– Всем уходить через калитки, а там – лесом к машинам! Я их задержу. Побольше холостой пальбы!
Бывалым солдатам особых разъяснений не требовалось. Короткими бросками, под прикрытием стен и кустарника, непрерывно паля из всего, что было, группа достигла леса и в нем растворилась.
Юсупов упорно отстреливался из автомата, меняя обоймы и удивляясь: как это бандиты до сих пор не раскусили, что патроны холостые? Рассчитывал он только, что выручит спецназ госбезопасности.
– Сдавайся, сука! Тебе не уйти! – орали бандиты, но идти вперед не решались, дорожа своей шкурой.
Действовали они не спеша, спокойно; районной милиции не боялись – было кому их предупредить.
Михаил еще сопротивлялся бы, запас патронов оставался, но подвел бронежилет. Он уже был легко ранен – пуля по касательной поцарапала ногу, – но хорошо владел собой, лишь испытывая слабость от потери крови. Однако, когда незаметно подкравшийся бандит выстрелом почти в упор пробил бронежилет, Юсупов потерял сознание. «О Господи! Неужто конец?.. – последнее, о чем он успел подумать. – Какое счастье, что у меня сын… Не исчезнет наш род с русской земли!..»
– Не торопитесь, не добивайте! Мне нужно от него кое-что узнать.
Этот сиплый голос… чем-то он знаком… Михаил открыл глаза, постепенно сознание вернулось к нему. Примитивная перевязка – и его закаленный организм, большая физическая сила помогли прийти в себя, несмотря на серьезное ранение и большую потерю крови.
– Так вот кто опять испортил мне всю музыку! Старый знакомый!
Над Михаилом склонился высокий человек, – лицо двоится, расплывается перед глазами…
– Что, не чаял опять встретиться? Но будь уверен – теперь в последний раз!
Козырева подняли с постели, где он нежился с очередной любовницей. Выслушал сообщение, быстро оделся и тут же выехал, послав впереди себя группу подкрепления, – вне себя от ярости, что заложницу упустили. «Ничего, обойдем Мельниченко с другого конца! – успокаивал он себя. – Досадно, конечно, что хорошо подготовленная акция сорвалась. Но в больших делах не без накладок».
– Как же это вас облапошили, а? Всех пора разогнать! Обленились, ожирели! – бушевал он, распекая подручных. – Кто этот пройдоха? Покажите мне его! Сейчас он откроет, кто нас продал! А вы пока расследуйте, как было дело, и доложите! – распорядился он и направился в сторожку, куда притащили раненого Юсупова.
Козырев с первого взгляда узнал врага и поразился превратностям судьбы. «Сам Бог его на меня наслал, что ли, как кару за грехи? – думал он с тревогой. – Ведь расскажешь – не поверят!»
– Ну что, старый приятель, опять за меня взялся? – сдерживая клокотавшую злобу, начал он, убедившись, что Юсупов очнулся. – Не надоело мне пакостить? Или все еще мстишь за эту…. которую я к тебе тогда подослал? Так она доброго слова не стоила, – скривил он губы в гадкой усмешке. – Ну ладно, к делу, пока ты в сознании. Хочешь жить? Тогда говори: кто нас заложил? Кто продался?
«А что? Может, поквитаться с негодяем за то, что погубил стольких ребят на кладбище? – превозмогая боль и слабость, думал Михаил, преисполненный ненависти к продажному убийце Квашне. – Вот ему и возмездие!» Но вступать в сделку с бандитами?.. Хоть и выдать требуют подонка, вполне заслужившего мучительную смерть… Он колебался.
В этот момент во дворе раздался шум и в сторожку втолкнули упирающегося Квашню, – тот орал и матерился.
– Все на нем сходится. – Не глядя на хозяина, командир боевиков указал на бандита, красного как рак, яростно выпучившегося. – Я спал, когда он ночью заявился. Но ребята говорят, что шатался повсюду. Наверно, это он собак привязал и калитки открыл. Больше некому.
– Вранье-о! Как язык у тебя повернулся?! – взревел Квашня, пытаясь броситься на командира.
Но его крепко держали.
– А мне и разбираться не надо! – Козырев налитыми кровью глазами смерил враз осевшего негодяя. – Мне уже все про него известно. Вот кто жизнь себе сохранил признанием. – И небрежным жестом указал на тяжело дышавшего Михаила. – Все сказал, не знает одного – за сколько тебя купили.
– Ах ты, п…! Убью! – прохрипел Квашня, пытаясь дотянуться рукой до кобуры. – Клевещет за то, что не промахнулся. Это же я пулю в него всадил! Дайте добить гада!
