(Англия) Элизабет Чедвик - Ради милости короля

– Я прибыл по распоряжению канцлера.

По спине Роджера пробежал холодок.

– И что он замышляет на этот раз?

Де Браоз окинул Роджера долгим оценивающим взглядом:

– Мое послание предназначено только для графа Мортена.

– Под покровом ночи?

– Вы же знаете Иоанна, – снова улыбнулся де Браоз. – Подобные обстоятельства очень льстят ему и делают покладистым. Если переговоры дадут плоды, вы узнаете о них очень скоро. Доброй ночи! – Он поклонился и зашагал своим путем.

Роджер нахмурился. Почему де Браоз доставляет послания Иоанну от Лонгчампа среди ночи? Что он шепчет в темноте, чего нельзя открыто сказать при свете дня?

– Когда принесешь вино, – велел он Годфри, – сходи и разбуди архиепископа Руанского и юстициариев и попроси о встрече. Скажи, что у меня к ним важный разговор.

Иоанн вошел в комнату Вальтера де Кутанса, архиепископа Руанского, старшего юстициария. Роджер, развлекавший несколько заспанное сборище священников и вельмож новостью о тайном визите де Браоза, взглянул на Иоанна, и ему стало не по себе. У графа Мортена был вид сытого кота, и Роджер так и видел, как он лениво счищает сливки с усов лапой.

– Что такое, милорды? – промурлыкал Иоанн. – Заговор? – Он посмотрел на Роджера блестящими веселыми глазами.

– Это вы нам скажите, сир, – ответил Вальтер де Кутанс, закатывая свободные рукава мантии. – Насколько я понимаю, сегодня ночью вас навестил милорд де Браоз.

Не переставая улыбаться, Иоанн подошел к столу, за которым сидели мужчины.

– Ну разумеется, – ответил он. – Втайне и по личному вопросу… как граф Норфолк, несомненно, сообщил вам. – Он высокомерно ухмыльнулся, глядя на Роджера.

– Где де Браоз сейчас? – спросил Гуго Нонан, епископ Ковентрийский.

– На обратном пути в Виндзор с моим ответом, – весело произнес Иоанн. – Ему незачем было оставаться.

– Не соблаговолите ли просветить нас насчет цели его визита? – приглашающе вытянул руку де Кутанс.

– С удовольствием. – Иоанн оперся о стол и по очереди пристально оглядел собравшихся. – Канцлер Лонгчамп интересовался, не желаю ли я объединить с ним силы и выступить против юстициариев и их союзников. Он был готов предложить мне в залог замок Херефорд, пятьсот марок и сундук с золотой посудой.

Воцарилось молчание. Роджер покраснел при упоминании Херефорда и отвел глаза от Маршала и де Кутанса. Это были мутные воды, и он чувствовал себя замаранным, барахтаясь в них.

– Разумеется, – небрежно продолжил Иоанн, – мне пришлось отказаться. Возможно, я честолюбец, но не дурак. Покажите мне того, кто по доброй воле захочет лечь в постель с епископом Илийским… не считая моего отсутствующего брата. Позор, что канцлер пытается избегнуть справедливого суда подобным образом.

Роджер поднял бровь, прекрасно зная, что Иоанн вовсе не считает это позором. Чутье подсказало ему, что этот план горячее, чем подкова, только что покинувшая угли в кузнице. Объявив о своих высоких моральных устоях, Иоанн обрел существенное преимущество над соперником. Стало ясно, однако, что Лонгчамп в отчаянии.

– Несомненно, милорд, – учтиво произнес де Кутанс, – и вы поступили мудро, не польстившись на взятки канцлера. Будьте уверены, что мы обсудим и этот вопрос на завтрашней встрече.

– Конечно, – склонил голову Иоанн, – только помните, что я мог быть уже на полпути к Виндзору со своими войсками.

Де Кутанс любезно улыбнулся Иоанну:

– Но вы же сами сказали, милорд: вы не дурак.

Утром отряд выступил из Рединга к новому месту встречи у Виндзора, а обоз повернул к Стейнзу, где они намеревались провести ночь.

Иоанн приблизился к Роджеру и поехал рядом.

– Милорд Биго, я не успел переговорить с вами наедине о взятке, которую Лонгчамп предложил мне прошлой ночью.

Роджер низко надвинул шляпу, чтобы ее не сорвало пронизывающим осенним ветром. Теперь он был рад маскировке.

– Зачем вам говорить со мной наедине, сир? Пусть воля юстициариев будет общей волей.

Иоанн сверкнул зубами:

– Не знаю, как вас, а меня никогда не оскорбляют сделанные мне предложения, даже если, к сожалению, я не могу их принять. Похоже, канцлер в отчаянии, как по-вашему?

