– Обо мне, Алекс? Но мне так хорошо.
Из горла Головина вырвался сдавленный хрип:
– Если тебе только хорошо, значит, я плохо сделал свое дело.
Скотти сжала ноги, и недавняя сладкая боль вернулась.
– Это еще не все? – удивилась она. – Можно еще что-то сделать?
Головин приподнялся на локте, повернулся к ней и улыбнулся дразнящей улыбкой.
– Можно, причем очень многое, моя маленькая женушка, – подтвердил он.
Скотти сунула руку под одеяло и смело дотронулась до него. Она почувствовала немедленный ответ и от изумления даже слегка приоткрыла рот. Алекс накрыл ее руку своей.
– Давай я тебе покажу.
Она восхищенно провела по его телу пальцами и отчетливо вспомнила, как много месяцев назад он стоял голый перед огнем после ванны. Ей безудержно захотелось вновь увидеть его.
– Алекс, я хочу посмотреть на тебя.
Александр Головин хмыкнул.
– Всему свое время, дорогая. А сейчас, – добавил он, переворачивая ее на спину, – я попытаюсь доставить тебе удовольствие.
Скотти безропотно позволила ему уложить себя поудобнее.
– Но, Алекс, ты уже доставил мне удовольствие… Его пальцы скользнули в ее влажное сладко ноющее лоно.
– Это тебе только кажется, Скотти.
И тут Скотти Головина поняла, что муж прав. Она судорожно перевела дыхание и непроизвольно раздвинула ноги. Алекс снова стал целовать ее грудь, усиливая ее томление. Он нежно гладил ее пылающую плоть, и волны фантастического наслаждения, казалось, расходились по всему телу. Ноги Скотти напряглись, стараясь захватить его пальцы.
– О!.. – стонала она, мечась по подушке, забыв обо всем на свете.
Алекс привел ее на самую вершину райского блаженства простым прикосновением пальцев. Она, обессиленная, прильнула к нему.
– Я… я и представления… не имела… – забормотала Скотти, стараясь отдышаться.
Он крепко прижал ее к своей груди, и она почувствовала, что его плоть, упирающаяся ей в живот, с каждой секундой становится больше и тверже.
– Я хочу почувствовать тебя в себе, Алекс. Он тихо рассмеялся ей в ухо.
– Хорошо, только на этот раз будешь наездницей. Она ничего не поняла и позволила ему посадить себя сверху. Она задрожала от удовольствия, почувствовав его внутри. Скотти видела искаженное желанием лицо мужа и ощущала свою власть над ним.
Алекс ласкал ее грудь, гладя подушечками больших пальцев соски. Не в силах больше терпеть эту сладостную пытку, Скотти начала инстинктивно раскачиваться. И все повторилось снова: появилось напряженное, таинственное и ни с чем не сравнимое ощущение, от которого она теряла контроль над собой. Наконец возбуждение достигло наивысшей точки. Скотти громко вскрикнула, и из ее глаз хлынули слезы радости и облегчения.
Она лежала на груди у мужа и хрипло дышала. Все тело охватила такая слабость, что она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.
Алекс нежно погладил ее по голове.
– Как ты себя чувствуешь? По-прежнему только «хорошо»?
Скотти с трудом подняла голову и подарила мужу сонную довольную улыбку.
– По-моему, я не смогу описать своих чувств. Просто не знаю таких слов!
Он перекатил ее на бок и обнял.
– А ты знаешь, что у тебя потрясающий толстенький бутон.
Скотти непонимающе посмотрела на него:
– Толстенький кто?
Алекс рассмеялся и поцеловал ее в нос.
– Я от него в диком восторге. И когда-нибудь обязательно тебе его покажу.
– А я что, его еще не видела? – Он разбудил ее любопытство, и она встрепенулась.
– Если ты не знаешь, о чем я говорю, моя маленькая женушка, значит, не видела, – улыбнулся Головин.
– Тогда покажи мне его прямо сейчас. Он уткнулся ртом ей в волосы.
– Подождем до другого раза.
Скотти слегка дернула волосы у него на груди.
– Покажи сейчас.
– Хорошо, хорошо, только я не обещаю, что мы сумеем его сейчас найти. Понимаешь, он устал после того, что мы с тобой сделали.
– Давай попробуем.
Алекс со вздохом уступил ее просьбам и медленно и дразняще стал ласкать ее грудь. Прошли считанные секунды, и соски Скотти превратились в твердые бутоны.
– Ты говорил о них? Это соски?
– Наберись терпения, малышка, – ответил Алекс, не прекращая ласкать ее.
