Это журнал «Паровоз», издание «Семафора», они напечатали отрывки из вашего романа.
Приятно, черт. Спасибо вам, потешили старика. — Дед выхватил журнал и начал его листать.
В палату вошел врач, по лицу его было видно, что новости только хорошие.
Результаты ЭКГ у вас. удовлетворительные, остальные анализы тоже неплохие, в общем, картина вырисовывается благоприятная, — сообщил он. — Но полечиться еще надо, и нога ваша меня беспокоит. Постельный режим соблюдайте, и я тут выписал вам некоторые лекарства...
Доктор, зачем мне лекарства? Я здоров как бык! Хоть сейчас на поле. — Кулемин приподнялся было на кровати, но тут же лег обратно.
Врач покачал головой:
— Я вас, конечно, выпишу, как вы и просили.
Но, Петр Никанорович, дайте честное слово, как
только малейшее ухудшение, беспокойство, сразу звоните. Под ответственность вашей внучки.
Врач ушел, Лена снова с укором посмотрела на деда.
Не могу я здесь, — пояснил Кулемин. — Соседа выписали, страшно одному по ночам.
Ой, а мы сегодня наш первый диск записали, представляешь? — сказала Лена, пытаясь
сменить тему на более веселую. — Там такое приключилось...
— Ну-ка рассказывай, — оживился дедушка.
Наташа забежала проведать Антона и теперь сидела у его кровати, уплетая шоколадные конфеты из коробки.
Зря отказался, конфеты — объедение, — сказала она, аппетитно причмокивая.
Я не хочу, — мрачно ответил Маркин, глядя в потолок, — у меня от сладкого зубы болят.
Ну и ладно, мне больше достанется. Слушай, мы же диск записали — улет. — Наташа поставила диск с песней и сделала погромче. — А Степнов фотосессию провел, я тебе потом фотки покажу.
Не обращая внимания на ее слова, Антон продолжал пялиться в потолок и думать о чем-то своем.
Тебе неинтересно? Я не буду рассказывать, — обиженно произнесла Наташа.
Мне интересно... — задумчиво протянул Маркин. — Мне интересно, почему Аня на меня обижается? Почему она не зашла тогда ко мне? И почему она сказала «спроси у Наташи»?
Еле сдерживая эмоции, Наташа медленно вытащила диск из музыкального центра и, отвернувшись от Антона к окну чтобы он не видел ее лицо, вздохнула.
— Я понятия не имею.
Не ври, вы же подруги, что происходит? Отвечай, Липатова. Иначе я вообще не буду с тобой разговаривать. Для меня это очень важно.
Если тебе так важно, то сам и выясняй! — взорвалась Наташа. — А мне наплевать и на тебя, и на твою Аню.
Наташка, ну объясни мне все, пожалуйста, — мягко попросил Антон, меняя тактику, — понимаешь, мне Аня очень нравится и...
Наташа стояла посреди комнаты, не в силах что-либо сказать. Она до сих пор не могла поверить, что услышала слова, которые так боялась услышать. Чувствуя, что комок подступает к горлу, она схватила рюкзак и выскочила на улицу.
Аня шла из магазина с пакетом, полным продуктов, когда на нее налетела Липатова.
В магазин ходила, да? — язвительно спросила Наташа. — Маме помогаешь? Какая умница!
Наташ, ты чего? — недоумевала Аня.
А ничего! Пришла сообщить тебе радостную новость. Я была у Антона, и мы поссорились. Первый раз за все время. Из-за тебя!
Аня удивленно моргала глазами, не понимая, правду говорит Наташа или только шутит.
— Ты, наверное, рада? — не унималась Липатова. — Ты победила! Не волнуйся, я, в отличие от тебя, не буду путаться у вас под ногами. Вы меня больше не увидите: я уйду из школы, из группы, и вообще. Желаю счастья!
Заливаясь слезами, Наташа побежала по улице, а Аня так я осталась стоять с пакетом в руках. Из ступора ее вывел звонок отца.
— Знаешь, дан, я передумала, — сказала Прокопьева, решив, что хуже уже не будет, — я приеду к тебе.
Через полчаса она вошла в квартиру Лизы, осторожно озираясь по сторонам, как шпионка в стане врага. Лиза и Михаил Алексеевич засуетились — ситуация была неловкая.
Вот, тапочки надень, а то пол холодный. — Лиза протянула Ане тапки.
Спасибо, — натянуто ответила Аня, без стеснения разглядывая женщину.
