Яна Мелевич - Разбивающий сердца

- Эй, чувак, долго стоять будешь? - возмущенно вопит все тот же водила. Показываю ему средний палец. Убирая кольцо с визиткой в карман. Надо будет при случае позвонить и вернуть находку.

В офисе тихо, Аня сегодня дома, а новенькая дверь радует своей прочностью. Прикрыв, ее, пересекаю приемную, отодвигая мусорку и касаясь кофемашины, со вздохом понимаю: мы снова забыли заказать воду.

- Одни проблемы с этой девчонкой, - бурчу, оглядывая стол Филатовой.

Кружка со слоном и несколько припрятанных мятных конфет заставляют усмехнуться. Вкус на ее губах – мята и корица. Совсем ни такой, как у большинства девушек. Необычное, яркое сочетание. Именно сейчас, после всего передуманного и пережитого вдруг всплывает в памяти вместе с робким пробным поцелуем. Интересно, он был первым у нее?

- Ля-а, Ром, о чем думаешь вообще. Старый извращенец, - бурчу, набирая службу доставки в воды, слыша привычное в трубке: «Аквафор, доставка воды. Чем могу помочь?»

Едва открываю, как в офис бесцеремонно вваливается мужчина в дорогой дубленки, стоимость которой как три моих квартиры. На лице королевская надменность. Лицо холеное, но зеленоватая кожа и оплывшие щеки намекают на нездоровый образ жизни. Под глазами мешки, на запястье золотые часы с бриллиантами, а в трубке женщина повторяет вопрос.

- А да, хочу заказать воды. Две бутылки, ул. Краснореченская 86, дом 43, офисное здание. Второй этаж, офис 219, - подтверждаю заказ и слышу обещание приехать сегодня в пяти часам. Едва отвожу айфон от уха, мужчина прекращает разглядывать офис, обращая на меня взор.

- Роман Сташенко? – голос неприятный, режет слух, да и сам вид у этого парня отталкивающий, хотя он едва на десяток старше меня. Зато в наличии седые густые волосы, подтянутая фигура и куча пафоса. Он делает шаг вперед, пачкая своими ботинками затертый линолеум пола и морщится.

- Допустим, - отзываюсь, вскидывая брови и не делая попытки пригласить в свой кабинет. Наоборот, опираюсь об Анино кресло и с любопытством рассматриваю видневшуюся в расстегнутом вороте светлую, наверняка дорогую, рубашку. – Вам что-то нужно? Мы сегодня не работам.

Он мерзко усмехается и достает из кармана айфон, пару раз проведя по экрану пальцем, поворачивая в мою сторону. Смотреть не нужно – знаю, там женщина.

- Слышал ты выводишь на чистую воду изменщиц? – одна темная бровь приподнимается, его голубые, почти бесцветные глаза сужаются. Ждет ответа, пока я торможу.

- Допустим, - киваю, все еще не глядя на экран его айфона. – Вам изменяет кто-то?

- Глупый вопрос, иначе меня бы тут не было, - кривит губы, потирая костяшками пальцем, усеянными золотыми печатками, подбородок. – Выведешь эту шлюху на чистые воды – получишь в три раза больше того, что тебе обычно платят.

Меня это настораживает. Те, кому изменяют, ведут себя обычно не так. Тянусь к телефону, забирая из рук мужчины и дыхание перехватывает. Моя сегодняшняя участница ДТП, потерявшая кольцо. Она смотрит с экрана счастливыми оленьими глазами и улыбается, стоя в обнимку с этим парнем. Поднимаю глаза, встречаясь взглядом и хмурюсь, возвращая обратно телефон.

- Моя жена, - машет рукой, сунув ту в карман дубленки. – У меня бизнес с этой тварью, но брачный контракт положит конец ее притязаниям на мои бабки. Вздумала гулять у меня за спиной, пусть валит с голой жопой на улицу, откуда явилась.

Та женщина не выглядела обманщицей, а может я ошибся, не знаю.

Одна ошибка будет стоить моей репутации. Потому недолго думая, протягиваю руку, ощутив крепкий захват и киваю, улыбнувшись новому клиенту.

- Что ж, давайте обсудим детали?

- И я ей говорю: цветы совсем перемерзли, что я по-вашему должна с ними делать? Розы никуда не годятся! – возмущалась Ирочка, крута пальцами тонкую ножку бокала. На часах двенадцать дня, а она позволяла себе алкоголь несмотря на время, место и середину рабочей недели.

В моих руках вилка, и я не знаю, чего хочу больше: воткнуть ее себе в глаз или шею. На лице максимум заинтересованности, в голове пустота, уши пропустили половину тирады о неблаговидных поставщиках. Кажется, что-то там связанное с ее деятельностью флориста на свадьбе. Господи, почему женщинам так нравится зацикливаться на ерунде? Видимо поэтому многие из них не способны построить успешный бизнес – концентрации не хватает, распыляются на все подряд.