Его ладонь коснулась живота и скользнула ниже, к восхитительному холмику у основания бедер, увенчанному нежной порослью темных волос. Когда пальцы Алекса нашли нужное место, Скотти вздрогнула и раздвинула ноги.
Он гладил и ласкал ее плоть, сначала одним, потом двумя пальцами, вызывая у Скотти неистовое возбуждение. Из горла ее вылетали негромкие нечленораздельные звуки. Она то изо всех вжималась ягодицами в матрац, то резко поднимала бедра, стараясь как можно сильнее прижаться к его пальцам… Наконец, увлекаемая водоворотом страсти, она упала на кровать.
Алекс взял ее руку и положил между ног.
– Вот где бутон, – объяснил он и прижал ее палец к какому-то небольшому утолщению. – Чувствуешь?
Любопытство победило усталость, и Скотти дотронулась до утолщения. Ее пронзило знакомое ощущение. Она судорожно вздохнула и быстро убрала палец.
Алекс поцеловал ее в рот.
– Теперь ты знаешь, что такое бутон любви. Скотти устало покачала головой, стараясь поудобнее устроиться в его объятиях. – Да… теперь я буду… Он обнял ее и крепко прижал к себе.
– На всем белом свете нет человека счастливее меня.
Скотти сонно вдыхала кружащий голову аромат его тела.
– Я так тебя люблю, Александр Головин… – прошептала она и немедленно уснула, не заметив, что тело мужа машинально напряглось, только на этот раз не от желания.
На следующее утро Скотти проснулась и увидела за окном пасмурное небо, над городом снова нависли тучи. Алекс уже ушел. Она решила не связывать эти события. Скотти быстро встала и глубоко вздохнула, наслаждаясь ощущением легкого жжения между ногами. Она набросила халат и торопливо отправилась к мужу. Когда Скотти вошла в комнату, Александр Головин брился. Сразу бешено застучало сердце, щеки мгновенно вспыхнули румянцем от воспоминаний. Ей захотелось прижаться к спине Алекса и крепко обнять. Он подарил ей незабываемые ощущения, и она хотела повторить их.
Скотти посмотрела в зеркало на его лицо и увидела, что он тоже смотрит на нее. Она не смогла побороть улыбку.
– Доброе утро! Я хотела увидеть тебя до того, как ты уедешь на работу.
Алекс с трудом отвел от нее взгляд и вернулся к бритью.
– Зачем? – буркнул он, стараясь поменьше шевелить губами.
Скотти подошла к нему и вытерла полотенцем мыло с шеи.
– Помнишь, как я брила тебе бороду?
В его глазах появилась улыбка, но тут же исчезла.
– Конечно, помню, – кивнул Алекс. – Я тогда еще до смерти перепугался, что ты перережешь мне горло.
– Я очень хотела, чтобы ты оказался уродом с прыщавой физиономией и скошенным подбородком, – рассмеялась она.
– Я не оправдал твоих ожиданий?
Не в силах бороться с желанием, Скотти неожиданно прижалась к спине мужа и обняла его. Ее пальцы коснулись шрама у него на боку. Головин напрягся, но она постаралась не обращать внимания на его реакцию.
– Конечно, не оправдал. Ты самый красивый мужчина на свете, – ответила Скотти, испытывая огромное наслаждение от того, что гладила волосы на его груди.
Алекс тяжело задышал, но не отошел от нее.
– Скотти, мне нужно собираться на работу, – хрипло пробормотал он.
– М-м-м… – прошептала Скотти и опустила руку ниже. От прикосновения к его плоти в каждой клеточке ее тела пробудилось томительное желание.
Алекс осторожно освободился из ее объятий и повернулся к ней лицом. Она прильнула к нему, колени ее подгибались.
– Если ты не предпримешь мер, то, боюсь, сегодня я буду ни на что не годна. Я так хочу тебя, Алекс!
В его глазах промелькнула нежность, но он тут же молча отвернулся.
– Что случилось? Или закон запрещает заниматься любовью днем?
Если бы Александр Головин не разозлился на нее за то, что она так возбудила его, то, наверное бы, расхохотался. Он не хотел привязываться к Скотти, не хотел с замиранием сердца ловить каждое ее слово, наслаждаться каждым шагом, движением. Его бы очень устроило, если бы он спал с ней по ночам, но при этом не видел ее лица. Он боялся увидеть лицо Скотти, потому что наверняка влюбится в него. А этого допустить он не мог.
– Заниматься любовью? – повторил Алекс и посмотрел на жену: на желание, горящее на самом дне ее глаз; на пылающие щеки, на слегка припухшие губы. Как она прекрасна! Он выругался про себя и мысленно спросил: почему Бог сделал ее такой соблазнительной, безупречной и восхитительной? Она не понимала, как на него действуют ее слова.