Мужики, как всегда, опаздывали. Задерживалась почему-то и Леночка.
— Да уж, — продолжила беседу Люся. — Это даже странно, что идеальные с точки зрения неба пары не разбросаны во времени и пространстве, а живут под боком друг у дружки. Я вот раньше думала: как, мол, хорошо, что каждому человеку не предназначен судьбой кто-то один-единственный. А то, мол, как бы люди вообще женились? Ведь попробуй найди того-самого единственного, который твоя вторая половинка! Вдруг он вообще на другом континенте? А оказалось, что за счастьем далеко ходить не надо — вот оно, под боком. Наверху уже все предусмотрели и поселили парочки рядом. Удивительно!
— И ничего удивительного в этом нет! — уверенно ответила Галина Сергеевна. — Все-таки там, наверху, тоже не идиоты сидят.
— Да… Выходит, что и мой будущий парень где-то совсем рядом бродит? — предположила Люся. — Возможно, мы даже знакомы и я просто не знаю, что он — это Он?
— Да уж, должно быть, это такой шикарный парень, что ты его даже не замечаешь! — хихикнула Безбородова.
Люся не подала виду, что обиделась на бестактность, а просто с шумом встала и отправилась допивать кофе в своем углу.
— Что-то народ совсем не торопится на работу, — со скрытой угрозой промолвила г-жа Безбородова, наконец-то заметившая нехватку личного состава.
Появился Овсиенко, как всегда со «Спорт-экспрессом» в руках, и принялся нудно изображать в лицах какой-то вчерашний футбольный матч. Он упорно делал вид, что не замечает всеобщего неприятия этой мало увлекательной темы, и продолжал пинать воздух до тех пор, пока Надежда Петровна не пресекла решительно его пыл:
— Если бы вы, Владимир Викторович, так внимательны к работе были, как к телевизору, цены бы вам не было.
Овсиенко притих, затолкал себя в кресло и сосредоточенно принялся раскладывать пасьянсы. Потому как клиенты, как и вчера, не ломились жадною толпою в двери «Попутного ветра».
Наконец, ближе к обеду, в офисе появился Митя. Видок у него был весьма и весьма помятый. Надежда Петровна злобно на него посматривала — очевидно, еще утром они затеяли шикарную ссору to be continued. Как бы подтверждая Люсины догадки, Безбородова подкатилась к сыночку и прошипела:
— После работы — сразу домой! Понял?
— Мама, хватит, — осторожно одернул ее покрасневший Митя.
— Это тебе хватит! Еще только попахни мне этим виски, уши-то пообрываю! Еще только заявись мне в час ночи домой! — и не думала успокаиваться Надежда Петровна.
Шипела она столь грозно, что даже Люся сочла за благо затаиться и не отсвечивать. Безбородова ходила мрачнее тучи и время от времени тревожно выглядывала в коридор в смутной надежде обнаружить за дверью какого-нибудь застенчивого клиента. Надо ли говорить, что там никого не было. К тому же в офисе все еще не было Леночки. Надежда Петровна уже несколько раз принималась звонить ей домой и на мобильник, но никто ей не отвечал. Когда же вечером ей наконец удалось дозвониться до родителей Зайцевой, она тут же забыла все несчастья сегодняшнего дня перед лицом вновь открывшихся ужасных обстоятельств.
Леночку хоронили в пятницу на Домодедовском кладбище. Весь «Попутный ветер» с утра пораньше топтался у метро «Домодедовская», ожидая автобуса фирмы «Ритуал», который доставит друзей и знакомых погибшей к месту погребения.
Люсю не покидало ощущение нереальности всего происходящего. Как будто все это случилось не с Леночкой и вообще понарошку. Наконец автобус подъехал. Люся удивилась, как много людей набилось в салон. В основном это были молодые парни и девушки. С некоторыми из них Леночка, наверное, училась в школе, а с другими познакомилась на бухгалтерских курсах, с третьими, возможно, слушала лекции в институте. Глаза у многих девчонок, да и парней были на мокром месте. Люсе показалось неудобным рассматривать людей в такой ситуации, и она уставилась в окно.
Г-жа Можаева в глубине души немного злилась и удивлялась себе: ну как же так, все вокруг плачут и скорбят, только она одна как сухарь! И ведь нельзя сказать, что ей не нравилась Леночка. Даже наоборот, она была ей очень симпатична. И если бы Лена сегодня выходила замуж, то Люсенька совершенно искренне радовалась бы за нее, возможно даже прослезилась бы от счастья. Или если бы Ленке попросту требовалась какая-то невероятно сложная и дорогая операция — Люся бы в лепешку разбилась, но постаралась помочь девушке.
