Роджер взял лицо жены в ладони и поцеловал:
– Я говорю это не только поэтому. Я знаю, как много сын значит для вас. Уильям не может значить для меня то же, потому что он не моя плоть и кровь, и человек, зачавший его, порой казался моим врагом, но я хочу заложить фундамент, который… – Роджер пожал плечами.
Ида обвила руками его шею и поцеловала в ответ, и Роджер понял, что время для разговоров прошло. Да и не знал он, что сказать, потому что запасы его мудрости временно иссякли. Кожа Иды слегка пахла розовой водой, а на шее задержался мускусный аромат душистой мази. Роджер уткнулся носом в ухо и почувствовал, что она дрожит.
Как всегда, когда заходил разговор о Генрихе, он испытывал муки ревности… потребность утвердить свое единоличное обладание Идой. Роджер опрокинул жену на постель и овладел ею с дразнящей и безжалостной нежностью. Сегодня он дарил наслаждение и ласкал ее тело, пока она не стала корчиться и стонать, охваченная чувствами, которые – он твердо это знал и ликовал – Генрих никогда в ней не пробуждал.
Глава 27
Уильям Маршал прошел мимо церемониймейстеров в комнату короля. Облаченный в мантию из толстой красной шерсти с россыпью золотых звезд, Ричард сидел за столом, заваленным листами пергамента и связкой счетов. Роскошный графин из горного хрусталя придерживал одну стопку пергаментов, блюдо с хлебом и олениной – другую. Два музыканта играли на лютне и ребеке[27], и Ричард напевал себе под нос, изучая документы. Хотя за столом он сидел один, его канцлер и казначей Уильям Лонгчамп, недавно назначенный епископом Илийским, маячил неподалеку, наставляя писцов.
Ричард поднял глаза и, увидев Уильяма, просиял:
– Мой добрый друг! – Он указал на стул рядом.
Уильям сел, стараясь не морщиться, поскольку подушка еще не остыла после зада Лонгчампа, а к подобной близости с королевским канцлером он не стремился.
Ричард показал на графин, и Уильям налил вина в кубок Ричарда и в пустой посеребренный бокал рядом с ним, к счастью не востребованный прежним обитателем стула. Король проткнул ломоть оленины перочинным ножом и отправил в рот. Работая челюстями, он дал понять, что Уильям также может угоститься. Повторного приглашения не требовалось, поскольку большую часть дня Уильям был занят хлопотами, уделяя равное внимание своим обширным новым землям и долгу перед Ричардом, назначившим его одним из юстициариев, которым предстояло править королевством, когда король отправится в поход. Времени в сутках не хватало, и выкроить минутку для еды бывало непросто.
Ричард проглотил мясо, отпил из кубка, чтобы сполоснуть рот, и произнес:
– Итак, Маршал, что вы думаете об этом дельце с графом Норфолком?
Уильям поднял брови, глядя на короля.
– С каким графом Норфолком, сир? – лукаво переспросил он. – Я и не знал, что в Норфолке есть граф.
– Пока нет, но скоро будет, – чуть улыбнулся и покачал головой Ричард. Он указал на стопку пергаментов перед собой. – Кого бы вы выбрали?
– Маршал подошел бы как нельзя лучше, – произнес Уильям с нарочитой серьезностью и потянулся за вторым ломтем хлеба.
– Я ищу кого-нибудь поближе к Фрамлингему, милорд, – фыркнул Ричард, – как вам прекрасно известно. – Он побарабанил по пергаментам. – Роджер Биго предлагает мне тысячу марок за титул и всякую всячину за благосклонность. Вьючных и верховых лошадей, двух охотничьих собак и отрез пурпурного шелка.
– Пурпурный шелк дороже золота, а лошади Роджера Биго – лучшие, каких можно сыскать в ваших королевствах.
– Возможно, но разве я могу быть уверен в его преданности? Имя его отца стало синонимом вероломства. Мой отец был вынужден лишить его замков и построить Орфорд, чтобы держать сукиного сына в узде. Восточная Англия богата и обращена портами к Фландрии.
– Но то был его отец, – заметил Уильям. – И Роджер Биго не более граф Гуго, нежели вы, сир, или я. Мы с Роджером давно знакомы. Он человек чести и большой трудяга.
– Ему можно доверять?
– Если бы он собирался восстать, давно бы восстал, – сглотнул Уильям. – Победа в битве при Форнхеме – его заслуга. Если бы не Биго, кто знает, что случилось бы с Англией. Кроме того, он женат на матери вашего единокровного брата, а значит, вы родственники.
– Но не кровные родственники, Маршал, не кровные, – язвительно хохотнул Ричард.
– Иногда это даже хорошо.
