– Читала, но о Шерстневых там не было ни слова! – съязвила Аня.
– А помнишь, там описывался один восточный правитель... Гарун аль-Рашид? Он переодевался простым горожанином и бродил по Багдаду. Я думаю, что Рите стало скучно в ее золотой клетке – и она стала устраивать себе экскурсии в мир простых людей, вот и все. Знаешь, как ей удалось маму разжалобить! Та все ахала: «Бедненькая, дома у них в праздник салат из морковки подавали...»
– Если хочешь знать, у Шерстневых действительно подают такой салат.
– От жадности, что ли?
– Просто в память о прежних, студенческих временах... И все равно я не понимаю, – упрямилась Аня, – что обидного для себя ты увидел в поведении Риты.
– Я ей верил. А она меня обманывала.
– Даже если допустить, что Рита притворялась... Любит-то она тебя по-настоящему? Или нет? Как ты думаешь?
– А как я могу ей верить? Она сама запуталась в своей лжи... Нет, Аня, такое большое чувство, как любовь, не может вырасти из обмана! – горько проговорил Виктор.
Рита больше не могла сдерживаться.
– Думай что хочешь! Я люблю тебя! – с неменьшей болью произнесла она, появляясь из своего убежища. На миг в лице Виктора что-то дрогнуло, но он тут же снова взъерошился и грубо захохотал:
– Что, очередная удачная случайность? Ну Рита! Не может без спецэффектов! А от тебя, Аня, я не ожидал такого... Выходит, и ты помогаешь ей меня дурачить?
– Ты с ума сошел, – обиделась Аня.
– Витя, я несколько раз пыталась поговорить с тобой, рассказать все, но... у меня не получалось, – умоляюще начала Рита.
– Все, я устал от твоих выдумок!
– Витя, куда ты?
– Как это – куда? Меня работа ждет. А тебя, Аня, разве нет? И Рите, наверное, пора в ювелирный магазин или там... к маникюрше?..
Рите показалось, что пыльный, потрескавшийся асфальт у нее под ногами стал скользким, как зеркало, и это зеркало вращалось все быстрее, быстрее...
– Дурак ты, Долонин! – крикнула Аня Полоскина; догадавшись о намерениях Риты, она попыталась схватить девушку за руку, но Рита увернулась и бросилась прочь.
Зоя Петровна, увидев, в каком состоянии прибежала Рита, поняла, что она встретилась с Виктором, но ничего не сказала. Тепло попрощавшись с Любой и Крушининым, Шерстнева усадила дочь в машину и отвезла домой. Между матерью и дочерью словно возникло молчаливое соглашение – не обсуждать происшедшее. Рита чувствовала, наверное, то же, что и человек с незажившей раной на теле – всеми силами старалась она не бередить больное место. Когда на следующий день девушка все-таки отправилась в университет и радостно приветствовавшая ее Надя принялась повествовать о том, как был потрясен ее отец свалившейся на него истиной, как после долгих уверток мачеха была вынуждена признать свою вину, как состоялось долгожданное примирение Нади и ее отца и было получено разрешение на брак с Анатолием Сергеевичем, – Рита только кисло улыбнулась и поспешила оборвать разговор.
– Что, все так плохо? – догадливо уточнила Надя.
– Он не хочет меня знать, – глухо ответила Рита. – Не будем об этом.
– А Анатолий Сергеевич вам уже подарок на свадьбу приготовил...
– Надя, перестань, я прошу тебя, – поморщилась Рита. – Как будто эта безделушка столь уж важна... Оставь ее себе.
– Это не безделушка. Просто Анатолий Сергеевич пошел к своему бывшему однокурснику. Он сейчас депутат Мосгордумы. И, скажу тебе по секрету, продажа вербинского леса будет приостановлена.
Не веря своим ушам, Рита радостно и благодарно поглядела на подругу:
– Не может быть!
– А вот увидишь!
Больше всего Рита жалела сейчас о том, что не может поделиться радостью победы с Виктором...
И все же побороть «мохнатую лапу», которая вмешалась в законное течение событий, как выяснилось, оказалось не под силу даже депутатам... Друг Анатолия Сергеевича в конце концов был вынужден признать, что время для законной отмены решения об отчуждении вербинского леса из государственного землевладения уже упущено.
– На недельку раньше, говорит, подали бы заявление, – грустно повествовала Надя. Она, Аня Полоскина и Рита сидели в небольшом кафе. За окнами, смывая с листьев пыль, шумел дождь. – Все, чего они смогли добиться, – это чтобы торги устроили в предложенные ранее сроки.
– Ну что ж, это уже кое-что, – оценила Аня.
