В день моего собеседования, которого как такового и не было, моя предшественница, торопливо собирая свои вещички, весело щебетала, вводя меня в курс дел. По её способности выдавать больше десяти слов в секунду, я поняла, что и она своего рода исполняла роль пугала для нежеланных посетителей. Думаю, могла заговорить любого до смерти! С чего это, теперь уже мой босс, пользовался огромной популярностью у очень неприятных личностей, не понимала, но судя по внушительному списку имён и занимаемых должностей, босс хорошенько насолил, чуть ли не половине города.
Марина аргументировала это всё тем, что бывшая жена Игоря Станиславовича жизни ему не даёт, изо дня в день, отравляя её своим существованием. А так как мы женщины довольно коварные существа, то бывшая использует всё связи, которые имеет. И главное связь с совладельцем банка, в котором некогда она, и её тогда ещё муж, взяли ссуду на бизнес.
Сумма была немаленькая, благодаря финансам бизнес поднялся и начал приносить немалые деньги. Что в итоге и стали камнем преткновения потопивший их тихоходный кораблик под названием «счастливый брак».
Обиженная женщина решила развестись и разделить всё совместно нажитое. Фирму делить отказался мой босс, потому как бизнес приносил немалые деньги и отдавать своё детище, Игорь Станиславович Волынков, не собирался. Он сделал по-другому, взял в другом банке кредит, решив выплатить жене половину стоимости фирмы. Но не тут-то было! Деньги бывшая взяла, но в покое муженька не оставила таская по судам с претензией на всё ту же половину компании.
Если говорить понятным языком, денег ей было мало, и она требовала ещё. Плюс ко всему видно тщеславной дамочке хотелось унизить бывшего, разорив его бизнес. Которому после своего ухода она сулила полный крах, но, увы, тот не развалился, а наоборот процветал.
Хотя эта история никоим образом меня не касалась, всё же приятно было слышать, что красивый мужчина за стенкой свободен и готов к новым отношениям. И вот здесь моя предшественница снова выдала два других листа, с нынешними любовницами и бывшими, коих ни в коем случае нельзя пускать на порог кабинета.
«Если проворонишь, и одна ворвётся в кабинет, сначала будет жуткий скандал, во время которого тебе пригрозят увольнением. А потом долго и нудно будешь слушать звуки любви. Любовницы босса все как одна бесстыжие и падкие на деньги, ради денежного мешка пойдут на всё! А наш мешок, как видишь, очень даже ничего!»
С теперешними любовницами было полегче, но также имелись нюансы. Для каждой девушки был отведен свой день недели, и если вдруг кто-то приходил не в своё время, я должна была любой ценой препятствовать «кошачьим дракам».
Ну и ко всему вышеупомянутому ещё должна отвечать на звонки, приносить почту боссу, записывать встречи, учитывая его расписание, и ни в коем разе не пропускать Болдырева дальше приёмной. Что это за «зверь» такой, я ещё не знала, но подозреваю очень неприятная личность, раз уж для него босса нет, не было и не будет, а если и был, то ушёл и неизвестно когда вернется.
Инструкция гласила: никаких бумаг в руки нежелательного визитёра не давать и соответственно не брать. Любые письма и уведомления от юриста банка отдаются только лично в руки начальства. О том, что этот неизвестный Болдырев юрист и представитель банка, где Волынков взял кредит, мне поведала Марина. И тут же подсунула договор, где мелким шрифтом значился пункт о неразглашении информации о фирме и её владельцах, вынуждая подписать, хитро сверкая глазами. Может быть, я и отказалась бы, но зарплата была ого-го, и всё остальное меркло при виде заветных циферок.
Всю эту тираду, что изредка прерывалась шорохом документов и скрежетом ручки, женщина вместила в менее чем получасовой промежуток. И закончив монолог на последней подписанной мною странице, пожелав удачи, радостно упорхнула на выход. Высказывание заговорит до смерти, подтвердилось, именно этим она и отпугивала нежелательных лиц.
Стоя посреди пустой приёмной с пухнущей головой от обилия информации, которую по-варварски впихнули в мои уши за столь крохотный промежуток времени, не понимала, зачем мне образование? Зачем тратить годы, если в мои обязанности входит приносить кофе, быть портативной живой записной книжкой, регулировщиком движения любовниц по дороге к боссу и назад. Ах да, ещё функция щита-сторожевой собаки дабы отпугивать тех, кто вероятно не очень-то пуглив. Если судить по тому, что каждый из такого контингента уже много раз возвратился уходя.