До того, как стать врагом, мой бывший лучший друг Илья называл состояние близкое к моему – внутреннее самоубийство. Это когда пустить себе в лоб пулю не решаешься, зато страдаешь от души. Вот Ира болтает, я страдаю. Все закономерно.

На скатерти белые кружева по краю, а в чашке болтаются остатки зеленого чая. Эту хрень взял ради Давыдовой – она большая любительница всяческих диет и поддерживать ее начинания мой долг, пока продолжается игра. Может, стоило бы завязать уже эти отношения, однако пока идет выяснение и сбор информации о личности Елены Воронцовой, все равно делать нечего. Без работы я схожу с ума, потому продолжаю спектакль, придерживая подбородок рукой и улыбаясь говорящей Ире.

Жесть какая, убейте меня.

-…Маша такая дурочка, знала ведь, какой козел, но все равно вышла замуж…

А, она уже о подруге. Неужели столько времени прошло? Или сменила тему? Глядя на активную мимику ее лица, краем глаза замечаю пробегающего мимо официанта и жажду выпросить у него яблоко, чтобы заткнуть свою собеседницу. В уютном небольшом ресторанчике, располагающимся под крышей одного из небоскребов, народу немного. В основном работники офисов, пришедшие на ланч да редкие посетители вроде нас с Ириной. Через огромные панорамные окна помещения со столиками залито ярким солнечным светом – большая редкость в зимнем месяце. На улице морозно, безветренно, а недавно выпавший снег превратился в сверкающее стекло, заставляющее людей опасливо передвигаться по тротуарам и через дороги. С большим удовольствием сейчас бы прошелся по проспекту, но дела такие дела.

- Рома?

- А? – поворачиваю голову, по нахмуренным бровям видя, что мою невнимательность засекли. – Прости, задумался, - улыбаюсь как можно печальнее, напуская загадочный вид человека, которого мучают великие думы.

Ирочка на секунду обижается, приготовившись надуть губы, но не выдерживает и тянется ко мне ладонью, кладя поверх моей руки. Чуть не отпрыгнул в ужасе, едва сдержавшись. Поднимаю взгляд и натыкаюсь на жалостливый взор больших глаз. Ирочка поправляет рыжие локоны, сжимает мои пальцы другой рукой, затем вздыхает трагично. Клево, сейчас Рома, тебя будут жалеть и купать в любви.

- Милый, что бы тебя не мучило, ты можешь мне рассказать, - уверенно заявляет она, хлопая ресницами. Желание отодвинуться на стуле и взглянуть на нее точно на дуру. Сдерживаюсь, изображая на лице маску благодушия.

- Все в порядке, Ир. Просто некоторые проблемы на работу, - снова улыбаюсь, мысленно вздохнув.

«Ты – моя проблема. И подобные тебе», - мрачно думаю, пока она отпускает мою руку, допивая вино и откидывая на спинку стула, обитого бархатом.

- Так, о чем ты говорила? – оживаю быстрее, чем она открывает рот. Давыдова вновь хмурится, между бровей залегает складка, но затем ее осеняет.

- А, хотела тебя позвать на эти выходные покататься на лыжах, - радостно хлопает в ладони, совершенно не замечая, как меня будто примораживает к стулу. – Там будут мои друзья, вы сможете познакомиться, шашлык, все удобства. Можно даже взять выходной на понедельник и…

- Нет! – Давыдова вздрагивает, ошарашенная моей реакцией. Сам не заметил, как подскочил, перепугав половину посетителей. Кашляю, разгоняя в горле противный осадок, будто надышался гари и теперь никак не могу сглотнуть. Осторожно сажусь обратно, качая головой, пока люди за столиками поворачиваются обратно, возвращаясь к своим тарелкам и прерванным разговорам.

- Не могу.

- Почему? – осторожно интересно, все еще с опаской погладывая на меня. Мне лишь остается выдавить с трудом:

- Просто… в эти входные - праздник. День рождения одного важного для меня человека.

Катя родилась в январе. Зимой, в лютый холод и сумасшедшую метель. Когда ты молод, полон сил да планов, тебе кажется, что все по плечу. Главное – мотивация. Так говорят знаменитые коучи и прочие псевдопсихологи, рассказывающим нам со сцены о том, как правильно строить свою жизнь. Для меня она заключалась в семье. Не в работе, не в большой зарплате, а именно в той самой ячейке общества, от которой многие сейчас отрекаются ради собственной свободы. Я их не виню – каждый волен жить по своему усмотрению. Более того, всегда поддерживал людей, стремящихся к своим мечтам.