(Англия) Элизабет Чедвик - Ради милости короля

– Благодарю, мессир Маршал, – сухо кивнул Роджер. – Это весьма желательно.

Уильям указал через плечо на Мартила, которого держал за поводья его рыцарь Гарри Норрис. В глазах Маршала блеснула искра мрачного веселья.

– Я наткнулся на грубияна, не имеющего прав на эту лошадь, и исправил положение. Прошу вас принять свою собственность и мои добрые пожелания.

Роджер еще раз поблагодарил Уильяма и забрал уздечку Мартила. Второй рыцарь из компании Уильяма Маршала держал коней, принадлежавших Гуону и Уиллу. Последний, спешенный и обобранный, уныло брел к краю поля. Он бросил взгляд в сторону Роджера, но приблизиться не посмел.

– Давно ожидал чего-то в этом роде, – сообщил Роджер Уильяму по пути к месту отдыха. Никто не посмотрел на Гуона, который сидел, держась за ребра. – И сам виноват, что меня застали врасплох. Я знал, что они здесь, и знал, что Гуон уж точно полезет в драку.

– Можно быть начеку, можно попросить друзей, чтобы прикрыли спину, но этого не всегда достаточно, – ответил Уильям. – Я сожалею, что не подоспел раньше.

– Я все равно признателен вам за помощь, – отмахнулся Роджер. – И за возвращение коня.

– Не стоит благодарности, милорд, – склонил голову Уильям. – Всегда рад помочь.

Роджер сумел улыбнуться. Маршал был слишком любезен, чтобы признать очевидное: возвращение лучшего коня владельцу было актом рыцарского благородства и учтивости, но не принесло прибыли. Все же он остался в выигрыше, поскольку заполучил двух других коней и снаряжение, чтобы вернуть их за выкуп или продать.

Маршал оставил Роджера на площадке для отдыха, взял новое копье, салютовал и поскакал обратно на поле.

Роджер снова спешился. Внезапно у него задрожали ноги, и пришлось опереться о крепкое плечо и шею Мартила.

Анкетиль со стоном спешился:

– Если это потеха, милорд, мне бы лучше в битву.

Роджер покосился на рыцаря, и у него снова стиснуло грудь. Слова Анкетиля не были смешными, но задели его за живое.

– О да, – пробормотал он, – нам бы точно лучше в битву.

Роджер закашлялся от смеха, и Анкетиль хлопнул его по спине, едва не повергнув на землю.

– Сир, сюда идет леди Ида со служанками, – предупредил Оливер Вокс.

Роджер согнулся, уперев руки в колени, и попытался прийти в чувство. Когда подошла Ида, он стоял прямо и вытирал глаза указательным пальцем.

– Слава богу, вы живы! – Она схватила его за руку, словно не могла поверить собственным глазам. Ее лицо было бледным, а взгляд встревоженным. – Что случилось?

– Ничего, – покачал головой Роджер. – Просто Анкетиль пошутил. – Подавив желание вновь засмеяться, он подумал, много ли она видела, и обернулся, чтобы оценить расстояние и обзор с места, где сидела жена.

– Ваши братья… – Ее голос дрогнул.

– …Получили урок. Помогите мне разоружиться, – указал он на шатры.

Роджер отчаянно нуждался в уединении и отдыхе. Позже Генрих потребует его присутствия на совете, где надо быть бдительным и собранным. Кроме того, не хотелось, чтобы Ида забилась в истерике у всех на виду, а сейчас это казалось весьма вероятным.

Оказавшись в шатре, Ида подождала, пока оруженосцы не помогут ему разоблачиться, после чего попросила всех выйти и сама налила мужу вина. Когда он осторожно снял котту и исподнюю рубашку, чтобы переодеться для короля в свежий наряд, она с ужасом увидела багровые отметины на его руках и торсе.

– Синяки, – устало пожал он плечами. – Поболят пару дней, но ничего серьезного. Обычное дело на состязаниях. Маршал рассказывал, что однажды его голова застряла в шлеме и пришлось звать на помощь кузнеца. – Он испытующе взглянул на жену. – Что вы видели?

Ида содрогнулась:

– К счастью, другие рыцари загораживали мне обзор, но я видела, как Уильям Маршал сопровождает вас к месту отдыха. – Она смерила мужа укоризненным взглядом. – Судя по вопросу, вам есть что скрывать.

– Не то чтобы… – притворился беззаботным Роджер. – Я схлестнулся с Гуоном, но ему пришлось хуже, хотя он напал первым. Маршал разобрался с Уиллом, спас мою лошадь и довел дело до конца. – Он осторожно, превозмогая боль, приобнял жену. – Со мной все в порядке, любимая, клянусь, моим братьям досталось намного больше. У Гуона наверняка сломаны ребра.

