Натали Рик - Расплата

— Всё ещё думаешь, что я что-то тебе подсыпал? — шепнул мне на ухо, прикусывая мочку. Я чувствую его улыбку.

Отрицательно помотала головой, окончательно сдаваясь и прекрасно понимая, что моё желание не подпитано ничем искусственным. Это, действительно, всё я. Моё тело так реагирует на его близость, на его запах, на его прикосновения, и с этим ничего нельзя поделать. Этому никак не мешает то, что я абсолютно не знаю этого человека, то, что он ужасен в своих действиях, то, насколько он опасен и то, что я вообще нахожусь у него в плену. Не хочу об этом сейчас думать, легче от этого никому не станет. Царёв бесцеремонно задрал моё платье, поглаживая мою попу и касаясь ладонью промежности так, что от этого прикосновения хотелось заскулить. В нетерпении начала тереться о его ширинку, окончательно теряя рассудок. Камиль резко приподнял меня за талию, высвобождая свой член из брюк, и отодвинув второй рукой в сторону мои трусики, резко вошёл в меня, заставляя вскрикнуть от, пронзившей тело, боли. К таким размерам нужно привыкнуть, что он дал мне сделать и на какое-то время замер. Было слышно только моё шумное прерывистое дыхание и громкий стук сердца. Моего или его, я так и не смогла понять. Все мысли заняты были тем, что я чувствовала внутри себя его подрагивающую плоть, что дарило обалденные ощущения, и боль уходила на задний план.

— Я же говорил, что умею быть нежным, — хриплым голосом прошептал он, потихоньку начиная насаживать меня на себя.

Каждый мой выдох сопровождался стоном, которые становились всё громче. Все мои чувства и ощущения сейчас сконцентрировались внизу живота. Не заметила того, как сама начала двигать бёдрами и насаживаться глубже и глубже, желая ощутить его целиком. Как в тумане вцепилась в его волосы, чувствуя стремительно приближающийся оргазм, который стягивал все нервы в тугой комок, нарастающий, как снежный ком. Царёв наклонился к моей груди, сжимая её ладонью и прикусывая зубами чувствительную горошину через тонкую ткань платья. В глазах потемнело, на секунду замерла, а после задрожала всем телом, оглушая Камиля своими стонами и взрываясь бурным оргазмом. Через несколько секунд он подхватил меня за бёдра, снимая с себя и кончая следом, издав сдавленный рык. Я была настолько измотана и опустошена, что как только моё тело приняло сидячее положение, облокачиваясь на спинку, то в мозг был подан сигнал отключения, и я моментально уснула, всё ещё ощущая сладкий пьянящий аромат.

Когда я открыла глаза, то воспоминания о прошедшем вечере накрыли меня снежной лавиной, будто снег попадает в глаза, в рот, становится трудно дышать, хочется отряхнуться и забыть всё это напрочь, стереть себе память. Жалобно заскулила и натянула одеяло до самой головы. В этот момент поняла, что я раздета, даже не удивилась этому факту. Камиль позаботился о том, чтобы мне было комфортно. Какой же душка, блин. Лучше бы отпустил меня домой, вместо того, чтобы строить из себя джентельмена с раздвоением личности. Стоило о нём подумать, как дверь в мою комнату распахнулась, и на пороге возник Царёв собственной персоной, одетый в чёрные свободные спортивки и такую же тонковку с закатанными рукавами. Домашненько.

— Доброе утро, жду тебя внизу за завтраком, — безэмоционально произнёс он, мельком глянув в мою сторону, и удалился.

Что-то он сегодня не особо разговорчивый. А где вчерашний Дон Жуан? Я же говорю, с психикой не всё в порядке. Не удивлюсь, если внизу он устроит какое-нибудь представление. Или ударит меня, вдруг ему опять что-то не понравится? Например, что я брюнетка, а не блондинка? Или если выйду в белом, а не синем? Каждый день рулетка. Настроение сегодня какое-то боевое. Надоело всё. Надоело бояться.

Сходила в душ, привела себя в порядок, собрала волосы в высокий пучок, натянула какие-то спортивные треники с обычной белой майкой, удивительно, откуда они вообще в моём царском гардеробе?

С гордо поднятой головой спустилась вниз, ожидая бурной реакции Камиля на мой неподобающий внешний вид, но застала его с понуро опущенной головой, уткнувшейся в свою тарелку. Услышав мои шаги, он жестом показал мне присаживаться на против, всё так же вскользь взглянув в мою сторону и не проронив ни слова. Настороженно села за стол и налила себе в стакан сок. Царёв продолжал медленно пережёвывать свой завтрак и напряжённо о чём то думать, никак не реагируя на моё общество. Меня это даже начало немного подбешивать.

