– В какой прекрасный миг вы, Юля, вспомнили обо мне! Это знак.

– Это «Жу» неспроста!

Смех снова сблизил их.

– Ваше счастливое лицо не исчезало из моей памяти. Мне так хотелось когда-нибудь очутиться на вашем месте.

– Кажется, этот момент наступил. Мой будущий роман закончится хеппи-эндом? Если позволите… – Юлия вопросительно улыбнулась.

– Юля, вы не поверите: я тогда зачем-то взяла свой дневник в дорогу, потом забыла о нём, а перед выходом вспомнила… и оставила его на столике. Мистика какая-то. Поезд ушёл, а я стояла на перроне и недоумевала: зачем я сделала такую глупость? Это совсем не в моих правилах. Вы умеете располагать к себе и, надеюсь, не осудили мой поступок.

– Нужно прислушиваться к душевным порывам, Полина. Вы подарили мне сюжет. Ваше пожелание воспользоваться им остаётся в силе?

– Когда-то один мудрый человек посоветовал мне написать на бумаге все свои страдания и забыть… выбросить из головы. Потом я узнала, что так делали ещё издревле.

– Тогда не умели писать, – заметила Юля.

– Зато катали варёным яйцом по больному месту и выбрасывали – боль уходила.

– Потому что кто-то съедал весь негатив? – съязвила Юля.

– Лучше зарывать в землю, – смутилась Полина. – Мой талант этого стоит.

– Последнее действо, несомненно, человечнее, я не про талант. Но всё это сплошные глупости, вы сами не верите в то, что говорите. Если только это не является причиной забрать дневник.

– Юля, я восхищаюсь вашим отношением к жизни – без сомнений и сожалений. И мистика вам не к лицу. А я ещё сомневалась! Оставляйте себе, пишите… только потом оригинал заройте.

Юля не удержалась и рассмеялась, заразив смехом и Полину.

– Скажите ещё: «Я женщина слабая, беззащитная…», – и смех покатился новой волной.

Принесли заказ. Юля посмотрела на порозовевшее от смеха лицо Полины.

– Как я поняла, вы нашли своё счастье. Как долог был путь к нему? Как мне закончить будущий роман?

Полина улыбалась чему-то внутри себя. Играла скрипка. Юле оставалось услышать ответ, и её миссия окончена.

– Путь… Он начался с недостатка любви, страха и неуверенности. Юность началась с обмана, насилия и закончилась мёртвым сезоном: я стала бояться мужчин. Два года проработала с инвалидом, достойным уважения и преклонения перед мужеством жить, сопровождая его в путешествиях. Жила за каменной стеной его могущества. С ним увидела мир, впервые смогла позволить себе сеансы психоанализа. Душа просветлела, очистилась, и я поняла, что снова могу и хочу любить. Работодатель сделал мне предложение. Всё могло осуществиться в один миг. Всё, кроме любви. Были предложения от других мужчин. Это были богатые лощёные Нарциссы, у которых семья и дети на последнем месте их жизненных ценностей, а я ждала мужа надёжного, ждала отца для своего ребёнка. Ожидание длилось и длилось, а возраст подходил к критической черте. Я дождалась. Представляете, Ваше счастливое лицо вело меня по жизни. Спасибо. Как видите, всё просто. Я женщина, я будущая мать и меня устраивает простое бабское счастье. А причина его скоро появится здесь, – она посмотрела на часы, – Мне будет не безразлично ваше мнение.

В прошлом году в Париже я встретила свою половинку. Не было ничего, только невероятное взаимное притяжение. Уже тогда ожидание счастья, его предчувствие поселилось в моём сердце. Прошёл почти год, и судьба вновь свела нас. Теперь мы вместе. Так сложно найти любовь. Любить самой – чудо, а когда это взаимно – счастье. Банально? Нет! Для тех, кто после долгого пути по выжженной пустыне чувств окунулся в целительный океан любви. Говорю слишком пафосно только потому, что иначе не могу выразить чудо, случившееся со мной.

Юлия слушала Полину и думала. Если Россия – это Полина, как сказал Л., то когда-нибудь и её мы не узнаем. При чём здесь Россия? При чём здесь милиция, если куры дохнут? Куда это повернулись её мысли? Просто заиграл саксофон. Саксофон – Петрович – Россия. Вдруг проснулось её изголодавшееся либидо, волны музыки ласкали, наполняя желанием. С минуты на минуту должен позвонить муж, как всегда перед приездом, поэтому нужно быстро попрощаться и уходить. Она услышит в телефонной трубке родной голос и скажет: «Лёшенька, я жду тебя… очень, очень!»

Юлия Львовна сидела спиной к входу.

– Мне пора уходить, – сказала она, – рада, что наша встреча состоялась. Полина, вы – чудо. Желаю счастья. Вам оно в самый раз.

Лицо Полины вспыхнуло. Глаза, сплошная бирюза, смотрели куда-то за Юлину спину.

