Потом подставил левое плечо под отцовский гроб и понес его по проходу, затем вниз по лестнице к катафалку, и, наконец, поехал на кладбище. Двадцать первого апреля в половине третьего после полудня тело отца с моей помощью опустили в могилу.
После мы вернулись на ферму. Туда пришло меньше людей, чем на кладбище, но все равно полно, и пока Хейли болтала с моей тетей Кэрол, а Трэвис, как часовой на посту, подпирал стену возле кухни, я ускользнул по лестнице наверх, в свою комнату.
В ней ничего не изменилось.
Я почувствовал облегчение, но одновременно меня жуть брала, потому что все и правда, на самом деле осталось в точности таким же, как тогда. Кто-то регулярно заходил сюда, вытирал пыль, пылесосил, мои старые вещи все еще лежали на своих местах. В изголовье кровати висела ленточка, которую мне вручили за победу на скачках. На книжных полках стояли журналы - обычные, не порно, - рядом колонки. На столе выстроились аккуратными стопками CD-диски, карманное двойное зеркало «Пинк Флойд», которое я в десять лет выиграл на ярмарке. На вешалках – моя одежда. Все осталось здесь, словно я вышел на пять минут, а не уехал пять лет назад.
- Они по-прежнему любят тебя, Ро. - Застигнутый врасплох, я резко обернулся, но пастор Тим просто подарил мне свою терпеливую улыбку и протянул руки. - Они любят тебя, Ро. И всегда любили. Ты должен только отринуть тьму и вернуться в их любящие объятия, в свет Христа.
Следом появилась Кайла. Та уже не улыбалась:
- Не заставляй их проходить через это, Ро. Не усугубляй, у них и так горе.
Я застыл, точно замороженный, но не от страха. Я так устал. Ото всего устал. Мне больше ничего не хотелось. Из-за пустоты в душе я просто физически уже не мог ни бояться, ни расстраиваться. Я ненавидел их, но не находил сил даже для ненависти. Надеялся, что если просто ничего не делать и слушать, они оставят меня в покое. Я спущусь вниз, поцелую маму, пожму руку брату и уеду домой.
Но упустил из виду Хейли.
Вот только что Кайла собиралась читать лекцию о состоянии моей души и обвинить меня в несправедливом отношении к маме и брату, как в следующую минуту я увидел у нее за спиной Хейли, которая смотрела Кайле в затылок так, будто надеялась оторвать ей голову взглядом. Я открыл рот и встревоженно бросился вперед.
Кайла перехватила меня за руку:
- Я еще не закончила.
- Нет, сучка, ты уже все сказала. – И Хейли впихнула Кайлу в комнату.
Глава 12
- Леди! – попытался вмешаться пастор, но один взгляд Хейли быстро заставил его захлопнуть рот.
- Так. - Она нацелила указательный палец сначала на одну, потом на другого. – Насколько я понимаю, ты - кузина Кайла, а вы - пастор Тим. Правильно? – Хейли настойчиво ждала подтверждений. Получив, кивнула и продолжила. - Понятно. Просто хотела убедиться. Чтобы встретиться с вами двумя, я проделала длинный путь. Надо же удостовериться, что собираюсь ругаться с кем нужно.
- Послушай… — злобно начала Кайла, пятясь назад. Но она ничего не могла поделать против Хейли, которая напирала на нее своим чудовищным животом.
- Нет, это вы послушаете. Вы оба. Вы сейчас меня выслушаете и выслушаете внимательно. Раскройте пошире уши, потому что сегодня я вас поучу Святому Писанию, и вам же лучше, черт подери, если вы все хорошенько зарубите на своих настырных носах.
- Следи за языком! - прошипел пастор Тим.
