Вы мне за это ответите!

Извините, я перезвоню, у нас тут трубу прорвало, — сказал директор в трубку и грозно уставился на Борзову. — Что же вы кричите?

Пойдите полюбуйтесь на доску! Издева­тельство! Хулиганство! Я — тонкая, ранимая ду­ша. А ваше потакание этим безобразиям просто возмутительно! Я вам устрою!

Людмила Федоровна, ну что ж так убивать­ся? Подумаешь, написали что-то. Это же дети! Съешьте лучше «Лимонные дольки». — Савченко протянул банку с мармеладом.

И это — директор школы! — взвыла Терми­натор. — Я вызываю милицию и звоню в департа­мент образования.

Я разберусь, — вздохнул директор и вышел из кабинета.

В центре «разгрузочной» доски была уже другая надпись: «Наш директор лопух!» «Не возражаю!» — подписал маркером Савченко и расписался.

Лера и Наташа сидели в столовой и болтали.

Прикинь, папик к нам домой ночью Машу привел, — пожаловалась Новикова, шумно потя­гивая сок через трубочку. — Шуры-муры...

Ну и что? — Наташа удивилась реакции подруги. — Твой папа уже давно взрослый дя­денька. И потом, ты сама хотела ему кого-нибудь

найти. Так что радуйся, что все так удачно сло­жилось.

Меня это почему-то совсем не радует.

Лера, ты эгоистка. Может, твой папа нако­нец-то нашел свое счастье?

Тебе легко говорить, — вздохнула Лера. — Твоя мама никогда никого в дом не приводила.

У меня другая проблема, — задумчиво произнесла Наташа, накручивая прядь волос на палец. — Знаешь, о чем я иногда думаю? Было бы здорово, если бы мой отец жил с нами.

Ну ты даешь! — Лера оторвалась от сока и изумленно посмотрела на подругу. — Думаешь, это возможно?

Не знаю. Но иногда мне кажется, что мама до сих пор его немножко любит.

У Наташи зазвонил мобильный — это был Лагуткин.

А я как раз о тебе думала, — улыбаясь, ска­зала девушка. — Как долетел?

Я еще не взлетел, сам себя задержал, — сооб­щил .Дагуткин. — Давай завтра увидимся. Скажи маме... Нет, я сам ей скажу, что Борис Лагуткин есть на свете. И я — твой папа!

Повесив трубку, Наташин отец подлил себе еще виски и предложил соседу по столику,

Аня бесцельно шаталась по улице, размышляя о том, что ей дальше делать. Нужно было срочно

что-то менять в жизни, но что? Решив начать с внешности, девушка зашла в салон красоты, но вышла оттуда расстроенная — даже элементар­ная стрижка была ей не по карману. Внезапно Аню осенило: нужно попросить Лизу подстричь ее. Добежав до парикмахерской, где та работала, Аня остановилась. Ко входу подъехала красивая машина, и из нее вышел водитель — ее папа. Он подал руку Лизе, нежно попрощался с ней и сно­ва сел за руль, Аня достала телефон и позвонила отцу.

Привет, пап. Ты где?

На работе. Ну, то есть почти. Лизу на работу подвез. А ты в школе?

Почти. Спектакль интересный смотрю, — ответила Аня.

Малыш, а чего ты хотела? Случилось что-то? Или деньги нужны? — спросил Михаил Алексе­евич.

Нет. Просто хотела узнать, как у тебя дела. А еще мне маму жалко...

Сквозь стекло машины Аня увидела, что папа помрачнел и нервно провел рукой по волосам.

Ань, я тороплюсь, извини. Потом поговорим, ладно?

А ты машину купил? — поинтересовалась Аня.

Сегодня с утра, —удивленно сказал папа. — А ты откуда знаешь?

— У тебя очень красивая машина. — Аня от­ключила телефон и спряталась за углом.

Михаил Алексеевич покрутил головой, взгля­дом отыскивая дочь, потом завел машину и уехал. А Аня развернулась и пошла искать дру­гую парикмахерскую — стричься у Лизы ей уже не хотелось.

Гуцул зашел в гости к Антону и застал его ле­жащим в кровати с вытянутой ногой.

Тебя можно поздравить? — весело спросил он. — Ты, говорят, выбрался из своего заточения. Как там в школе?

Расскажи лучше про тренировки, — попро­сил Маркин.

Это просто чума! — сказал Гуцул, и глаза у него загорелись. — То, чем мы с тобой раньше занимались, — детский сад. А этот Яков — реаль­ный чел. Знаешь, какие у него в команде масто­донты?

