КАА - Пять свадеб и Я

— Вас подвезти?

Отрицательно покачала головой.

— Уверены?

— Щас такси приедет.

— Щас, это когда?

— Через пару минут.

— В это время обычно машину долго ждать.

— Я ее заранее заказала, вон и она.

Ни спасибо за заботу, ни до свидания, девица просто стремглав залезла в машину и умчалась. А хотя какое мне до нее дело?

Расплата наступила слишком быстро, радость от выходки сменилась раскаянием. Нельзя было так поступать. Месть — блюдо, которое подают холодным, если не забыл про желание отомстить, конечно. Недели через две обида бы улеглась, и постепенно стало бы безразлично. Но… Он заказчик, и это его право — давать оценку купленной услуге. Можно было не так болезненно ее высказать. Но это его право.

Хотелось побыстрей сбежать. И как только появилась возможность, улизнула. Мне-то Макс переодеться предложил, а Греков так и был в мокром. Одежда, часы, мобильник, черт, лет через двести расплачусь за урон. Меньше всего хотела ожидать такси рядом с ним. А он еще подвезти предложил. Черт, как же стыдно. Выходка дурацкая, еще неизвестно, как на компании отразится. Это я свободна, а коллегам еще контракт отрабатывать. Домой добралась расстроенная до соплей и готовая звонить Грекову и выпрашивать прощение за выходку. Останавливало позднее время и промокший мобильный.

Ладно, хватит носом шмыгать и чай остывший греть, утро вечера мудренее, высплюсь, успокоюсь, тогда и подумаю, что делать.

И ничего не стала делать, температура решила все за меня. Первый признак ангины — хочется мороженого. Но я привычно пропустила это маленькое предупреждение. И вместо постели отправилась на вечеринку. Вот расплата за беспечность, купание в бассейне и танцы в мокром платье только усугубили мое положение. Но теперь я могла спокойно болеть и поедать шоколадное мороженое — хуже уже не будет.

Щелкая по бесконечным каналам, я попала на новости бизнеса, где Павлин собственной персоной разъяснял какие-то изменения в управлении бизнесом. И вот где справедливость? Я с температурой, а этот гад после купания даже не чихнул. Изловчилась и попала точно в его физиономию на экране, жалко, конечно, целую ложку мороженого на него извела, потом еще телевизор отмывать, но пока меня эта шалость веселила.

"…Не надо мне приписывать ваши слова, у репортеров есть дурная привычка выкидывать слова из предложения и передергивать. Вот совсем недавно из моей фразы "А разве могло быть лучше", оставили "могло быть лучше", в итоге незаслуженно обидели людей, которые великолепно организовали мой день рождения. Поэтому прошу не выкидывать слова закона и публиковать, как написано в оригинале…"

Горячечный бред, я слышу, что мне хочется, надо завязывать с мороженым и переходить на антибиотики. А еще лучше — закутаться в плед и отоспаться.

Утром не могла подняться, простуда перешла во что-то совершенно ужасное. Выпив лекарства, я потащилась в больницу, где меня незамедлительно предложили госпитализировать, от этого я отказалась, мне вкололи что-то болезненное, в аптеке при поликлинике купила все предписанное врачом и на такси поехала домой, отлеживаться. Но покой мне даже не успел присниться, все словно сговорились и стали названивать — кто на сотовый, кто на домашний телефоны. Что ж, новый мобильный покупать на надо. Отвечать я не собиралась, даже если бы и хотела, дотащиться до сумки в прихожей или дотянуться до аппарата на столике у меня не было сил. Так под веселый перезвон благополучно провалилась в лихорадочный сон.

Утром стало лучше, я без качки дошла до ванной, ужаснулась собственному отражению в зеркале. Выпила лекарства и горячий чай, посидела немного на кухне и опять поплелась в постель, но все же завернула в прихожую за несчастным мобильным. Телефон порадовал сотней пропущенных звонков и пропавшими в неизвестность сутками. Я продрыхла больше суток. Голос все еще напоминал скрип несмазанного колеса, поэтому обеспокоенным подругам отправила ободряющую смску и залегла под пуховым одеялом.

На следующий день я уже была как огурчик — зеленоватая, но крепкая и в состоянии говорить без хрипов, вот что сон животворящий с людями делает. Надо позвонить беспокоящимся о моем состоянии, так как не смогла выбрать, кого осчастливить первым, решила идти по алфавиту.

