Елена Левашова - Расправить крылья

— Все будет хорошо, Егор Вадимович, — щебетала она в перерыве между возгласами «Париж! Это так романтично!». — А если не будет, я поменяю билет на другую дату.

А я не мог расслабиться и поддаться романтичному настрою коллег, пока не увидел печать в паспорте. «Брак расторгнут» — ну не радость для глаз?

Воодушевленный скорой встречей, я порхал по дому, как бабочка, а не взрослый серьёзный мужик. Ловил на себе хитрющие взгляды Рады и осуждающие Риты.

— Папуль, может, и свадьбу замутим в Париже? Это так романтично...

— Это десятое «так романтично» за сегодня. — Улыбался я, складывая вещи в сумку.

— Лилечка?

— Ага. И дядя Вася такой же — романтики хреновы. Как думаешь, эту рубашку брать?

— Пап, ты лучше новую в Париже купи. А это старьё оставь для дома. Пап, и... не волнуйся за маму, хорошо? Я с ней разговариваю, убеждаю и...

— Да ладно, Радка, я все понимаю. Не получилось у меня остаться для всех хорошим. Наверное, это только в любовных романах так бывает.

— Поехали. Не хватает опоздать на самолёт, — важничала Рада. — Передавай тёте Лизе привет. И платье выпроси, как то, что она дарила.

— Хорошо, дочь. Поедем.

*** 

Сердце заходится от радости при виде хмурого парижского дня. Для кого-то обычного и дождливого, а для меня — одного из самых значимых в жизни. Я последовал мудрому совету дочери и ограничился ручной кладью. Правильно Радка сказала: незачем тащить в один из самых модных городов мира свои вещи. Заодно будет повод погулять по магазинам с Лизой.

Водитель такси улыбается и что-то бормочет по-французски. Сую ему в ладонь адрес модного дома Леграна и, услышав довольный возглас, сажусь на переднее пассажирское кресло. Навигатор услужливо сообщает время нашего пути до центра Парижа — порядка сорока минут. Лувр, Нотр-Дам-де-Пари, Эйфелева башня, холмы Монмартра, Триумфальная арка, Елисейские поля — перечитываю список достопримечательностей Парижа на рекламном буклете. Подумать только, как круто изменилась моя жизнь! Порой случайные вещи, мимолетные, необдуманные решения переворачивают ее на сто восемьдесят градусов. Один шаг, щелчок, секунда, слово, звонок или взгляд — и все меняется. Потому что жизнь и есть секунда или миг…

Автомобиль проворно съезжает с трассы к центру Парижа, позволяя полюбоваться его уютными старинными улочками. Ну вот, похоже, время моего путешествия подошло к концу: водитель останавливается возле двухэтажного здания с вычурной вывеской Maison de mode Legrand.

Я выхожу под безрадостное небо и глубоко дышу, ощущая странное волнение. Стряхиваю с плеч мелкие дождевые капли и, придавая походке твердость, ступаю ко входу в модный дом.

Колокольчик протяжно звенит, когда я распахиваю дверь и вхожу в просторный светлый зал, пахнущий корицей и живыми цветами. Застываю на пороге, оглядывая манекенов, выстроенных вдоль широких панорамных окон, атласную ярко-розовую мебель, белый рояль, красующийся посередине комнаты. Весьма импозантно. Вычурно, ярко, стильно.

— Que voulez-vous, mister? (Примечание автора: Что вам угодно?)

Бархатный красный занавес, разделяющий зал и подсобку, распахивается, являя моему взору мужчину. Возраст, пожалуй, немногим больше тридцати, среднего роста, худощавый. Волосы уложены в сложную прическу «а-ля Элвис Пресли», по-моему, макияж на лице… Или мне кажется? Засмотревшись на его шелковую полосатую рубашку и ярко-синие брюки, я не сразу нахожусь с ответом. Листаю приложение-переводчик, которое перед отъездом закачала Радуся, и судорожно набираю в нем текст.

— Черт… — бурчу под нос, сетуя на отсутствие интернета. Ну вот как теперь объяснить парню, что я ищу Лизу?

— Русский? — вскрикивает он.

— Да.

— Я говорить по-русски. Меня звать Доминик.

— Очень приятно, а меня Егор.

— О! Иегор… Вы мужчина Лизы? — оживляется он, довольно потирая ладони.

— Да, а разве она говорила…

— Высокий, как дерево, большой, сильный. Ммм… Повезет Лисс… Она так плакать, волноваться. Хорошо, что ты приехать. — Жеманно протягивает Доминик.