– Но вы доверили бы ему свою жизнь? Он бросился бы на меч, предназначенный вам? Я видел, как «верные» люди в последний момент поворачивались спиной. И отдам графство Норфолк лишь тому, кто непреклонен.
Уильям выдержал прямой взгляд Ричарда.
– Он непреклонен, – ответил Маршал. – И бросился бы на меч.
– Вы уверены?
– Сир, я готов поклясться своей жизнью.
Ричард выглядел задумчивым.
– Его единокровный брат присоединился к Крестовому походу и предложил мне свои скромные средства в обмен на благосклонность. Он предъявляет права на все земли Биго, приобретенные после того, как его отец стал графом, а это более семидесяти поместий. – Он снова побарабанил по пергаментам. – Отец может оставить свои земли любому наследнику, и, хотя младший сын, как правило, получает приобретенные земли, в законе это не прописано.
– Следовательно, у брата Роджера Биго нет прав на них?
– Завещание их отца оспаривается, чего и следовало ожидать. Роджер – более вероятный кандидат. Сомневаюсь, что его единокровный брат при необходимости проявит стойкость… хотя я могу ошибаться. Узна́ю по пути в Иерусалим.
– Сир, необходимо уладить этот вопрос до вашего отбытия за моря, – настаивал Уильям. – Роджер может оказаться вам очень полезен. Вы возвысили меня до лорда Стригуила, чтобы я помог вам управлять, но мне необходима поддержка близких людей, и Роджер Биго – один из них. Вы можете приобрести его преданность, даровав ему титул. Ричард покрутил в руке кубок и поковырял драгоценные камни, вделанные в его основание.
– Тысяча марок за графство, треть доходов и разрешение восстановить Фрамлингем, – произнес он. – Приличная сумма, но он точно рассчитал свое предложение.
– Роджер Биго умеет считать, – согласился Уильям.
Ричард обернулся на своего канцлера.
– Но не так хорошо, как епископ Илийский, можете мне поверить, – весело заметил он.
Уильям едва заметно скривился. Верность Лонгчампа Ричарду не вызывала сомнений. Однако тот был ревнив, как любимая гончая, и лучше уж не попадаться ему на зубок. Лонгчамп существовал, чтобы выжимать деньги из народа и в зародыше душить беспорядки. У него были шпионы почти во всех баронских хозяйствах, и он знал до последнего сребреника, сколько стоит каждый лорд.
– Быть по сему. – Ричард допил вино. – Пусть Роджер Биго получит желаемое за предложенное… пока по крайней мере, а на досуге я поразмыслю над суммой. Не хотелось бы лишать вас дружеской поддержки, на которую вы, похоже, рассчитываете, а его – средств на хорошую шляпу, чтобы отпраздновать возвышение.
Уильям усмехнулся в ответ на замечание Ричарда, поскольку Роджер и впрямь питал тщеславную слабость к шляпам. Он не стал говорить, что Роджер воспримет возвращение графства скорее как восстановление справедливости, чем как возвышение. Подобные тонкости не должны занимать Роджера и короля. Обретение титула – вот что имеет значение.
Не важно, что небо в конце ноября было серым от края до края и дождь, заливавший Лондон и Вестминстер, был пронизан серебряными иглами льда. Не важно, что жаровни давали больше дыма, чем тепла, и в аббатстве было холодно, как в могиле. Единственное, что имело значение, – графская перевязь, сверкавшая драгоценными камнями и золотым шитьем на талии Роджера, венец у него на лбу и грамота в руке. Sciatis nos fecisse Rogerum Bigot, comitem de Norfolc… Знайте: Роджер Биго становится графом Норфолком… Наконец-то! Через двенадцать лет после смерти отца он обрел свое наследство: треть доходов с графства, земли, в том числе спорные, и все причитающиеся права. И получил дозволение воздвигнуть новый замок во Фрамлингеме, и воздвигнет его, несмотря ни на какие трудности, чтобы отметить свои достижения.
Эмоции теснили грудь, и он понимал, что должен дышать неглубоко, дабы не утратить самообладание и не разрыдаться. Когда Ричард поцеловал его в знак примирения, Роджер пришел в полный восторг. Ида, стоявшая рядом, присела перед королем в глубоком реверансе. Ее платье мерцало золотым шитьем, а вуаль была соткана из золотых нитей и украшена изящным венчиком в знак ее нового ранга. Графиня Норфолк. Роджеру казалось, что он сейчас взорвется от гордости и торжества. Победа имела свою цену, и тысяча марок была лишь началом. Роджер знал, что получит место в правительстве на время отсутствия Ричарда, но был готов впрячься в лямку. Все это доставляло ему глубокое удовлетворение.