Радовало одно, зарплата! Хотя чего греха таить, вид босса также приносил эстетическое удовольствие. Но после моего первого трудового подвига, преимущества работы как-то потускнели слегка.
Рабочий день с восьми, рабочее место заняла раньше начальника минут на двадцать, сварила кофе, ответила на пару звонков, день медленно, но неизбежно близился к обеденному часу. И всё бы ничего, если бы в приёмную не ворвалась женщина вдвое шире меня, с выражением одичавшего варвара что ринулся в смертельный бой.
Дверь, распахнувшись, оглушительно грохнула, как не отвалилась при этом, стало для меня загадкой. Внушительная фигура бывшего заместителя главного бухгалтера нашей фирмы заслонила мне всё, что только можно заслонить. А её эмоциональный настрой смял мою доброжелательную улыбку как несущийся бронепоезд пластиковую бутылку.
Единственное что отделяло меня от увольнения и утраты шанса поработать на новой должности это проворность, с которой я загородила вход в кабинет Игоря Станиславовича. Он и так прибывал в скверном расположении духа после последнего звонка.
— Куда это вы?! — как можно громче стараясь соблюдать приличия, воскликнула я, героически заслоняя дверь в кабинет начальника своим телом.
Маргарита Рудольфовна Синцова затормозила не сразу, и перспектива быть раздавленной кем-то другим показалась мне очень даже реальной. Но тучная женщина, сообразив, что ноги несут её дальше по паркету как по ледовой дорожке, ухватилась за край моего новенького стола. Который ещё вчера вечером доставили и привинтили к полу, во избежание опрокидываний последнего.
Стол жалобно заскрипел и, похоже, один из шурупов коими его закрепили к полу, лопнул. Пишущую поверхность слегка развернуло. Женщина остановилась и с удивлением посмотрела на сломанную мебель. Её жирно нарисованные брови уползли вверх, являя мне довольно комичное зрелище, выражение удивлённой невинности на лице. Но едва вандалистка пришла в себя, мне стало не до смеха.
— Игорь Станиславович у себя?! — наседая на меня как танк на букашку, прогудела женщина.
Рудольфовна занимала десятое место в списке нежелательных посетителей. Хотя и работала женщина когда-то в нашей фирме, но была крайне неприятной и склочной особой. Увольнение этой недоброй тётки было косвенно связанно с некой пропажей кругленькой суммы денег, на воровстве которой её за руку поймала жена начальника. Она-то и уволила бухгалтершу со всеми почестями, но после развода Маргарита Рудольфовна воспрянула духом, и загорелась идеей вернуться на прежнее место, свято уверяя, что её оклеветали и оболгали некоторые змееподобные. Хитрая особа решила сыграть на чувстве неприязни Игоря Станиславовича, вывернув всю эту ситуацию себе на пользу.
Прежний секретарь оставила пометку в списке напротив её имени.
«Если скажешь что босса нет или занят, будет сидеть в приёмной до второго пришествия. Так что сразу говори, что шефа на работе с утра не было».
Тезка почти напротив каждого имени сделала пометки, за что я была ей очень благодарна.
— Маргарита Рудольфовна, здравствуйте! — я собралась с силами и сделала самое доброжелательно-отпугивающее лицо. Оскал доктора Ливси из мультика «Остров сокровищ», по сравнению с моим, казался милой улыбкой.
Но, похоже, женщина очень жаждала вернуться на работу, и её не пугали акульи ни улыбки, ни страшные выражение глаз.
— Игоря Станиславовича ещё с утра нет. И неизвестно когда появится!
— А вы новенькая, полагаю. — оценивающе посмотрела на меня посетительница. — Определённо новенькая, потому как не знаете, что я уже уточнила, приходил ли Игорь Станиславович сегодня. Так что немедленно уведомите его о моём визите.
Досада от неудачной уловки не выбила меня из колеи, и я предприняла новую попытку.
— Да, он приходил, но сейчас его нет! — радостно проинформировала я бывшую работницу. — И сомневаюсь, что вернется… сегодня!