– Юля, подождите, вот и он. Минута в минуту!

На свободный стул рядом с Полиной сел Лёша. Он с такой нежностью обнял и поцеловал её, что всё вокруг наполнилось единственным и вечным смыслом – любовью. Саксофон просто сошёл с ума…

– Познакомься с Юлей, – произнесла, переводя дух, Полина.

Они с мужем встретились взглядами.

– Неисповедимы пути Господни! Петрович, сколько лет, сколько зим? Сто лет не виделись. Ты такой же молодой и влюблённый. Рада за тебя, – Юля не дала ему опомниться. – Мне пора!

– Юля, вы знакомы?! – обрадовалась Полина.

– Учились вместе… Он замечательный… Я рада за тебя… за вас обоих…


Юля опомнилась только в парке. Не попала под машину, переходя два перекрёстка, не сошла с ума, просто превратилась в зомби. Сознание прокручивало жизнь сначала, автоматически. Одна музыка сменяла другую, и вот последняя щемящая мелодия саксофона… «Мне некуда больше спешить…»

Прощайте мечты укрыться вместе с мужем в лондонском миропорядке и писать уже сложившийся в голове роман. Теперь она стояла на мосту. Сердце требовало смерти: оно не могло биться в груди, сжатое тисками невыносимой боли и тоски. Она, недавно такая бесстыдно самоуверенная в личном счастье, имевшая наглость давать советы, как сохранить его, теперь в одном ряду с огромной армией соломенных вдов России.

«Перестаньте беспокоиться и начинайте жить», – вещал горьковский Лука современности. Она зашла за перила моста – секунда, и боль кончится. Она встретит родителей, и другая боль, боль их потери тоже исчезнет. Бравурной музыкой заголосил мобильный телефон. Последний звонок из больничной палаты, называемой жизнью. Она автоматически соединилась с этим уже чужим ей миром.

– Мамочка, мы покидаем дачу. Кажется, начинается! Едем в роддом. Мы счастливы. Целуем тебя.

Но не ждут. Сердце никак не отозвалось – оно уже умерло. Юля посмотрела вниз и увидела там изуродованное тело. В нём не было боли. Стало очень легко. Она закрыла глаза, но подлое и трусливое сознание ещё жило. «Дача свободна» отпечатало оно белыми буквами на чёрном фоне готовности тела покончить с собой. Прошелестел ветерком ласковый голос мамы. Она не помнит, как очутилась на даче. Её привёл родной голос или увёл?

Она лежит на маминой кровати: значит, сознание вынырнуло из спасительной глубины, значит, вместе с ним вернётся боль… на тумбочке всё ещё лежат мамины таблетки… стоит бутылочка с минералкой… где, где нужные?! Наступила темнота и покой.

Сколько прошло времени? Юля открыла глаза, кажется, звонил телефон. Она встала, голова закружилась. По стенке дошла до туалета. Кажется, звонит телефон… вышла – тишина. К бесу все телефоны! Юля выдернула шнур, достала мобильный телефон из сумки в прихожей и нажала на кнопку, экран погас. Она села на стул, на котором всегда сидела мама, и вдруг на мгновение ощутила себя ею. Ощущение было таким реальным, что посмотри она в этот момент в зеркало, то увидела бы её: тоску и одиночество старости, неизбежность ухода в неизвестность, покрытое морщинами лицо, руки в уродливых узлах… Дверь заскрипела – это папа… Он накажет… «Пора в психушку», спокойно подумала Юля.

Перед ней нарисовался Дима. Он шёпотом спросил:

– Почему так темно? Где все? Я звоню уже второй день.

– Все – это я и ма… – Юля запнулась…

– Ваш телефон отключён, мобильный тоже. Я подключу? – он вопросительно посмотрел на Юлю.

Телефонный звонок раздался сразу:

– Юлия Львовна! Поздравляю, вчера у вас родился внук! Света в норме. У меня сын! Ждём в роддоме, – Александр назвал адрес.

Всё-таки отвёз дочку в платное отделение, поняла Юля по названному адресу и мысленно похвалила зятя. С этим звонком реальная жизнь ворвалась в дом и вытащила её из омута видений, включив, для начала, несовершенное сознание первого порядка.

Дима открыл окна. Солнце заходило за горизонт, окрашивая небо фантастической палитрой. Свежий ветер унёс последние обрывки фантасмагорий. Сознание второго порядка с удовольствием подсказало: скорее в ванну, потому что в доме гости. В зеркале отразилось не мамино, но и не её лицо – в гроб кладут краше. Старушка, у тебя внук! Сознание третьего порядка, после двух предыдущих, медленно, но навсегда заполняло её. Ей есть куда спешить! Снова спешить, не дав страданию созреть, а боли – отболеть, заставляя себя корчиться в муках, чтобы совершить нечто, так необходимое человеку. Это ещё впереди, а сегодня пришла радость. Но почему-то ни одно чувство, похожее на него, не шелохнулось внутри.