– Канцлер не раз ошибался в суждениях, – ответил Роджер. – И преступал закон. – Он смотрел прямо между навостренными ушами своего коня. – Но я согласен: предлагая деньги человеку, которого пытался подчинить, он явно понимает, что загнан в угол.

Улыбка Иоанна стала шире.

– Говорят, у каждого своя цена, милорд. Интересно, сколько стоите вы.

Роджер услышал в голосе Иоанна насмешку, но за ней скрывалось раздумье и искреннее безжалостное любопытство.

– Милорд, боюсь, и вы, и канцлер опустошите свои карманы, пытаясь это выяснить. – Роджер предпочел не вспоминать о замке Херефорд.

– Неужели? – мрачно усмехнулся Иоанн. – Что ж, возможно, цена, которую вы платите моему брату, уже опустошила ваши карманы… и еще успеет вас разорить.

– Тогда будем побираться вместе, – парировал Роджер и резко натянул поводья, поскольку навстречу скакал разведчик на взмыленном коне.

– А! – бархатным голосом произнес Иоанн. – Вести от пресловутого канцлера, полагаю. Очевидно, у него до сих пор крутит кишки при мысли о встрече с теми, кого он обидел.

Разведчик поклонился собравшимся и объявил, что канцлер Лонгчамп, разумеется, вновь отправился на встречу, «но потом повернул, словно за ним гнались дьяволы, и отправился следом за подводами, да так быстро, что непременно загонит лошадь».

Мужчины в замешательстве уставились друг на друга. Поднялся гул недоумения – неужели Лонгчамп выжил из ума?

– Зачем он преследует наши подводы? – с недоверием спросил Иоанн. – Я знаю, канцлер алчен, но не собирается же он захватить наши горшки, сковородки и постельное белье?

– Возможно, по ошибке принял обоз за нас и полагает, что мы скачем, чтобы овладеть Лондоном, – предположил Роджер, поскольку это казалось ему единственным рациональным объяснением. Тот, кто управляет Лондоном, управляет самым важным городом в Англии.

– И что теперь делать? – проворчал Реджинальд, епископ Батский. – Вернуться в Рединг? Право слово, меня уже укачало от этих бесконечных прогулок туда и сюда.

Гуго Нонан, епископ Ковентрийский, сардонически улыбнулся:

– При всем уважении, милорд, полагаю, возвращаться в Рединг бессмысленно. Я считаю, нам необходимо последовать примеру канцлера и отправиться в Лондон, чтобы купить себе зимнюю одежду. – Его замечание вызвало смешки среди тех, кто стоял достаточно близко, чтобы расслышать. – Возможно, мы даже нагоним канцлера и заведем с ним разговор, которого он так стремится избежать.

– Он держит нас за дураков, – добавил в голос необходимую толику обиды Иоанн, – и хочет, чтобы мы торчали здесь, пока он будет уговаривать лондонцев закрыть перед нами ворота.

– Вы когда-нибудь уговаривали лондонца что-нибудь сделать? – спросил Роджер. – Проще оседлать дикого медведя! Лондонцы поступят, как сочтут нужным.

– Тогда надо убедиться, что они сочтут нужным то же, что и мы, – усмехнулся Иоанн и направил лошадь к городу.

Ида наблюдала, как Гуго с товарищами гоняют надутый свиной пузырь по двору дома на Фрайди-стрит. В воздухе звенели возбужденные детские голоса. В возрасте почти девяти лет Гуго был гибким и жилистым, с копной золотистых кудряшек и темно-синими, как летнее море, глазами. Его черты еще не утратили детской мягкости, но он мчался навстречу независимости со скоростью, которая пугала Иду. Она знала, что не должна липнуть к сыну, и искренне гордилась, глядя, как он бегает и ловит, кричит и бросает, пышет уверенной радостью; и все же ее сердце болело оттого, что приходилось давать ему волю в тысяче мелочей и каждая оборванная ниточка ослабляет их связь.

Роджер был занят правительственными делами, и, хотя они жили под одной крышей, Ида редко видела его, а когда видела, он был отстраненным и занятым. Город лихорадило с тех пор, как канцлер прискакал бешеным галопом и заперся в Тауэре, едва удрав от юстициариев. Одни горожане одобряли правление канцлера, другие поддерживали Иоанна. Через несколько дней напряженных переговоров Лонгчамп наконец согласился сдаться юстициариям, но не Иоанну. Именно этим сегодня был занят Роджер, надзирая за передачей канцлера из лондонского Тауэра в руки де Кутанса.