— Ой! Ай! Больно! Егор...
Я торопливо натягиваю халат со смешной шапочкой и бросаюсь к своей девочке, желая помочь. Только чем я помогу? Как облегчу ее муки, отзывающиеся во мне... болью. Да, я не путаю собственные ощущения — меня скручивает боль. Опоясывающая, пульсирующая, сжимающая грудь тисками. Смахиваю со лба пот и крепко сжимаю ладонь Лизы.
— Дышать! — внезапно вспоминаю яркие кадры курсов по подготовке к родам, которые смотрела Лиза. — Лизонька, надо дышать! Глубоко и протяжно, да... вот так.
— Открытие шесть — семь сантиметров. — Сообщает доктор. Мне невдомек, что означают эти сантиметры, но судя по крикам моей жены, что-то очень внушительное.
— А-а-а! Егор!
— Доктор, можно ее как-то обезболить? Ну... нельзя же... так?
В глазах Лизы плещется паника, на лбу выступает испарина. Она беспомощно хватает воздух ртом и часто дышит. Какой же я муж, если не могу успокоить ее? Растворить ее волнение в своих спокойствии и бесстрастности? Спокойно, Егор! Все будет хорошо.
— Лиза, повернись набок и дыши. — Приказываю твёрдо. — А я помассирую тебе поясницу.
— Вот это правильно! — отвлекается доктор. Краем глаза замечаю, как юркие, словно пчелки медсестры готовят акушерское кресло, обрабатывают чем-то перчатки, гремят инструментами.
Лизе необязательно видеть, как мне страшно. Я напрягаюсь и покрываюсь потом, чувствуя, как горит кожа в месте соприкосновения наших рук. И боль мощными электрическими импульсами перетекает от неё ко мне...
Глаза застилает туманом, голова кружится. На автомате держу руку жены, слушая команды доктора:
— Полное открытие. Тужимся!
— А-а-а! Больно!
— Ещё немного, ещё чуть-чуть. Давай, Лизонька, помоги сыночку!
Не понимаю, что происходит? Лизка шумно вздыхает и улыбается, а палату вдруг сотрясает громкий детский плач. Уже? Так быстро? Мы же приехали полтора часа назад!
— Папаша, на сыночка-то посмотрите? — взывает акушерка. — Эй, с вами все в порядке?
— Да, — сглотнув, киваю и протягиваю руки к кричащему сыну.
— Егор... — плачет Лизка и бережно освобождает грудь для малыша. — Он такой красивый, наш Ванечка. Я неловко отдаю ей сына.
Наверное, она права. За слезами, предательски выступившими из глаз, не могу рассмотреть сына. Пухлый, темноволосый, крикливый и... такой красивый — теперь-то я его вижу. Ваня требовательно вытягивает губы и прихватывает сосок, а у меня все внутри переворачивается. У меня, представляете? Взрослого мужика и серьезного бизнесмена, повидавшего все в жизни.
— Отдавайте мальчишку, — командует Морозов. — Сейчас медсестрички парня взвесят и вернут вам!
— Спасибо... Спасибо тебе. — Только и могу вымолвить. — Лизонька, я уже не думал, что переживу это вновь. Спасибо за Ванечку.
Эпилог
31 декабря
Лиза
— Маринка, вешай игрушки повыше, — командует Егор, выкладывая перед племянницами разноцветные шары из коробки. — А то скоро проснётся наш маленький вихрь и разнесёт эту елочку... к чертям. — Яночка, давай сюда гирлянду. И подай-ка мне звезду. Сейчас мы елочку наря-я-дим.
Ванюшка спит в соседней комнате, а мы с Инной нарезаем овощи для салатов. Переглядываемся, наблюдая умилительную картину: Егор стоит на стремянке с гирляндами, а вокруг него щебечут девчонки. В камине звонко трещат дрова, а пляшущие огоньки пламени отражаются в огромных ореховых глазах Амура. Не знаю почему, но мне захотелось вернуть своего пса в семью, а Матвей... не нашёл доводов, чтобы отказать мне. Он решил продать наш дом, сменить его на минималистичную квартиру, куда больше подходящую холостяку.
— Егор, ещё надо дом снаружи украсить. — Не прекращая нарезать вареный картофель для оливье, произношу я.
У нас небольшой уютный особняк — одноэтажный, построенный из клинкерного кирпича, с участком, заросшим берёзами.
— Хм. Про дом я ничего не слышал, Лизунь.
— Дядя Егор, ну хотя бы одну светящуюся гирлянду повесь. И венок! — выкрикивают девчонки. — А то Дедушка Мороз в темноте не найдёт дверь.
— Тогда, конечно. А кто мне помогать будет?
— Мы!