– Как идет сбор денег? – деловито уточнила Надя.
– Там ведь будет аукцион, – напомнила Рита. – Неизвестно, сколько еще понадобится.
– С божьей помощью прорвемся! – заключила Аня. – Ну... Что мы отмечаем-то?
– Окончание курса, – пояснила Надя.
– Вот здорово! Значит, у вас с Ритой впереди летние каникулы?
– Я никуда не поеду в этом году. Ну, может, на недельку в Ибицу – и все, – отозвалась Рита. – Столько дел с галереей... Галина Васильевна предлагает при ней еще и детскую художественную студию открыть. Значит, нужно подыскивать преподавателей.
– А я поеду с Анатолием Сергеевичем в Красноярск, знакомиться с его родителями, – поведала Надя.
– У меня тоже дел будет по горло, – улыбнулась Аня. – Во-первых, в этом году мы твердо решили закончить реставрацию княжеских палат! А потом... Мы с девочками решили, что станем заниматься с Кларой. Ей нужно учиться!
– Но прежде чем мы все окунемся в дела, мы еще увидимся на торгах, – подытожила Рита.
Однако в день торгов в зал пропустили далеко не всех.
– Это что за орда? – недоуменно прищурился охранник, увидев целую толпу небогато одетых людей. – Вы что, все участники аукциона?
– Мы группа поддержки, – важно заявил Крушинин.
– Иди-ка ты, дед, отсюда...
Старик был готов возмутиться, но его остановил Игорь:
– И правда, зачем нам всем лезть туда? Подождем в скверике.
– Не вздумайте там митинговать! – прикрикнул охранник. – Милицию вызову!
– Ладно, ладно. – Игорь вздохнул. – Не любят нас здесь!
В зал прошли только Виктор и еще один представитель вербинцев, незнакомый Рите кряжистый мужчина. Зоя Петровна ободряюще похлопала дочь по руке:
– Волнуешься?
– Еще бы, мам... Как ты думаешь, они... то есть мы... выиграем?
Торги начались. Представитель Моткова бойко набивал цену, но вербинцы не сдавались. Казалось, что им улыбается удача, но тут в торги вмешался еще один желающий приобрести лакомое землевладение – плохо говоривший по-русски горбоносый мужчина. Рита ахнуть не успела, как он предложил сумму, далеко перекрывавшую предлагаемые до сих пор.
– Все. – Виктор поднялся с места, засунул руки в карманы. – Нам абзац.
– Витя, нет! Погоди! – вдруг выкрикнула Рита. Виктор искоса взглянул на нее:
– Ты что, не понимаешь – торги проиграны.
– Но вот Мотков же не сдается...
– Просто не хочет терять лицо.
– Витя, мне сейчас некогда объяснять, – торопливо заговорила Рита. – Тяни время, набавляй цену, но понемножку. А я сейчас попробую достать деньги.
– Рита, ты куда? – встревожилась мать, но Рита уже выскочила на улицу и бросилась к своему «ягуару».
...Когда она вернулась назад, сквер перед зданием аукциона гудел как растревоженный улей.
– Что это за сцена из «Двенадцати стульев»?! – набросился на Риту Игорь.
– Подожди! Скажи сначала: мы выиграли торги?
– Ну выиграли. И что? Нам не хватает почти сто тысяч евро, чтобы расплатиться. Выглядим полными дураками!
Рита торжествующе подняла над головой пухлый конверт:
– А вот и нет! Смотрите! Я привезла деньги!
Крушинин жадно выхватил у нее конверт:
– Ну и сколько тут?
– Се... семьдесят тысяч... – растерялась Рита, только теперь сообразившая...
– Ну и все, – отчаянно произнес кто-то.
– Спасибо за добрые намерения, – не то ехидно, не то грустно сказал Рите Крушинин. Девушка растерянно поглядела вокруг. Надя сочувственно смотрела на нее, готовясь зарыдать... Рита вздохнула. Все, что могла наскрести Надя, уже пошло в общий котел. Взгляд девушки метнулся дальше. Анатолий Сергеевич, перехватив его, виновато развел руками.
– Постойте! – вдруг воскликнула Зоя Петровна. – Теперь моя очередь добывать деньги.
– Вы же уже столько внесли...
– А теперь буду вносить не я, – загадочно улыбнулась Шерстнева, садясь в машину. – Съезжу-ка я к одному человечку...
Сквер замер в напряженном ожидании. Из здания выглянула миловидная девушка в деловом костюмчике:
– Ну вы платите?
– Еще полчаса подождите, пожалуйста, – вежливо попросил ее Анатолий Сергеевич.