Антон не слушал. Он думал о чем-то своем и крутил в руках мобильный.

Друг, что происходит? У тебя проблемы? — спросил Гуцул, заметив это.

У меня тут... В общем, Аня. Я не знаю, что происходит.

Я тебя понимаю. Анька клевая девчонка, сам повелся, только облом. Тебя она тоже отшила?

Ничего не отшила, — покачал головой Маркин. — Просто я не знаю, что делать. Даже

поговорить с ней не могу — она все время от меня бегает, трубку не берет. Может, ты с ней погово­ришь?

Ну уж нет, в этих делах третий лишний. Тут уж ты сам как-нибудь разбирайся. И потом, она мне все еще нравится.

Блин, друг называется. — Антон бросил на Гуцула свирепый взгляд.

Ну ладно, ладно. Шучу. Просто хотел тебя позлить, — улыбнулся парень. — Я тебя вообще не узнаю. Раньше тебя проблемы не смущали. А теперь маленькая проблемка, а ты спасовал. Помнишь, как у тебя трюк с переворотом не по­лучался? Так ты все равно его добил. Девчонки, они настойчивых любят.

Вечером «Ранетки» репетировали в спортзале новую песню. После очередной попытки Лера бросила палочки на пол.

Не, народ, я больше не могу! Что это у нас все песенки про эту дурацкую любовь? Все, крайняк! Достала она меня.

Напиши про другое, — предложила На­таша.

Ага, про ненависть, — съязвила Лена.

Слушайте, у вас времени вагон, а меня ма­ма вон под окнами пасет, — обиженно сказала Женя. — Не хотите играть, я одна буду репети­ровать.

Она начала наигрывать мелодию новой песни, Наташа отошла в сторону и попробовала дозво­ниться отцу, а Лена присела на скамейку и громко всхлипнула.

Лен, ты что? — обеспокоенно спросила Але­хина.

Маму с папой вспомнила...

Не переживай, их скоро освободят. — Женя села рядом с подругой и обняла ее за плечи. — А я вот живу, как в тюрьме — вечно под конвоем. Им нужно, чтобы я училась день и ночь, а все осталь­ное по фигу. Помешались на этой медали.

Дверь спортзала скрипнула, и тихо вошла Аня. Когда она сняла капюшон, девчонки ахнули от удивления: на фоне модно подстриженных темных волос выделялись веселые разноцветные прядки.

Прокопьева, ты? — удивленно произнесла Лера. — Смело! Как ты решилась-то?

Легко, — весело ответила Аня. — Тем более это временно: один раз голову помыть, и все как раньше. Можно хоть каждый день эксперимен­тировать.

Ой, как классно! — восхитилась Женя. — А давайте все так покрасимся?

Ага, и будет группа клоунов, — выдала Ле­ра, но тут же спохватилась: — Ой, меня сегодня что-то несет...

Наташ, можно тебя на минуточку, — попроси­ла Аня. — Давай выйдем в раздевалку, поговорим.

Ну, пойдем. — Липатова неохотно встала и вышла.

Слушайте, а они не поубивают друг дру­га? — спросила Лена.

На всякий случай надо быть начеку, — от­ветила Лера и вооружилась барабанными палоч­ками.

В раздевалке Наташа плюхнулась на скамейку и, показывая, что ей разговор совершенно неин­тересен, стала рассматривать свои кроссовки.

— Прости меня, — начала Аня. — Я знаю, ты злишься из-за Антона. Но я правда ни в чем не виновата. Когда Лера рассказала мне о ваших отношениях, я сделала все, чтобы вам не мешать. Просто все идет не так, и я не понимаю, в чем де­ло. Но я все исправлю. Я обещаю тебе, что больше не буду встревать. Я так решила. Вот все, что я


хотела тебе сказать,

Наташа удивленно смотрела на Аню, но ничего не отвечала.

Вернувшись в зал, девочки взялись за инстру­менты.

— Ну что, споем? — предложила Наташа. — Про любовь!

Аня дружелюбно улыбнулась, и, как ни стран­но, Липатова ответила ей тем же.

ГЛАВА VII

Утром Аня зашла в кухню, вытирая полотенцем только что вымытые волосы.

Слава богу, ты смыла с себя эту попугайскую раскраску, — ворчливо сказала Ирина Петровна, отрываясь от книги, которую держала в руках.

А мне нравилось. И потом, это же не насов­сем. Просто мне захотелось что-то изменить в своей жизни.