Двери распахиваются, впуская холодное облако морозного воздуха. Егор вытаскивает на улицу стремянку и возвращается, чтобы одеть племяшек.
— Васильков с Лилей не подведут? — шепчет Инна, когда компания скрывается во дворе.
— Не-ет, убеждаю тебя, это лучшие Дед Мороз и Снегурочка! А как Вася стихи читает! Не хуже, чем Егор. Да и Лиля... Не волнуйся, девчонки будут довольны. Я за другое переживаю... понравится ли жениху Снежаны наша семья и... еда, стол.
— Лизка, да ты что! Столько наготовили! — Инна восхищенно оглядывает стол. В духовке жарится гусь, в кастрюле ожидает очереди мясо, замаринованное Егором, на тарелках красуются нарезки и закуски. — Пусть только попробует носом покрутить! Мы этого Джонса, Джона... Да и как вы можете не понравиться?
— Джейсона, — поправляю я. — Джейсон Милтон. — Произношу с придыханием. Надо же, у Снежки все получилось: летом она полетела к дочери в Америку, а уже осенью сообщила мне ошеломительную новость о скором замужестве. Ну и... фото помолвочного кольца приложила для достоверности. — Егору вечером в аэропорт ехать, встречать гостей. — Бросаю взгляд на настенные часы.
А потом просыпается Ванечка. Я бросаю готовку, споласкиваю руки и бегу к своему молокососу (его так папа прозвал). Малыш плачет и встаёт на ножки, держась за бортик кроватки. Темноволосый, с зелено-карими глазами, крупный — он так напоминает мне мужа, моего любимого таинственного Мистера Ж!
— Ванюша мой, сыночек. — Подхватываю карапуза на руки и прикладываю к груди. Ваня жадно сосет и поглаживает мою грудь маленькой пухлой ладошкой. — Кушай, мой хороший.
В гостиной слышатся голоса близких мне людей — Егора, Инночки и девочек. А скоро и Данил с Радой подъедут. И Клавдия Викторовна... Васильков, Лиля, Снежана... Как они отнесутся к новости? Ещё с утра Инна допытывалась, что я подарю мужу на Новый год, а я смущенно отводила взгляд и молчала. А сегодня... Тест показал две полоски. К слову, я потом сказала, что подарю мужу свитер с оленями. Теперь мне кажется, что свитер был бы не таким уж плохим вариантом...
— Пойдём елочку смотреть, Ванька. — Беру сына на руки и устремляюсь в гостиную. Будь что будет! Дождёмся гостей и боя курантов, а потом я скажу ему все...
***
Гости съезжаются к девяти. Васильков, Лиля и ее супруг Миша прячут костюмы и мешок с подарками в подвал — чтобы девчонки не увидели. Хотя из них такие конспираторы, что диву даёшься! Васька с Михаилом смеются и громко топают по ступенькам, а Лиля цокает каблучками белых сапог Снегурочки следом. Данил и Рада играют с Ваней, сидя возле камина. Они собирают домик из кубиков. Рита уехала с полковником Жмайло в отпуск, и Радуся осталась на нашем попечении в праздники. Но судя по тому, как Рада пыхтит, изображая паровозик, и зацеловывает Ванюшку, она не расстроилась. Да и Риту можно понять — она избавилась от инвалидного кресла и вгрызается в жизнь, как в сочный кусок мяса. Хочет все успеть — посмотреть разные страны, континенты, увидеть Северное сияние и океаны...
Все дома. Одна только Клавдия Викторовна запаздывает! А, нет... вон она, со скрипом открывает калитку и тихонько идёт по расчищенной Данькой дорожке.
Мамуля принарядилась ко случаю: на ней красивое синее платье из моей последней коллекции, макияж и сложная прическа. Когда только успела!
— Держи мою фирменную закуску: фаршированные баклажаны, — она вешает пальто и протягивает мне салатник. — Лизонька, а где Егор?
— Поехал Снежану с Джейсоном встречать.
— Ох уж эта Снежка! Ну разве кто мог подумать? А сколько ему лет?
— Пятьдесят, мам. И он патологоанатом, представляешь? Они взахлёб обсуждают лёгкие и печень и... прочее. По мнению Снежки, он от неё без ума!
Во дворе слышатся шаги, шорохи, стук калитки и скрип колёс. А потом дверь с шумом распахивается и в неё вваливаются раскрасневшиеся с мороза Егор, Снежка и Джейсон.
— Ну привет, Иволгина?!
— С Нови-им годом, — Джейсон протягивает мне руку и слегка улыбается. Высокий, седовласый мужчина в очках, он идеально подходит нашей Снежанке. И он неплохо знает русский — по словам Снежаны, он долгое время общался с приезжими русскими эмигрантами.