- Точно! Дельное замечание. Вот с этого я, пожалуй, и начну. С языка. Лично ваш - меня вообще не волнует. Мне просто не нравится ваша пренебрежительная манера общения с Ро. После всего вылитого на него дерьма он с места сдвинуться не может. Вы стараетесь внушить ему, что он отвратителен, что причиняет своей семье боль, говорите ему, что он грешник и что попадет в ад из-за того, кого любит. Да вы сами в это верите? Хоть на секунду? Вы что, настолько черствы в душе? Он приехал домой с любимым человеком. А вы? Единственное, что нашли ему сказать, это пара дурацких, брошенных сквозь зубы фраз? Я весь день с вас глаз не спускала - вы смотрели на него так, будто пред вами явился сам сатана, и вы готовы самолично сжечь его на костре и запихнуть обратно в преисподнюю. Ро замечательный. Такого парня надо еще поискать. Он добрый. Чуткий. Терпимый, сильный. И я люблю его. В «Неизвестности» нет никого, кто бы его не любил. Любовь… Мня учили, что это основа христианской веры. Иисус хотел, чтобы мы всех любили. Он был первым хиппи на этом свете, перевернул все правила и устои, чтобы мы могли открыться и любить друг друга не только сейчас, но и всегда. Не чурался ни шлюх, ни прокаженных, ни сборщиков налогов. Парень, в чьих историях об отвергнутых обществом повествуется, словно о героях и героинях. Он - тот, кто проповедовал: «Возлюбите последнего из них как меня самого». Тот, кто поведал нам о блудном сыне. Любовь!.. - Она покачала головой, окинув пастора и Кайлу тяжелым взглядом. - Вы не любите Ро. Так не поступают с тем, кого любят. То, что вы с ним творили и продолжаете творить — это не любовь.
- Иногда любить трудно, - раздраженно возразил пастор Тим, красный как рак. - Бог негодовал, когда его люди отворачивались от истины. Как и он, мы…
- Тимми, это в Ветхом Завете Бог капризный и обидчивый. Если Вы сейчас начнете мне тут заливать, что нельзя делить Библию на части, то я хочу знать, какого черта вы делаете с теми немногими заповедями, что сформулировал Иисус, первая из которых: «Возлюби ближнего своего»! - Хейли тоже раскраснелась. - И я хочу знать, сколько бекона вы забрасываете в свою утробу. Вы - лицемер!
- В Третьей книге Моисеевой сказано…
- Не ерничайте! - Она угрожающе нависла над пастором и уже буквально зажала его в угол. - Вы не имеете права сжигать ведьм, устраивать гонения на гомосексуалистов и одновременно жрать свинину и обряжаться в какие угодно тряпки, вместо власяницы! Не можете решать за Ро, кого любить, а кого нет, и указывать ему, что он должен стыдиться своей любви! Не имеете никакого права утверждать, что «любить» - означает так обоснованно настроить против человека семью, чтобы отрезать все пути к возвращению домой и примирению с отцом! Даже не вздумайте мне сейчас заикнуться, что это сам Господь вдохновил вас на такое видение Библии, что он глаголет вашими устами и это дает вам право вливать в сердца людей яд и внушать им ненависть к Ро!
- Отойди от него! – взвизгнула Кайла, кидаясь к Хейли.
Тут я очнулся.
С той самой секунды, когда Хейли начала свою речь, я впал в своего рода прострацию. Все это напоминало сон, я был уверен, что сейчас проснусь и снова окажусь на похоронах, но на сей раз уже без поддержки беременной Чудо-Женщины. Пока она орала на пастора Тима, а тот брызгал слюной, я просто стоял как пришибленный, не соображая, что делать.
Но я слышал. Слышал, как она меня защищала. Даже не веря в реальность, я слышал. Слышал все ее слова о Тиме, о Боге и о любви. Я не был уверен, что это абсолютно верная трактовка, считая, что в Хейли просто взыграло возмущение, и она стремилась напасть первой, не давая им никакого шанса. Но тогда, - думал я, - разве они сами не действуют также? Если им верить, раз гей – значит, плохой, и плевать, какой человек есть на самом деле. Я для них дьявол по определению, как она сказала. Однако Хейли тоже не совсем права. Конечно, хорошо, когда кто-то встает на твою защиту. Но не таким путем. Ответной ненавистью и криками не поможешь. Должен существовать какой-то другой способ.
Я не только слушал, но и смотрел. Наблюдая за Тимом, за Хейли и за Кайлой, я все подмечал. Заметил, как опасно вспыхнули ее глаза. Заметил, с каким выражением она буравила ими Хейли. И довольно странно при этом глядела на пастора Тима: словно та посягнула на ее собственность. «Ого», - поразился я.
А затем увидел, как сжимаются ее кулаки, тело напрягается… я предугадал ее намерение и опередил.
Быстро встал между ней и Хейли. Поднял руку и принял удар, который предназначался моей подруге. Он пришелся мне на левое плечо и частично на шею — достигни тот своей цели, Хейли бы вылетела в коридор прямиком к лестнице. Когда до меня дошло, чем это могло закончиться для нее и ребенка, я пришел в ярость:
- Убирайся. - Лицо Кайлы перекосилось от гнева, и она отступила назад. Я повторил. Громче: - Убирайся из моей комнаты. Пошла вон из моего дома. И не смей больше никогда поднимать руку на мою подругу.