, на всякий случай. Хоть ее собачки и чище всех, и лучше всех… Но кто знает, что им в голову взбредет?
А им ничего особенного и не взбрело. Они были совершенно мирные и домашние, хоть и увеличившиеся в размерах. Им просто понадобилось сделать то, за чем их и водила в песочницу их любящая хозяйка по утрам и вечерам. Они поднатужились и…
Ой, что тут было!!!!
Хорошо, что матери заранее позаботились и отошли со своими крошками на безопасное расстояние.
Досталось одной хозяйке.
И, конечно, песочнице.
— И что? — спросил дворник. — Это вы называете «нечего убирать»? Ну, как поступим? Штраф платить будем или сами чистоту наведете?
— Я все уберу! — пообещала бедная хозяйка уникальных псов-гигантов.
— Вот лопата! А вот мешок! — миролюбиво предложил дворник. — И уж больше тут не гуляйте. А то сами видите. Мало ли что…
— Я не знаю, что это с ними. Мусик! Пусик! Как же так? Как же это вы? Вы же карликовые!
— Гав! — ответили хором Мусик и Пусик. — Сами смотрим — не поймем! Но нам нравится! Мы теперь можем прыгать до самой крыши этого дома! Запросто!
— А к вечеру, пожалуйста, дорогой Кирпич, пусть они снова станут маленькими, — попросила между тем Мухина.
Ей уже стало ужасно жалко несчастную соседку, которая огромной дворницкой лопатой для снега гребла то, что прежде называлось «фитюльки» и «каки».
— Непременно, — пообещал Кирпич.
Так все и получилось.
Но с тех пор соседка выгуливала своих Мусика и Пусика далеко от песочницы. На всякий случай. А то кто их, маленьких песиков, знает? Вдруг им вздумается опять подрасти? Да еще в самый неподходящий момент.