Юлия Алева - Пыль и бисер

— А может попробуем?

Послеобеденные часы я стала проводить в аптеке. Похожую я помнила по своей прошлой/будущей жизни. В самом раннем детсадовском возрасте такая аптека с деревянными прилавками, массивными шкафами и смесями порошков в толстой коричневой бумаге была самым главным аттракционом по пути домой. Она даже пахла особенно. И пол был покрыт такой же метлахской плиткой, желтовато-коричневой. Я научилась солидно вышагивать вдоль прилавка шурша муаровой юбкой, и почти уже полюбила свою новую жизнь.

Заплаканная девица и нервная мать выделялись более обычного. По-моему, моя целевая аудитория. Но как к ним подъехать… Это вам не на Авито объявления размещать или сайтики кропать на коленке.

— Чего изволят сударыни? — я поднесла к ним тарелку с сухофруктами.

— Капель анисовых. — нервозность матери, дородной купчихи явно не в первом поколении, была почти спрятана, но у сумочки ручку менять придется к концу недели, если так ее теребить.

— К Вашим услугам весь выбор лучших европейских и отечественных поставщиков. — Я щедрым жестом метнула не только анисовые капли, но и успокоительные сборы. — Может чайку сразу заварить?

— Ну отчего ж не попить… — растерялась клиентка.

Пока я отходила за чайником, дамы успели пошептаться.

— Убьёт же, как есть убьет. — сорвалась на крик невеста.

— Замолчи ты. — шипение и звук пощечины.

Мои девочки.

— Невеста-то у Вас какая красавица. — я подлила в чай старшей гостье немного коньячку, нагло украденного у Фролушки.

— Да, управил Господь, свадьбу через две недели справим. — степенно согласилась гостья.

И тут невеста наша захлебнулась чаем и зарыдала в голос.

— Перед свадьбами всегда так, волнительно. Вот чаек с пустырником — очень помогает. — И в сторону купчихи отправилось еще несколько пакетиков.

— И жених-то хороший, небось? — я напустила наивности и тупости во взор.

— Да отца нашего, Федора Никитьича, компаньона сын старший. С образованьем, в самой Москве учился. Почитай пять годков дома не бывал.

— Да, женихи сейчас требовательные, особенно столичные…. В чем не угодишь — ославят, и лишнего порасскажут. А уж свекрови-то…. - и я пододвинула еще одну рюмочку.

— Да что говорить-то, коли невеста хороша — чуть агрессивнее, чем нужно для нейтральной беседы и быстрее, чем для добропорядочной ответила Матрена Саввишна.

— Вот и я говорю, что невестато у вас хороша, любому на зависть. Не то что нонешние девицы, которые хвостами крутят перед парнями, а потом стыд весь после свадьбы вылезает…

Я избегала прямых взглядов и потихоньку заворачивала покупки.

— Сделанного не воротишь. Доктора-то руки-ноги вправлять могут, а вот дела женские им без интересу.

Матрена Саввишна забыла как чай глотается и тонкая струйка текла по подбородку на шелковые оборки.

— Ведь мало кто учился таким искусствам, только заграничные, швейцарские дохтора (ой, что я несу!). А наши-то так, лишь куражатся да деньги берут. — я взяла долгую паузу. — Ну да что об этом, пустое все… Вам, Матрена Саввишна, и Вам, Агафья Федоровна, желаю доброго здоровьичка, да хорошего дня.

Дамы переглядываясь удалились, а я выдохнула. Клиент наживку заглотил и повелся.

Вечером я подбила кассу, подмела зали уже готовилась закрываться, когда нерешительно звякнул колокольчик.

— Доброго здоровьица, Матрена Саввишна. Али забыли чего? — наивность моего взгляда можно отрезать и продавать карточным шулерам.

Купчиха почти незаметно перевернула табличку на двери на «Закрыто».

— Да вот разговор наш все из памяти не идет, Ксения свет Александровна.

Я вытащила из-под прилавка поднос с рюмочкой. Такими темпами разорюсь раньше, чем начну зарабатывать.

— Чем могу служить? — подобострастие и лесть, лесть и подобострастие.

