Мелоди Томас - Пусть будет лунный свет

Оба замолчали. Наконец Бедфорд решился, вынул из кармана конверт и положил на стол перед Майклом.

– Министерство подтверждает, что имеется определенная связь между налетами в Египте и подпольной торговлей египетскими древностями здесь, в Лондоне. Если это подтвердится, тогда тот, кто в тебя стрелял, может оказаться нашей единственной ниточкой. Ты можешь что-нибудь добавить к тому, что уже рассказывал?

Майкл выдвинул ящик стола и вынул оттуда остро заточенный карандаш и чистый лист бумаги.

– Не знаю, похожа ли татуировка, которую моя жена увидела на руке стрелявшего, на те, которые были у негодяев, занимавшихся грабежами караванов. – Помедлив, он набросал изображение татуировки. – Однако если это так, тогда ниточка у тебя в руках.

Бедфорд поднес лист поближе к глазам.

– Что это означает?

– Это скарабей, – объяснил Майкл. – Такой жук. Неприятная тварь. Тысячу лет назад фараоны имели привычку хоронить раскольников живьем в одном гробу с этими скарабеями. Обычно они объедали человека до костей недели за четыре.

– Ты мне зубы не заговариваешь, а, Рейвенспор? – недоверчиво хмыкнул Бедфорд. – Я тоже читал о казнях мщения. – Он бережно сложил листок. – Тебе с твоей новоиспеченной супругой следовало бы уехать из Лондона до твоего окончательного выздоровления. Пусть этим делом занимаются полиция и министерство.

Майкл плеснул еще немного бренди в рюмку и подошел к окну. Ему очень мешали провалы в памяти, когда он снова и снова прокручивал в голове вереницу событий с того самого дня, как «Северная звезда» причалила к пристани, и всякий раз ровная лента событий то и дело рвалась на куски. Но что-то его беспокоило, и беспокойство это усилилось после визита Бедфорда.

Майкл долго прожил в Египте и достаточно хорошо разбирался в признаках казни мщения. Некто усиленно пытался навязать ему сценарий мести за смерть шейха Омара. Но если этот человек был тем мужчиной, которого он видел той ночью на палубе, тогда нападение на него не могло быть совершено из мести, потому что тот человек наверняка знал, что Майкл не замешан в убийстве шейха.

– Прошу прощения, ваша светлость. – На пороге смущенно переминался с ноги на ногу кучер Брианы. – Мне сказали, что вы хотели меня видеть.

– Куда ездила сегодня утром моя жена? – продолжая смотреть в окно, спросил Майкл.

– К ювелиру на Бонд-стрит, ваша светлость.

– К тому самому, к которому она ездила два дня назад? – спросил Майкл, и кучер кивнул. – К леди Александре она ездила?

– Нет, ваша светлость.

Майкл знал о кольце, которое Бриана заказала для него у ювелира. Тогда зачем она ему солгала?

– Она еще с кем-нибудь встречалась?

– Нет, ваша светлость.

– Иди.

Он снова плеснул себе бренди. Сердце заболело при мысли о том, как легко удалось Бриане его обмануть. Отодвинув рюмку, он вышел в коридор и поднялся в спальню. Бриана уже спала, подложив под щеку ладонь.

На нее упала его тень, и ресницы жены затрепетали. Она открыла глаза.

Ему нужно было всего лишь заглянуть в эти глаза, чтобы понять, до чего она ранима и уязвима. Ему нужно было всего лишь заглянуть себе в сердце, чтобы понять, как раним и уязвим он сам.

Он должен был ей сказать, что написал Каролине письмо, в котором ставил ее в известность о своем возвращении. Он отправил это письмо с людьми, которых нанял для перевозки ее лошади в Олдбери. Каролина имела право знать о его возвращении.

Но сегодня он думал не только о том, чтобы еще раз перелистать закрытую главу своей прошлой жизни.

– Бриана, завтра мы переезжаем в Олдбери.

Бриана настолько была поглощена очаровательными пейзажами, сменявшими друг друга за окном кареты, что почти не обращала внимания на то, что весь путь из Лондона до Олдбери они почти не разговаривали.

– Еще час, и будем наконец в Олдбери, – раздался голос лорда Чемберлена, который сидел рядом с Брианой.

Она наконец оторвалась от окна и увидела, что все смотрят на нее.

– Замечательные места, – только и могла сказать Бриана.

– Поместье занимает сорок тысяч акров, половину которых даровал король Генрих Седьмой после того, как в 1487 году бунт сторонников Йоркской династии против короны был подавлен.

