Шон смотрит то на Ксандера, то на меня; такое впечатление, будто он пытается сдержаться, чтобы чисто по-родственному не предостеречь меня от чего-то. Интересно, сложно ли ему держать свое мнение при себе? Может, за последние двадцать лет он узнал кое-что о подростках, ведь, очевидно, когда мама жила с ним, он ничего о них не знал.
– Ксандер, мы только с ней познакомились, так что позаботься о ней хорошенько, – наконец говорит Вивиан.
– Конечно, мэм.
– Кайман, – говорит дедушка, беря Вивиан за руку, – я собираюсь перекусить с этой дамой. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, спасибо. – Я нахожу стул в углу, и Ксандер садится рядом со мной.
Телевизор тихо вещает новости.
Шон с Вивиан уходят, и я смотрю им вслед. Как такое возможно: в один день есть только мы с мамой, а в другой – обо мне заботятся сразу трое?
И тут меня охватывает страх. Это бог готовит меня, убеждается, что я не останусь одна, когда с мамой случится что-то страшное? Смотрю на потолок и мысленно произношу: «Мне нужна мама. Пожалуйста, не забирай ее у меня».
– Кайман? – Ксандер берет меня за руку. – Ты в порядке?
– Я просто боюсь.
– Знаю, я тоже. – Он вытягивает перед собой ноги и, прислонившись головой к стене, прижимает мою руку к своим губам.
Кладу голову ему на плечо:
– Значит, работа детективом тебе не подходит. Хотя должна сказать, что ты наблюдательный.
– Только когда меня вынуждают.
Провожу пальцем по вене на его запястье:
– И музыкальное продюсирование тоже не твое? Генри любил бы тебя вечно.
Он улыбается:
– Было бы весело, но, чтобы продюсировать музыкантов, нужны деньги. Но, по моему совершенно дилетантскому мнению, «Красти Тодс» очень хороши. У них все получится… Мы можем обсудить с ними логотип? Кто его придумал?
– Серьезно, он ужасен. Но может, он так ужасен, что это и хорошо?
Ксандер сжимает губы.
– Не знаю.
– Ладно, никакого продюсирования. Значит, переходим к еде. Тебе это нравится.
– Нравится.
– Ты разозлишься, если я кое-что скажу?
– С чего мне злиться?
– С того, что тебе не захочется это слышать.
Он вздыхает:
– Хорошо, говори.
– Мне кажется, твой отец прав насчет тебя. Думаю, что ты многогранен. И способен одновременно решать много проблем. К тому же ты чертовски обаятелен. Может, именно отели – твое будущее. Тебе это подходит. – Я задерживаю дыхание, ожидая, что он начнет защищаться, скажет, что я не знаю его так хорошо, как он знает меня.
Его плечи поднимаются и опускаются.
– Ты права, мне не хотелось это слышать.
– Извини.
– Но может, ты и права. Я думаю об отеле больше, чем человек, которому должно быть все равно.
– Кайман.
Я поворачиваю голову на голос и сразу подскакиваю, понимая, что это врач.
– Да? Как она?
– Все прошло хорошо. Как я и предполагал, у нее кровоточащая язва желудка.
– Что это значит? Звучит серьезно.
– Так и есть. И хорошо, что мы ее диагностировали сейчас. Это излечимо, но на восстановление потребуется некоторое время. И стресс ей категорически противопоказан.
– Определенно. – Ей точно нужно отдохнуть от магазина кукол. Перевожу дыхание. – Можно ее увидеть?
– Да. Она спрашивала о вас, когда пришла в себя.
Врач поворачивается, и я следую за ним, но оглядываюсь назад, когда замечаю, что Ксандер не двигается с места.
– Я подожду здесь, – говорит он. – Передам всё твоим бабушке с дедушкой, когда они вернутся.
– Нет. Пожалуйста, пойдем со мной. Мама захочет тебя увидеть.
Я рассказала ей, что произошло между мной и Ксандером на вечере, и мама расстроилась больше, чем человек, которому не нравится Ксандер. Тогда я не могла сказать ничего, чтобы успокоить ее, но теперь, когда мы вместе, надеюсь, она обрадуется.
– Кайман, я буду в порядке.
Возвращаюсь, беру его за руку и тащу за собой:
– Дело не в тебе.
Он смеется.
Я захожу в палату одна, оставив Ксандера в коридоре. Мама протягивает мне руку, и я присаживаюсь у ее койки.
– Похоже, я сплошной клубок нервов.
– Не ты, а твой желудок.
– Извини.
– Тебе не за что извиняться. Жаль, что ты не доверяла мне на все сто. Не позволила помочь тебе чуть больше.
Она вяло усмехается:
– Больше? Кайман, ты делала больше, чем я имела право просить. – Я смотрю на капельницу в ее руке, по которой уже расплылся фиолетовый синяк. – У магазина…
– Серьезные неприятности? Да, знаю.
– Я продумываю альтернативные варианты. Может, онлайн-магазин – то, что надо. Но, Кайман, это моя ноша, не твоя. Я думала однажды оставить его тебе, но у тебя же не лежит к нему душа?
Хихикнув, опускаюсь лбом на ее койку:
– Я так старалась только потому, что знала, как для тебя это важно.
Она гладит меня по голове:
– Ты удивительная дочь. Ты столько всего для меня делаешь.
– Так ведут себя члены одной семьи.
– Кайман, если хочешь встречаться с ним, то ради бога. Ты имеешь на это полное право.
Я вскидываю голову:
– Что? С кем?
– С твоим отцом. Это тебе решать. Ты не сделаешь мне больно.
Я киваю. Не уверена, что хочу с ним встретиться, но здорово иметь выбор.
– Так если магазин кукол не твоя мечта, тогда что?
– Колледж. Наука.
– Идеально.
– Ксандер здесь, в коридоре.
– Я знала, что он вернется. Разве кто-нибудь способен долго быть без тебя? Позови его. Мне нужно извиниться.
Я улыбаюсь. Мама крепко держит меня за руку, и это напоминает мне о том, какая она сильная. Сжимаю ее ладонь и выхожу в коридор.
– Она в порядке?
Обнимаю Ксандера и утыкаюсь лицом ему в шею.
– Как я могу чувствовать себя такой счастливой, когда мама в больнице, а у магазина серьезные неприятности?
– Потому что ты знаешь, что всё будет хорошо. Это как затишье после бури. Все улеглось, и, хотя остались разрушения, ты знаешь, что самое худшее уже позади.
– Хорошая аналогия.
– Спасибо.
– Готов к разговору с мамой?
– Почему-то я не так уверен в себе, как был в день нашего знакомства.
– Ты справишься. Ты нравишься всем мамам, забыл?
Он приседает, обвивает руки вокруг моей талии и встает, поднимая меня с пола – пальцы ног едва касаются плитки.
– Я смогу справиться со всем, пока ее дочь меня любит.
– Даже с тремс? Потому что после этого мы поедем к тебе смотреть «Сияние».
– Теперь, когда мы выяснили, что мое будущее связано с отелями, думаешь, это хорошая идея?
Щекой я чувствую его улыбку.
– Не волнуйся, в самых страшных местах ты всегда можешь зажмуриться. Я не буду смеяться над тобой… слишком сильно.