— Али правда, коль с девицей какая беда приключилась, то помочь ей можно? — бусинки зрачков уцепились за меня, как утопающий за корягу.

— Ну мы же к примеру говорим, да? — я дождалась кивка и продолжила. — Вот если с девицей случай какой произошел, что жениху объяснять неуместно, а скрыть не получится, то помочь можно. Повитухи пузырь с кровью предлагают, так про то женихи уж знают. Деревенские суриком натираются, а потом родить не могут — что тоже тайна невеликая. А вот заморские операции есть… Там все можно сделать, как до случая было… Если случай тот через месяц на нос не полезет, конечно.

— Нешто ножом резать? — испугалась, а пугаться-то не надо.

— Резать там уже нечего, до нас все раскрыли, там сшить надо. Особой иглой да особой нитью. И станет девичество как новое и нарушится в брачную ночь как положено.

Я протянула гостье пирожок и замолчала.

— А…. Откуда ты про то знаешь?

— Батюшка мой, царствие ему Небесное, пока не разорился, год иностранного доктора в именье держал. Тот меня биологии и химии учил. Ну и так, по мелочи нахваталась.

— Хороша мелочь…

— Так она для женщины судьбу сломать может, а мужчины-то друг за друга всегда… — я наполнила рюмки и задумалась, что идти мне по морозной улице, а переломы тут лечат даже без рентгена.

— Да, мужчины друг за друга… — она машинально дотронулась до скулы и я поняла, что огребут мои дамы обе от супругов, коли дело наше не выгорит.

— И ты можешь… вот это вот все…. - она изобразила это все руками и тут мне стало казаться, что зашивать нужно как минимум Марианскую впадину.

— Могу. Только нитки особенные, раньше чем через неделю не придут. За три дня до венчания операцию можно провести, накануне живот очистить и потом три дня есть только бульоны, ничего твердого, ходить осторожно и молчать. Про все это молчать. Ни отцу, ни мужу не говорить. Исповедаться ежели решите — то потом, не своему священнику.

Матрена Саввишна кивала, как китайский болванчик у Фролушки в кабинете.

— И дорого ль возьмешь? — ну вот наконец-то включилась купеческая жилка, а то я уж думала не очухается.

— Нитки, говорю, особенные, дорогие. 80 рублей. — Глаза округлились, но удар сдержала. — Шелком-то шить — потом из самого интересного места нитки повалятся — совсем неудобно выйдет. А эти особенные, растворяются. Даже врач не определит (вот тут вру, потому как вменяемый врач это рукоделие определит, а вот то, что Люська от щедрот в свое время наваяла мне — не определил. Поэтому теперь я реально побаиваюсь секса, дома к гинекологу с подобным сходить все откладывала, а теперь вот…)

— Недешево, сударыня.

— Недешево, — согласилась я и долила остатки настойки. — Так мне с этого что? Еще 30 рублей за операцию. Вам особую скидку даю, как очень душевной клиентке, с другой бы и сто рублей взяла. — Душевная клиентка чуть покраснела. — И еще за 20 рублей забываю про все, о чем мы тут разговаривали.

— Как забываешь?

— Да вот просто помню, как Вы травки успокоительные покупали. Про житье-бытье мое расспрашивали, и жалели сироту.

Клиентка мялась и страдала.

— Матрена Саввишна, давайте поступим так. Вы заплатите только за материалы, а мое вознаграждение принесете после свадьбы. — очень рискованное предложение, но нужен рекламный агент и эта купчиха мне подойдет.

— И прямо здесь что ли? — Она огляделась и уставилась на окно. То самое, в котором кукольная медсестра подавала страждущим поднос с пилюлями.

— Ну что Вы. Я у купца Калачева, Фрола Матвеича, благодетеля моего, комнатку снимаю, туда и заходите с утра. Мы с девицей побеседуем, а Вы шоколад можете выбрать для стола.

* * *

Дамы пришли к самому открытию лавки и были необычайно бледны. Матрена Саввишна уже домучила прежнюю сумочку и теперь блистала новой, цветным бисером вышитой. Мы с Агафьей пошли наверх.