— Господи, я так рад, что вы меня понимаете! Где я могу найти Лизу? — подхожу ближе к мужчине, сверля его тоскливым взглядом. Все-таки я не ошибся, у него накрашены губы и подведены глаза. Доминик замечает мой взгляд и довольно хохочет.

— Я друг Лис. И я тебе сказать. Потому что мне плохо, когда у вас… сейчас, Иегор, подождать…

Доминик роется в кармане, достает блокнот и важно зачитывает:

— Черт ногу сломит. Вот.

— Да нет. — Отвечаю я, наблюдая за постепенно округляющимися глазами парня.

— Я знаю! Это означать «нет». Мне Лисс объяснить. Ты решить проблемы, Иегор? Жена?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, Доминик. Я приехал сделать Лизе предложение. Ты меня проводишь к ней?

— Это так романтично! Я счастливый, будет свадьба, моя Лисси будет самая красивая невеста!

Ну вот, сотое «так романтично» за этот день. Я готов выслушать что угодно, только бы увидеть Лизу!

— Поедем?

— Конечно! Пошли, нам ехать десять минут. Они с Данькой только уйти.

Лиза

Людей не разделяют моря и океаны, разные города, границы, страны… Мили и километры. Не разделяет одежда. Недосказанность — вот стена недюжинной высоты и крепости. Источник войны и мира, невероятных мифов и фантазий, рожденных недомолвками. А когда она рушится… эта проклятая стена, наступает настоящее счастье. Невесомое, хрупкое, как хрусталь. Разобьешь — уже не склеить. Раньше я была убеждена, что любовь самое выносливое чувство на земле, ею можно играть, как дворовым резиновым мячом. Бьешь его со всей дури, а он снова летит к твоим ногам. Любовь нужно хранить, как волшебную розу под стеклянным колпаком и никому не показывать. Беречь от чужих глаз и ушей…

— Лизка, я с ума по тебе схожу. Люблю. Я люблю тебя.

Нет недосказанности, нет сомнений и страхов. Господи, как же хорошо… Когда все понятно и просто.

— И я тебя… Очень…

Егор тянет полы моего трикотажного платья и снимает его через голову. Обласкивает меня голодным взглядом, задерживая его на животике.

— Да, Иволгин, я стала еще больше. — Шепчу, расстегивая пуговицы на его рубашке. Вот уж кому бессмысленно беспокоиться о фигуре! Егор идеально сложен. «Мистер Жиголо» — так и хочется вымолвить, но прикусываю язык, не желая его обидеть.

— Как ты меня прозвала, Лиз?

— Мистер Жиголо. — Виновато опускаю взгляд.

— Как, как Эльза? Не расслышал.

— Ах вот оно что? Ты скучаешь по Эльзе?

Егор подхватывает меня на руки и, не переставая целовать, несет к кровати. Моя квартирка на Монмартре крошечная, но уютная и современная. Кухня-гостиная служит и спальней: я сплю на удобном диване, а Данька на кровати в соседней комнате.

— Я желаю видеть Эльзу в своей постели. Обольстительную и раскованную. Ту, которая пришла в мой гостиничный номер, целовала и ласкала. Ту, кого я полюбил. — Егор опускает меня на прохладные простыни и нависает сверху.

— Значит, уже тогда…

— Лизка, мне кажется еще в аэропорту, когда ты сидела на моем телефоне и умничала. Я не мог выбросить тебя из головы все дни.

— А я на яхте… Влюбилась так, что…

— Что? — хитро шепчет Егор и целует меня в шею.

— Испугалась.

— Чего?

— Страданий и слез. Одиночества, твоего равнодушия. Егор, я не хочу об этом… Я и сейчас поверить не могу, что это не сон.

— Я не сон, Лизка. И наш сын не сон. — Егор опускается ниже и целует мой живот. — Люблю тебя и нашего сына. Ты самая красивая беременная на свете. Аппетитная, мягкая, нежная, а твоя грудь…

— Его-ор.

— Пожалуй, я не ограничусь одним ребенком, Виноградова. Черт, надо скорее покончить с твоей бывшей фамилией.

Я изнываю от нежности и желания. Не отвечаю, прижимаю Егора к себе, отдаваясь страсти со всей открытостью, падая в ее объятия, как в пуховые облака. Между нами больше нет стен, и короткие, срывающиеся с губ «люблю» звучат, как музыка для ушей.

Мы не отлипаем друг от друга, как голодные кролики. Целуемся, нежничаем, занимаемся любовью, позабыв обо всем. Верите, я даже о Даньке ни разу не вспомнила. Так и лежала бы на груди любимого мужчины, если не звонок Ники.