КАА - Пять свадеб и Я

— Дойдешь?

Соблазн залезть в его машину был велик, я почти не могла с ним бороться. Мои сомнения были развеяны грубой мужской силой, не дожидаясь ответа, Греков запихнул меня в машину, закрыл дверцу и вернулся на водительское место.

— Вы пропустили поворот.

— Мы едем ко мне.

— Зачем?

— Погрею в сауне. Ты же мерзляка.

— Соблазнительно, хорошее средство от простуды. Но мне нужно домой.

— Неа. Хочу побыть с тобой, без всяких "зачем", "почему". Просто быть рядом, Лотта.

— Зачем?

— Шарли, ты мне должна поцелуй.

— Это еще почему?

— Два. За дурацкие вопросы буду штрафовать.

— Мне нужно домой.

— Зачем?

— Минус поцелуй.

— Подловила, — довольно хохотнул Павлинчик.

— Нужно забрать кое-какие вещи, после сауны мне не захочется ехать домой.

— Завезу, захлопнешь дверь у меня перед носом?

— Обещаю этого не делать.

— Хм.

— Впущу в квартиру.

Греков свернул, и через десять минут машина остановилась около моего дома.

Павел ждал, пока соберусь. Платье, белье, туфли, клатч и прозрачная вуаль — все было закинуто в рюкзак, осталось только переобуться, полусапожки на толстом каблуке сменили сапоги. Ехать никуда не хотелось. Спорить тоже. Хотелось отдохнуть от мира, побыть в другой реальности. Просто рядом. С ним. Не задавая вопросов, не думая о том, что дальше. Просто рядом.

В молчании добрались до дома Грекова. Домработница обдала меня презрительным взглядом. Интересно, она всех баб Павлина так встречает, или мне просто повезло?

— Нина Васильевна, приготовьте комнату для гостей, Шарлотта останется у нас на ночь.

На мгновение левая бровь экономки приподнялась, и через секунду дама исчезла в одном из коридоров дома.

Боже, какое счастье иметь дома сауну. Тепло проникало во все клеточки, казалось, что даже кости прогрелись. Закутавшись в гостевой халат, сидела, попивая травяной чай из огромной кружки, и пребывала в неге. Даже общество Павлина не могло меня вывести из безмятежности.

— Во сколько завтра тебя отвезти на работу?

— У меня выходной.

— И у меня. Проведем его вместе.

— Какую-то часть. Где моя спальня?

— Провожу. А то еще уснешь в коридоре.

Может, он на что-то и рассчитывал, но пока у меня хватило силы воли, чтоб закрыть дверь. Уснула моментально, усталость и сауна сделали свое дело. Проснулась рано, за окном еще не начало светать, но спать больше не хотелось. Прохладный душ, мятная зубная паста, немного любимых духов, кружевное белье, джинсы, майка и любимые туфли, к новому дню во всеоружии.

Дом еще спал, и я, стараясь не шуметь, изучала его.

— Я подам вам кофе в столовую.

— В состоянии приготовить его сама, будете чашечку?

Домработница еще раз попыталась меня отодвинуть от плиты, но я словно вросла в пол, с презрительным фырком женщина оставила меня в покое и с гордо поднятой головой покинула кухню. Неправильно, конечно, хозяйка здесь все же она, но… Ладно, я просто вредна с утра и мстительна.

Хотелось чего-нибудь из далекого детства, обжаренный хлеб, предварительно утопленный в смеси яиц и молока, обильно посыпанный сахаром. Такими тостами когда-то меня кормила бабушка.

Мой завтрак из детства был прерван появлением хозяина дома.

— Зачем в такую рань встала?

— И вам доброе утро, Павел Игоревич. И ноль поцелуев.

— Кофе еще есть?

— Могу сварить.

— Если не трудно.

— Совсем не трудно.

Пока стояла у плиты и наблюдала за коварным кофе в турке, Греков уплел все мои тосты. Возиться с ними опять не хотелось, запекла хлеб в электрогриле и соорудила брускетты с листьями салата, творожным сыром и семгой. В моей голове уже сложилась целая коллекция разнообразных рецептов, но пришлось умерить свой пыл, а то домомучительница точно в саду закопает, если я посягну на ее право решать, что подавать на завтрак, обед и ужин.

— Какие у нас планы на день?

— У нас?

— Да, у нас.

— Собираюсь дочитать книгу и узнать, кто же убийца.

— Грандиозный план.