У Иды подкосились колени. Ахнув от боли, Роджер поймал жену и усадил на складной стул. Он знал, что Ида чувствительна, но не предполагал, что она склонна к тошноте. Он смочил салфетку в розовой воде и вытер Иде лоб, прикидывая, не позвать ли служанок. Но не хотелось, чтобы они щебетали вокруг, подобно стайке настырных воробьев, – лучше от этого не станет.

– Ида?

– У меня для вас новость, – произнесла она, когда пришла в себя. – Я собиралась сообщить ее позже, но, видимо, придется сейчас. Я жду ребенка.

Роджер прекрасно расслышал ее слова, но осознал их смысл только через мгновение. Они были женаты почти четыре месяца, и три раза ее женские дни наступали в срок.

– Вы уверены?

Ида кивнула:

– Я подозревала это несколько дней, а сейчас убедилась окончательно.

Она выглядела такой уязвимой, сидя на стуле. Кроткие карие глаза были испуганными и запавшими. Роджер не знал, что ему делать – прыгать и хохотать от радости или заключить жену в объятия и беречь, как самое редкое и хрупкое стекло. Внезапно у него снова перехватило дыхание. Неужели можно задохнуться от ликования?

– Когда? – живо спросил он. – Вам известно когда? – Упав перед женой на колени, он взял ее за руки и поднес их к губам.

– Для полной уверенности мне нужно посоветоваться с повитухой, – робко засмеялась она, – но, несомненно, до конца года. Я надеялась и молилась, и Господь смилостивился надо мной и ответил.

Роджер наклонился и обнял жену. Ее талия оставалась тонкой, а живот плоским, но в нем зрела новая жизнь, порожденная им. Он знал, что сегодня, придя на королевский совет, посмотрит на Генриха с удовлетворенной улыбкой.

Обхватив ладонями раздувшийся живот, Ида наблюдала, как женщины вешают новый постельный полог. Тяжелая красная шерсть была подбита добротным льном, чтобы складки падали ровно, а внутри было тепло и укромно. По краю красного покрывала была вышита эмблема Биго – красные кресты на золотом фоне, и тот же узор красовался на балдахине. Летом стены получили свою порцию побелки, их расписали орнаментом из зелени и скромных алых первоцветов. Красно-золотые занавеси украшали стену возле окна, а в зимнюю ночь ими можно было задернуть ставни, чтобы в комнате стало уютнее.

– Превосходно, – произнесла Ида, когда служанка повесила последнее кольцо и прикрепила полог к балдахину на дневное время.

– Достойно короля, миледи, – широко улыбнулась женщина.

– Лишь бы было достойно милорда Биго, – поморщилась Ида.

– Да, но, если король нагрянет с визитом, нам не придется краснеть. – Служанка была новенькой и не имела ни малейшего понятия о прошлом Иды, хотя, несомненно, рано или поздно узнает все от сплетниц.

Избегая смотреть в глаза Годе и Бертрис, Ида отвернулась от кровати. Маленький сын Розы Роберт скакал по комнате верхом на деревянной лошадке и что-то кричал воображаемому другу. Ребенок в утробе Иды энергично толкнулся, и ей стало легче. Она положила руку на живот и была вознаграждена прикосновением крошечной ножки.

Ида остановилась рядом с кроватью перед крепкой вишневой колыбелью. Она обнаружила эту вещь, когда расчищала подвал. При виде ее Роджер удивился и слегка опечалился. Он рассказал, что колыбель принадлежала ему, а до того деду и прадеду. Ида не стала спрашивать, качали в ней его братьев или нет, – по всей вероятности, качали.

– Мадам, прибыл ваш лорд, – сообщила из дверного проема жена камергера.

Ида немедленно воспрянула духом. Роджер уехал в Ипсуич на несколько дней, а затем должен был присутствовать на заседаниях в различных окружных судах. Она поспешила к окну и открыла ставни, впустив сырое утро конца октября. Роджер, уже спешившись, давал во дворе наставления паре слуг, хлопотавших над вереницей вьючных лошадей. Он поднял взгляд, увидел в окне Иду и улыбнулся. Она помахала, повернулась и, отдав служанкам приказания, сбежала вниз, чтобы поприветствовать мужа.

Он схватил ее в объятия, поцеловал холодными после дороги губами и опустил взгляд на живот:

– С вами все хорошо?

– Теперь хорошо, – запыхавшись, хохотнула она. – Вы голодны?