«Неужели он? Ну это уж слишком!» – мелькнуло в затуманенном мозгу Михаила. Морщась, будто проглотил дрянь, он тихо, но внятно произнес:
– Хоть я ничего не говорил Козырю, но это факт. Спустите ему штаны – сами убедитесь. У него на заду наша печать. Пришлось поставить, когда уговаривали взять бабки.
С визжащего и брыкающегося Квашни стащили штаны и, поскольку клеймо еще кровоточило, немедленно поволокли на расправу. Дикие его вопли внезапно прекратились: видно, бандитам надоел истошный крик и они чем-то временно успокоили бывшего сотоварища.
«Вряд ли он так просто отделался за свое подлое предательство…» – успел подумать Михаил и вновь потерял сознание.
Всемогущая судьба и на этот раз оказалась благосклонна к нему. Бандиты так увлеклись расправой над предателем, что временно потеряли к нему интерес. Козырев руководил казнью, стремясь сделать ее показательной – чтоб другим неповадно было. Он не обращал внимания даже на настойчивый вызов радиотелефона, а когда приложил трубку к уху, изменился в лице.
Мгновенно по всей округе раздалась по мощному громкоговорителю команда:
– Всем оставаться на месте! Дом и вся территория под контролем спецназа госбезопасности! Сопротивление бесполезно! Выходить по одному! При попытке к бегству стреляем!
– Добить предателя и смываться всем, кто сможет! – только и успел распорядиться Козырь. – Я – в кабинет, сожгу кое-какие документы.
Кивнул телохранителям – те тут же окружили его, – и не мешкая, под их охраной, вышел. В кабинете, в дальнем углу здания, он запер дверь на все замки и нажал кнопку в стенке тяжелого дубового шкафа. Сработал потайной механизм и открылся проем, ведущий в подземный ход. Туда и устремился Козырь с четырьмя телохранителями. Скрытый туннель длиной не менее двухсот метров выходил в огороженный двор бездействующей мастерской по ремонту сельхозтехники. Там в полной готовности ждал мощный «кадиллак»: Козырев все предусмотрел.
Телохранители распахнули ворота, вскочили на ходу в машину, и она понеслась по лесной дороге, набирая скорость. Но фортуна перестала благоприятствовать Козырю: притормозив на переезде, заметили погоню.
– Засекли каким-то чудом! – бросил Козырев водителю. – Прибавь-ка газу! Надо оторваться. ФСБ – контора серьезная. Выедем на трассу – там пусть догоняют. Поймают здесь, в лесу, – лучшие адвокаты не отмажут!
Водитель был высококлассный, бывший гонщик, машина – мощнее, чем у преследователей; визжа тормозами на крутых поворотах, она стала быстро отрываться от погони. Но вот беда – на втором переезде путь перегородил длинный товарняк, – хвост, правда, виден…
– Ну дела! Давай проползай скорее! – ерзал Козырев. – Вот-вот достанут!..
В диком напряжении сидели в машине, все оглядываясь назад, на извилину лесной дороги, и всматриваясь в проем высокого кустарника, окаймлявшего открытый проезд, – там мелькали вагоны проходящего товарного… Последний вагон! Мощная машина рванула вперед, не дожидаясь, когда погаснет красная мигалка.
Стремясь поскорее уйти от преследователей, беглецы не заметили за товарняком приближавшегося встречного пассажирского поезда – он вынырнул в тот момент, когда машина пересекала переезд…
В мгновение ока ударив и развернув шикарный «кадиллак», локомотив протащил его, коверкая, небольшое расстояние и, смяв, как консервную банку, отбросил на придорожный откос… Машинист остановил поезд, но поздно… Все пассажиры, сидевшие в машине, погибли.
Хитроумный долларовый миллионер и воротила Козырев, он же вор в законе Козырь, долгие годы ловкостью, подкупом и обманом умело уходил от расплаты за свои злодеяния. Но от уготованной ему судьбы уйти не смог.
Операция затягивалась. Уже несколько часов Михаил Юсупов оставался между жизнью и смертью. Ранение его само по себе не смертельное: пуля, ослабленная бронежилетом, не задев жизненно важных органов, застряла в грудной клетке. Главное осложнение вызывала большая потеря крови, ослабившая сопротивляемость организма. Врачи ни за что не ручались. Больной не выходил из бессознательного состояния.
Родственников у Михаила не было, и Сергей Белоусов, посоветовавшись с Сальниковым, решил оповестить о его критическом состоянии Светлану – позвонил ей домой.