Но, к сожалению, Лена не выходила замуж, и ей не требовалась операция. Ей вообще больше ничего не требовалось — сегодня были ее похороны, и г-жа Можаева чувствовала себя крайне неуместной на этом траурном мероприятии, к тому же ей никак не удавалось проникнуться трагичностью момента. Она не находила в себе ни безумной тоски, ни отчаяния, ни ведра невыплаканных слез. Чужая смерть не пугала и не поражала ее. Она бы, наверное, побоялась признаться в этом даже Наташке и маме, но смерть она воспринимала как весьма естественный процесс. Ну вроде как за летом приходит осень, а за осенью зима. И такой смене реальности даже можно радоваться. Так и за жизнью естественным образом приходит смерть. Наверняка за смертью еще что-то следует, чего нам отсюда не видно. Чего уж тут такого невероятного и грустного?
«А может, Соловьев был прав, обзывая меня сухарем? Возможно, у меня просто ампутирована или недоразвита та часть мозга, которая отвечает за эмоцию сострадания, — подумала Люся, разглядывая мелькавшие за окном зеленые деревья с редкими желтыми подпалинами. — Наверное, из таких, как я, и вырастают все эти ужасные киллеры, палачи и диктаторы».
И тут вдруг Люся почувствовала, что сейчас зарыдает. Но не от мысли о том, как, в сущности, нелепо и рано оборвалась Леночкина жизнь, а от жалости к себе, любимой. Еще бы — такая молодая, хорошенькая и такая неполноценная: целый участок мозга не функционирует как положено! И еще от ощущения громадной пропасти, отделяющей ее от других, нормальных людей, способных искренне горевать друг о друге, связанных друг с другом какими-то невидимыми, пусть и очень болезненными, но настоящими нитями. Только она, Люся, как будто недочеловек… Да еще и без печати на запястье. Теперь ей вообще пора строить скит и селиться в нем отшельницей.
На кладбище все сгрудились возле вырытой ямы. Розовый гроб стоял на краю на табуретках, с которых свисали длинные полотенца. Мать покойной рыдала, хмурый отец время от времени забирал у нее насквозь промокший носовой платок и вручал взамен свежий.
Откуда-то на кладбище даже появилась бывшая классная руководительница Леночки. Скорбно втягивая в себя воздух, она как будто глотала его, при этом ее широко раскрытые глаза смотрели куда-то сильно вверх. Учительница рассказала о том, какой Лена была хорошей девочкой и как ей все удавалось. Надежда Петровна тоже взяла слово и что-то долго и громко говорила.
Люся в первый раз была на похоронах (раньше ей ловко удавалось избегать проводов в последний путь) и потому толком не знала, как себя вести. Она предпочла затеряться в дальних от гроба рядах. Стоя на отшибе, Люся разглядывала присутствовавших. Молодежь сбилась стайками. Вот четверо девчонок поддерживают друг дружку под локоток. Еще одна девчачья стайка переглядывается между собой. Группа парней сосредоточенно ковыряет землю носками ботинок и о чем-то полушепотом переговаривается. Вот еще одна такая же группа парней, только эти сосредоточенно смотрят вперед, засунув руки в карманы и почти прижимаясь плечом к плечу.
«Интересно, среди них есть „вторая половина“ Леночки? И что он теперь будет делать?» — заинтересовалась Люся. Она решила спросить об этом у девчонок в автобусе на обратном пути.
Гроб опустили в яму, и мужчины с лопатами принялись засыпать его землей. Люся решила не дожидаться окончания церемонии и отправилась в автобус. Вскоре там появилась группа девушек.
— Извините, — начала Люся, — вы с Леной учились вместе в школе?
— Да, — подтвердили те. — Надо же, какое несчастье! Буквально в эти выходные мы с ней встречались, в боулинг ходили, и тут вдруг такое. Она еще так надеялась с Андрюхой встретиться, но он почему-то не пришел. Ленка откуда-то узнала, что у них знаки совпадают, и весь вечер его ждала! Все вроде налаживалось, перед ней такие перспективы открывались — и вдруг на тебе!
— А как она рада была, когда оказалось, что они с Дюшей — пара!
— Ну! А она еще вначале идти не хотела в воскресенье — свинка у нее, видите ли, умерла! Но потом все-таки пришла.