- Слушаю... - тревожно.
- А Вы бы... могли не говорить пока... не сообщать никому из моих... что я пришла в себя. Очень прошу...
Секунды внутренних рассуждений, споров - и сдался:
- Могу. - Помолчав немного: - Но только... до утра. А там - сами понимаете: на меня давят.
Закивала я головой, живо стирая с себя позорную слабость. Пытаюсь улыбнуться (коряво, криво, но искренне):
- Спасибо!
Позорный всхлип вырвался из моей груди остаточным выхлопом.
Стоит, сверлит меня взором - не уходит почему-то мой Доктор. Думает.
И вдруг:
- Такое ранение... - задумчиво; взгляд стал бесцельным, теряя фокус, поплыл около, - и не задеть ничего... жизненно важного... - внезапно очи в очи: сцепились наши взоры в немой схватке. - Как по мне, это - чудо.
- Что? - не могу понять, к чему это он.
Игнорирует. Ведет свою мысль дальше:
- Всё обошлось - Вы выжили... и даже... не скажу, что сильно пострадали. А значит... для чего-то это нужно было.
Обомлела. Секунды, минуты... тугих, тяжелых размышлений - и осмеливаюсь:
- Для чего? - горько, обижено. Злобно.
Рассуждения, сомнения. И в итоге - его молчание.
А потому решаюсь я продолжить:
- И ради чего мне теперь жить?
Но не среагировал привычно... как все. Не удивился. Даже не вздрогнула ни одна мышца на его лице. Мерно, уверенно, спокойно ответил:
- Не ради ЧЕГО... а ради КОГО, - в глазах его вспыхнул странный огонек, будто ведя за собой в туманные дали своих собственных давнишних трагедий и рассуждений, ведя в глубины... своей души. Продолжил Афанасьев: - И не мне Вам рассказывать, что такие люди... рядом с Вами есть, - будто выстрел в сознание, укор в... сердце.
Обомлела я, боясь даже вздохнуть.
Минуты борьбы взглядов - и вынужденно сдаюсь. Ведусь, стыдливо пряча очи:
- Но что я Ему подарю? - обреченно. Щеки запылали, вторя моему позору и собственной никчемности. - Что? Кроме слёз... - Решаюсь рубить откровения дальше: - Ничего?.. - и самое жестокое, на что способна моя душа... относительно самой себя: - А без меня - у него был бы шанс на счастье.
Тихо, язвительно... рассмеялся внезапно Доктор, словно протащив меня через мясорубку. Оцепенела я в удивлении. Миг - и нашла силы обрушить на него взор.
Отозвался учтиво:
- Как же... вы любите за нас всё решать... милые наши, ЛЮБИМЫЕ женщины, - едко, откровенно дерзко, прошептал тот. Немного помолчав, продолжил: - А ведь у каждого - своё понятие о счастье...
Ухмыльнулся враз печально. Шаги ближе - и присел на стул, у койки.
Взгляд пустил около, а после - утопил в пол. Шумный, тяжелый вздох, давя внутри себя забурлившие эмоции...
- Мы с моей женой уже лет двадцать, как женаты. А детей всё нет. И не будет, - убийственным грохотом слова. - Диагноз ей поставили. Она в слёзы... вот как ты. Не сразу, правда, - протянул многозначительно, - но было. Ой, как было!.. - скривился от боли. Но миг - и совладал с собой. - "Чужих, - кричит, - не хочу, своих хочу! Но их не будет!" И как давай за меня решать: бросай, говорит, и вали на все четыре стороны... счастье иди, мол, нормальное, не бракованное, ищи. "Настоящее"... Господи, помню, как я ... ржал истерически с этого слова. Поня-тия. "Настоящее счастье". Я даже, сам для себя, толком не осознавал, что ОНО значит, это ваше счастье, "настоящее". Как ОНО для меня выглядит. Зато она, Вы... умницы-красавицы, во всём эксперты: быстро решила за меня, - сглотнул слюну шумно, болезненно. - Я же ее лет шесть добивался, Аньку свою. Как встретил на первом курсе - так и влюбился, накрыло с головой. Ходил, что дурак по пятам. Поначалу она на меня скромно фыркала, потом боялась, потом избегала, потом орала, что ненормальная... а после - игнорировать стала. А я ходил, добивался... Цветы, подарки, внимание... И главное... чувствую же: моя она, моя! И вот - выпускной, клятва, дипломы. Я с цветами к ней. Так, думаю, сейчас, как всегда, пошлет - и я пойду, бухать с друзьями. Ан-нет. Не сегодня. Внезапно взяла мой букет. Я стою ошарашенный и не знаю даже что сказать, что сделать. Глаза