— Аська, привет.

— Вот и пропажа объявилась, мы уже в милицию собрались заявление писать.

— Не надо никуда писать. Уж и поболеть пару дней нельзя спокойно.

— Дотанцевалась в мокром до коллапса.

— Подумаешь, потанцевала.

— Новости смотрела?

— Какие?

— Я тебе ссылку кинула на почту, мой шеф все доходчиво разъяснил.

— Что именно?

— Что это оплошность репортера, да и наши упустили, им досталось, опровержение будет в статье.

— Мне что, теперь бежать и благодарить его? Меня это опровержение не греет. Я теперь его с собой должна таскать на встречи? Ой, простите, у меня тут в левом кармане есть опровержение, и все заказчика устроило. Тьфу. Давай о чем-нибудь другом поболтаем. Мое мнение не изменится, твой шеф — хорек.

— Вечером заеду, проведаю тебя, а сейчас у меня работы много.

— До вечера.

— Пока.

Потом наступила очередь Ланы, Марии и Наты услышать голос "потеряшки", часа через два я добралась до десятка звонков от "шефа". Тут мой запас прочности кончился, и голос стал хрипеть, как дореволюционные патефонные пластинки, скрежет в трубке убедил начальство, что я действительно болею, а не сижу где-нибудь под пальмой на теплом песочке с парочкой аборигенов в качестве компании.

— Лечись, нас ждут великие дела, Линдт.

— Какие дела, я ж изгнана с позором?

— Пока не изгнана. Я ж тебя знаю, пришла б на следующий день, от конторы бы ничего не осталось, а сейчас остыла, можем продолжать нести прекрасное в массы. Пока.

Сам отключился — сам виноват, что не узнал, где я все разнести успела.

Телефонные звонки меня утомили, силы испарились, и я опять провалилась в забытье. Вечером из-под теплого одеяла меня вытащили настойчивые звонки, дополненные стуком в дверь. Скорая помощь прибыла с малиновым вареньем, медом и рассказам "а он не хорек", где-то на сороковом пункте достоинств Павлина я отключилась.

На следующий день потащилась в поликлинику, больничный мне отказались закрывать, заехала на работу и поняла, что врачи иногда правы — сил хватило вылезти из такси и сесть на лавку возле офиса. В таком жалком виде я была найдена моим синеволосым шефом. Меня погрузили в такси и отправили домой, и Денис милостиво разрешил мне болеть до полного выздоровления. Впервые за восемь лет работы болела, и никто меня не дергал. Какая же расплата будет за это блаженство?

Жестокая — в первый же день шеф обрадовал встречей с Грековым.

— Не пойду.

— Пойдешь, и так работа встала, пока кто-то витаминчики пил.

— Не пойду.

— Провожу.

И ведь, действительно, проводил, до приемной проводил, еще и со мной остался. К счастью, нас там не ждали и хозяина кабинета не было. Аська усадила на диванчик, предложила журналов, газет и крепкий кофе. И судя по тому, что ее пальцы тут же стали что-то набивать на экране телефона, она уточняла, что с нами делать.

— Мне лучше уйти.

— Это твой контракт.

— Твой. Я им заниматься не хотела. Да и он со мной работать не захочет.

— С тобой сначала никто работать не хочет, а потом привыкают, втягиваются и ни с кем другим общаться не хотят.

— Но остальных я не пыталась утопить.

— Что?

— Так получилось, он был слишком близко к воде. Не сдержалась.

— Лотта, — у шефа даже слов неприличных не нашлось на мою выходку. Только такие ноты глубочайшего сочувствия в голосе — как же такую убогую еще земля носит. Да и взгляд, таким обычно сельских дурачков особо сердобольные бабки окидывают. Хорошо хоть перекрещивать не стал.

— Я б вообще убил бы на ее месте, — прокомментировал откуда-то сзади Павлин и заржал, громко так, на всю приемную, даже Ася на него удивленно посмотрела.

— Пошли, у меня на вас десять минут есть.

— Иди, — милостиво направила шефа, но тот, зараза синеволосая, меня с собой потащил.

Вылетели мы из кабинета минут через семь. У меня все сожаление о выходке испарилось после предъявленного списка мелких поручений. Это ж теперь только на него и должна свое время рабочее тратить.