— Почему ты сказал Кириллу, что тебе не нужны деньги? — решила прервать это гнетущее молчание и, заодно, решить вопрос, который меня больше всего беспокоил.

Камиль часто заморгал, как будто я выдернула его из другого мира, и я на секунду подумала, что он вообще не расслышал мой вопрос.

— Потому что они мне не нужны, — прогремел он и снова вернулся к своему увлекательному занятию по поглощению пищи, которое его интересовало куда больше, чем общение со мной.

— А что тебе нужно, унизить меня ещё больше? Так больше некуда! — вспылила я, швыряя вилку на стол. — Посмотри на меня в конце концов уже, у тебя что, кто-то помер?

Ляпнула и тут же проглотила свои слова, потому что от взгляда, брошенного в мою сторону, хотелось провалиться под землю. Нервно сглотнула в ожидании того, что сейчас в меня прилетит что-то тяжелое.

— Приятного аппетита, — холодно произнёс он, вставая из-за стола. — Меня сегодня не будет. Поработай, погуляй, займи себя чем-нибудь, — говорил уже на ходу, поднимаясь наверх.

А я так и осталась сидеть, приколоченная к стулу, и молиться всем богам за такое сказочное везение. Кусок в горло больше не лез, поэтому допила свой сок, помыла посуду, почему то это занятие меня в последнее время успокаивало, и поднялась в свою комнату. Досуг особым разнообразием не отличается, но выбирать не приходится. Открыла ноут и с головой погрузилась в новые эскизы, вдохновение, взявшееся чёрт пойми откуда, лилось из меня через край. Оторвала взгляд от монитора, когда часы показывали час дня. Причиной этому послужил осторожный стук в дверь.

— Да? — несмело ответила я. Не привыкла, что в этом доме кто-то может так любезничать.

— Добрый день, Ева, — в дверях появилась уже знакомая мне женщина. — Спускайтесь, пожалуйста, на обед, — пролепетала она и испарилась, бесшумно закрыв за собой дверь.

Это же надо так закошмарить своих работников, что они даже говорить боятся.

Нехотя сползла с кровати и поплелась вниз. Как я и ожидала, Царёва там не было. И, слава богу. После сегодняшнего, я, вообще, предпочла бы больше не попадаться ему на глаза. Зато, к моему удивлению, вокруг стола хлопотала женщина, которая доставала из духовки свежую выпечку.

— Почему я вас так редко вижу? — вежливо поинтересовалась у неё, чтобы не спугнуть, присаживаясь за стол.

— А чего мне мелькать, — скромно улыбнулась она, вытирая руки. — Я свою работу делаю, накрываю на стол и ухожу до следующего приёма пищи. Просто сегодня задержалась, вы только Камилю Артуровичу не говорите, — женщина нахмурилась, расставляя передо мной приборы.

— Он вам угрожает да? Запрещает со мной разговаривать? — спросила шепотом, пыталась вызвать у женщины доверие.

— Вы что? — искренне изумилась она, округлив глаза. — Хозяин очень хороший, просто любит во всём порядок, оно и правильно. Платит тоже хорошо, детям моим несколько раз с работой помогал. А по поводу разговаривать с вами, так чего болтать? Мне не за это платят, а за то, чтобы готовила и убирала, я свою работу делаю, а языком чесать и в чужие дела лезть, это не про меня.

Хороший? Детям с работой помогает? Царёв и благотворительность, это что-то новенькое. С каждым днём всё больше убеждаюсь, что ему нужно показаться психиатру. Сколько ещё личностей вылезет из этого человека?

После обеда вышла на улицу, прогуляться по территории под чутким наблюдением двух церберов, Воронова и ещё одного громилы. Села на лавочку, разглядывая пасмурное небо и глубоко вдыхая прохладный свежий воздух. В такие моменты жизнь не кажется такой уж дерьмовой. Мельком взглянула в сторону дома и заметила в окне второго этажа фигуру, которая тут же исчезла. Царёв что, всё это время был здесь? Почему тогда не спустился на обед, может я его чем то обидела? Чёрт, зачем я вообще об этом думаю, какая мне разница, да и потом, такого, как он, невозможно ничем задеть, он же бесчувственный, как скала.