Ой, у меня же пирог в духовке, — спохватилась Лиза и убежала в кухню.
Анин папа наклонился к дочери и прошептал:
Ань, я все понимаю, но ты постарайся нормально, а?
Я постараюсь. Но обещать ничего не буду, — гордо сказала девушка.
Лея прошла в комнату, где уже был накрыт большой стол. Она недовольно уселась за него, всем видом показывая, что не собирается ничего есть. Вбежала Лиза с «Наполеоном» и принялась раскладывать еду Ане и Михаилу Алексеевичу. Анин папа тут же начал есть.
Аня, а почему ты не ешь? — озабоченно спросила Лиза.
А я не хочу, я дома поела.
Ну хотя бы попробуй, — попросил папа, — Лиза так старалась.
Аня нехотя взяла вилку и принялась есть.
Салат «Мимоза» у мамы вкуснее получается, — язвительно сказала она, дожевывая.
А пирог? Он просто необыкновенный! — похвалил Анин папа.
Тоже ничего, но мне вот тот салат понравился, с ананасами.
А это я не сама, — смущаясь, ответила Лиза. — Это мы с Мишей в магазине купили.
Повисла неловкая пауза, и Михаил Алексеевич решил сменить тему.
А знаешь, как Лиза здорово играет на гитаре! Все на слух может подобрать. Лизонька, сыграй нам что-нибудь.
Ерунда, на самом деле, — скромно ответила Лиза, доставая гитару.
Женщина начала играть романс, и Аня невольно заслушалась. Оказалось, что Лиза и правда потрясающе музыкальна, и в какой-то момент Ане даже захотелось взять у нее пару уроков, чтобы поразить девчонок. Когда Лиза закончила, Михаил Алексеевич и Аня зааплодировали.
— Аня у нас тоже играет. У них в школе даже своя рок-группа, — похвастался папа.- Сыграешь? — спросила Лиза, протягивая гитару.
После вас не буду, — ответила Аня.
Теперь ей было стыдно за свое поведение. Лиза оказалась не таким уж плохим человеком, и, в конце концов, она не была виновата в том, что полюбила ее отца.
Степнов и водитель такси выгружали носилки с Кулеминым, а Лена носилась кругом, стараясь помочь. Увидев в глазах деда слезы, девушка засуетилась еще больше.
Дед, тебе больно?
Да нет, войну вспомнил, — старик смахнул слезу, — меня однажды так же вот два лейтенантика тащили, в квартире Петра Никаноровича сгрузили на кровать, Лена принялась его укрывать.
Виктор Михайлович, вы прямо наш спаситель! — восхищенно сказал Кулемин, глядя на Степнова. — Сначала роман таскали, а теперь вот автора.
Сколько я вам должна за машину? — спросила Лена.
Ты, Кулемина, думай, что говоришь! — возмутился физрук, замахав на нее руками. — Какие деньги? И знать ничего не хочу.
Ленка, не спорь с педагогом! — пригрозил дед.
...Наташа прибежала домой в слезах, заперлась в своей комнате и принялась громко бренчать на гитаре. Несколько раз она пыталась сыграть любимую мелодию, но у нее не выходило. В конце концов девушка швырнула гитару на кровать, упала рядом и, зарывшись лицом в подушку, заревела.
В комнату вошла Ольга Сергеевна, села рядом и потрясла дочь.
Наташенька, деточка, успокойся. Расскажи маме, что случилось, я помогу.
Мне ничто не поможет, — проговорила девушка сквозь слезы.
Ну скажи, кто тебя обидел? Что случилось? — умоляла мама.
Наташа только молча покачала головой, не унимаясь.
— Вот как я тебя оставлю? Мне на съемку надо убегать. Останусь без работы, тогда вместе поплачем.
Мама вышла из комнаты и вернулась с кружкой воды и таблетками валерьянки.
— На-ка, выпей.
Наташа потихоньку стала успокаиваться, и Ольга Сергеевна, у которой уже разрывался от звонков коллег мобильный телефон, смогла наконец уйти. Буквально через пять минут в дверь позвонили.
— Опять что-то забыла, — проворчала Наташа
и пошла открывать.
На пороге стоял Борис Лагуткин с гитарным кофром в руках. Увидев Наташу, он немного смутился. Девушка в свою очередь онемела от удивления, но пустила отца в квартиру. Лагуткин прошел в комнату, с интересом оглядываясь по сторонам.