вылупил, и аж дышать страшно. Думаю, сейчас как заедет им по морде... а там розы, шипы ух какие... - я и попрощался уже мысленно с жизнью. А она - нет. Растянула на устах улыбку и как выпалит: "Да". Я еще больше оторопел. Язык онемел, ноги подкашиваться стали. Спустя минуты такого остолбенения и сам не понял, как пошутил: "Че "да"? И замуж, что ли, готова за меня пойти?!" А она: "Ну да". Так на следующий день и пошли в ЗАГС, заявление подали. А вскоре - и поженились. Это ее отец, оказывается, категорически против меня был. Ультиматум ей поставил: сначала учеба, а дальше - делай, что хочешь. Не думал старик, что она исполнит затеянное. Поставили пред фактом: завтра венчание. Хотите - приходите, нет - ну, что уж тут: не особо-то и расстроимся... - Немного помолчав, продолжил Афанасьев: - И теперь она мне заявила: иди, броди... ищи че-то там... что другие... счастьем считают, - внезапно обрушил, уставил взгляд мне в глаза. - А зачем оно мне без нее? Пусть даже бы с десяток мне какая нарожала. Зачем? Я без своей Аньки - никто, и ничего другого мне не надо. Так что... - закачал головой, - не надо решать за нас, что для нас "счастье". Если мужчина любит женщину, то он любую ее примет: без рук, без ног, с детьми чужими, или без... своих. Лишь бы с головой: причем в обоих значениях.
Глава 36. Эвридика
***
- Так что, до утра? - уставился на меня Афанасьев.
Закивала поспешно головой:
- Да, до утра...
Улыбнулся понимающе:
- Хорошо. Только не затягивай: чем дальше, тем хуже - причем для обоих.
Киваю одобрительно. Скривилась невольно. Пристыжено опустила очи.
***
Проснулась от того, что кровать моя дрогнула, просела под чьим-то весом. Резво распахнуть веки: солнечный свет болезненно ужалил в глаза - поморщилась; машинально прикрыла лицо ладонью.
Тихо рассмеялся "гость". А затем и вовсе раздался голос, будто перезвон чего-то самого нежного и самого трепетного, самого теплого на земле. По моей душе скользнул родимый, ласковый бархат:
- Доброе утро, зай.
Улыбнулась счастливо я.
- Костя... - хотела еще кое-что добавить, но не дал. Тотчас припал своими губами к моим, убрав руку, схватив и сжав ее своею. Короткие, рывками поцелуи, семеня, одаривая ими всю меня: щеки, нос, веки, лоб, уста... - куда попадет. Молчу, тихо смеюсь, зажмурив глаза и наслаждаюсь шальным, безумно сладким, всепоглощающим моментом. Но вдруг миг - и застывает.
Испуганно обрушиваю на него взгляд:
- Что?
- Ниче... - странная, загадочная улыбка исказила его уста.
- Тогда целуй дальше... А то ишь остановился... - смущенно захихикала я. Рассмеялся и Пахомов.
Вмиг припал ласкою к губам: запойный, знойный, сводящий с ума пляс наших губ.
И вдруг отстраняется. Глаза в глаза. Шепотом:
- Боже... Лизка моя... - провел, погладил по волосам. Коснулся на мгновение кончиками пальцев моих губ - поймала, укусила их слегка, отчего тот сразу рассмеялся. - Девочка моя... - и снова скользит взглядом по всему лицу, будто пытаясь впитать в себя всё, что видит. - Я думал, что сойду с ума. Что больше тебя не увижу... - Немного помолчав: - Прости меня, зай. Прости, котёнок... что так тебя подвёл...
Пристыжено смеюсь, на мгновение пряча взор:
- Ничего не подвёл. Сделал всё, что мог. Это я - дура, - глаза в глаза. - Зачем вообще во всё это полезла? Почему тебя не послушала? - и снова спрятать стыдливо очи. Шепотом: - Героем хотела быть... пользу принести - и всё проср*ла. Ты столько надежд в меня вложил - а я подвела. Испортила... Черти что натворила, нагородила. И даже тебя умудрилась сдать...
Тихо рассмеялся неожиданно, отчего даже поежилась я, сжалась в непонимании. Взор в глаза. Не стихает нежная улыбка:
- Ну, что ты, Лиз? Ты всё правильно сделала. И ничего не испортила. Много тварей повылазило на свет - трусость и недоверие взяли свое. Всех, что были там, повязали. Крысы на то и крысы - быстро раскололись, лапками застучали. Да и "старших" своих слили. Так что... о лучшем и мечтать никто не смел. Недолго их кодле осталось на воле бегать.