Чемберлен рассказывал об истории Олдбери, как школьный учитель. Бриана знала, что он служил секретарем у Майкла и объявил его наследником династии Рейвенспор. Ей пришлось стать его прилежной ученицей во всем, что касалось Олдсбери.

– Не отрывайтесь от окна, ваша светлость, – посоветовал ей Чемберлен.

Карета выехала на очередной холм, и Бриана наконец узрела внизу главную усадьбу поместья. В янтарной дымке плыл трехэтажный дворец, занимавший не меньше четырех акров земли. Ступенчатые крыши со множеством каминных труб. Солнце, играющее лучами в сотнях окон. Десять минут спустя карета прогрохотала по мосту и покатила по территории поместья. Бриану поразил раскинувшийся по обе стороны дороги парк. Она посмотрела на Майкла. Ей не верилось, что его детство прошло именно здесь, в этом дворце с тысячами окон, словно вышедшем из волшебной сказки. Ей вдруг показалось, что перед ней сидит совсем другой, незнакомый ей человек. Ее собственная семья всегда считалась богатой, у нее тоже были собственные угодья, но все это не шло ни в какое сравнение с увиденным. У Брианы голова пошла кругом.

– В первый раз это всегда ошеломляет, – заметил Майкл в наступившей тишине, словно догадавшись, в каком состоянии Бриана.

Карета остановилась, и из дверей высыпали многочисленные слуги. Бриана стояла рядом с вдовой и смотрела, как Майкл здоровается с челядью. Многих из них он знал по имени. Майкл не подал виду, что устал и чувствует себя неважно. Бриана гордилась мужем. Оглянулся он на нее только раз, когда она стала следом за ним подниматься по истертым гранитным ступеням старинного особняка, построенного еще в семнадцатом веке.

Ее спальня поражала воображение роскошью, начиная от балдахина из генуэзского бархата над кроватью и кончая камином из белого мрамора и низкими столиками, отделанными слоновой костью. Где расположены покои Майкла, она так и не решилась спросить.

Бриана вытащила из кармана плаща «дерринджер» с отделанной серебром рукояткой и положила на ночной столик рядом с кроватью. Его ей дал мистер Смит взамен старого револьвера. Без оружия она теперь не сделает ни шагу. Подойдя к окну, она вгляделась в расстилавшиеся перед ней просторы, где ей теперь предстояло жить.

По крайней мере здесь, на сорока тысячах акров земли, можно было не беспокоиться за безопасность Майкла. Вряд ли он сможет в своем состоянии в ближайшее время посетить Лондон. Главное – не бояться самой. И поменьше думать о Майкле. Вошла Грейси с уставленным едой подносом.

– Ужин теперь будет ровно в семь вечера, мэм, – сказала она, ставя поднос на стол. – Ее светлость решила, что вам надобно это знать.

– За сегодняшний ужин мне тоже ее благодарить?

– Она приказала мне отнести сюда этот поднос. Вам все равно нужно что-то поесть, мэм.

Тут Бриана заметила, что, помимо тарелок с едой, на подносе стоит длинная серебряная коробка.

– Что-нибудь еще, мэм?

– Что в этой коробке?

– Не знаю, мэм. Это положил его светлость специально для вас.

Бриана открыла коробку. Внутри лежала алая роза.

На следующее утро Бриана чуть ли не нос к носу столкнулась наверху мраморной лестницы с доктором Бланшаром.

– Его светлость уехал сразу после завтрака. Помяните мое слово, подхватит лихорадку. Ну как можно так пренебрегать своим здоровьем, скажите на милость! Двух недель не прошло после ранения.

– А куда он уехал?

– По каким-то неотложным делам. Чемберлен в курсе дела. Спросите у него.

К Бриане приблизился слуга.

– Ее светлость ожидает вас у себя, миледи. Бриана вежливо поблагодарила, извинилась перед доктором и направилась в личные покои вдовы.

Хозяйка апартаментов сидела в широком кресле лицом к окну с неизменной палкой, с которой она, похоже, никогда не расставалась.

– Ты сегодня припозднилась, – недовольно проворчала старая госпожа, не дав себе труда повернуться и посмотреть, кто вошел. – Присаживайся.

Свое первое утро в Олдбери Бриана проспала. Ее разбудила Грейси. Бриана присела в почтительном реверансе.

– Доброе утро, ваша светлость.

– Доброе утро и тебе, дитя. – Она наставила на Бриану лорнет. – Садись же. Не могу же я все время выворачивать шею, чтобы видеть тебя.