— И не смейте мне мешать, — надменность не получилась, и все подмигивания Грекова виноваты.

— Тогда провожу тебя в библиотеку.

Мать моя женщина. Здесь можно остаться жить. Проводить все свободное время в кресле с причудливо изогнутыми ножками, выбранные книги разложив на резной столик, изредка позванивая в позолоченный колокольчик, чтоб верные слуги приносили немного поесть. А вечером разжечь огонь в камине и, пригубив янтарный бренди, обсудить прочитанное с родственной душой. Старинные антикварные вещицы вызывали любопытство, и кажется, я задолжала Грекову уже целую кучу поцелуев, хватит ли расплатиться? Здесь было уютно. Но… моя книжка точно не для этого места, даже как-то оскорбительно читать творение в ярко-желтой с розовыми пятнами обложке в стенах этой библиотеки. Сбежала в свою временную спальню. Там с чистой совестью завалилась на кровать с книжкой. Есть чтиво для включения мозгов, а это точно для полного их отключения, логики там никогда не было, попытки ее найти заканчивались провалом, даже если в конце были "логичные" для героев объяснения со ссылками на эпизоды, не поленившийся отлистать обратно с разочарованием поймет, что это чушь. После перегруза такое чтиво как отключение, может, в этом секрет их популярности — не хочу думать, и тумблер щелкнул?

— Ничего не понял, — прокомментировал финал Греков, который лежал рядом и частично выполнял роль подпорки для моей головы.

— И не пытайся.

— Шарли.

Черт возьми, почему он умудряется произнести мое имя так, что мурашки по коже бегут, и тело застывает в предвкушении?

Стук в дверь.

— Войдите, — скомандовал Греков.

И его совершенно не смущало, что его в моей временной спальне не должно было быть.

— Обед готов, — известила Нина Васильевна, опять окинув меня осуждающе-презрительным взглядом, явно не ожидала, что я так надолго задержусь в ее владениях.

Отдать должное домоправительнице — обед был великолепен. Только вот стол, разделявший нас, казался бесконечным. Это малая столовая, сколько же километров столешница в большой? Хотелось, как в старой рекламе парфюма, под танго "Утомленное солнце" пройтись по дубовой глади и сократить расстояние. Смешки, попытки светского разговора больше напоминали перекличку, первым сдался Греков, пересев ко мне поближе.

Болтовня ни о чем, обсуждение странных вещей, поиск общего и различий. Время текло незаметно. Телефон напомнил, что мне уже пора собираться, билет в Большой театр, и томный вечер в объятиях оперы. Длинное платье в пол, тонкие перчатки до локтя, убранные волосы, ярко накрашенные глаза, вуаль, скрывающая урон, не хватало украшений, но заезжать за ними не было времени. Туфли и клатч закинула в рюкзак, переобуюсь в театре, при такой погоде мои полуботинки надежней.

— Пойду надену смокинг.

— Зачем?

— У нас же романтический вечер?

— У меня. Билет в Большой только один.

— И отменить нельзя?

— Нельзя. Это моя терапия после Милана.

— Что же такого было в Милане, что тебе понадобилась терапия?

— Ничего не было, и самое ужасное, что и опера не состоялась. Такси уже ждет.

— Мой водитель встретит тебя после оперы.

— Не надо.

— Встретит.

— Как хочешь, дорогой.

Проводил меня до машины и даже помог сесть. Опустила стекло.

— А сколько поцелуев тебе задолжала?

— Штук пятнадцать точно.

Отсчитала конфетки.

— Держи, Греков, как раз пятнадцать.

Недоумение на лице, в руках конфетки, и громкий смех, когда шутка дошла. Васи — поцелуй, явно не то, на что он рассчитывал.

Опера была восхитительна. Никто не мешал, не отвлекал. Музыка и голоса были только для меня. В антракт прилетело сообщение от Павла — чашка чая, конфетки, обертки, "Мой вечер сладок, а твой?". Выходить в фойе не стала, вуалетка и тональник хоть и скрывали урон, но не так хорошо, как хотелось бы. Не нужны мне лишние вопросы от знакомых. Звонки, темнота, музыка, голоса. Ожидаемо разрыдалась. Который раз слушаю, и все равно слезы текут, и всех жалко. Но почему-то по дороге к метро в голове крутились не арии, а все то же старинное танго — "Утомленное солнце нежно с морем прощалось. В этот час ты призналась, что нет любви".