Яна Мелевич - Разбивающий сердца

Мне больно.

Я не хочу отпускать.

Я знаю, что это обман. Но дай мне еще немного времени, чтобы побыть в нем.

- Идиот! Вытащи нас, слышишь?! Эй!

Этот голос врывается следом за розовой ватой, сотканной из мельчащих нитей воспоминаний. Удивленно моргаю, пытаясь снова вдохнуть и только сейчас осознаю, стоя в обнимку с Еленой, что это кричит ее муж. Он там, в гостиной, а мои глаза будто вновь начинают видеть и когда картина проясняется – сердце гулко отбивает удары об ребра. Потому что иллюзия рассыпается осколками, а за стеклом настоящий кошмар.

Послышался щелчок и что-то твердое, продолговатое прижалось к моему животу. Чуть ниже, под ребрами. Хотел бы я верить, что это всего лишь игрушка или дурацкий розыгрыш. Но огромные, заплаканные глаза Ани впереди. Отчаянно мотание головой и слишком ощутимое давление уже все сказали без слов. Пистолет заряжен, иначе такой уверенности во взгляде Елены не было бы, стоило ей сделать один шаг назад, а после другой. На лице холодная улыбка, она явно знала, как пользоваться оружием и без всякого сожаления нажала бы на курок, стоило мне дернуться.

Кто-то смотрел в дуло пистолета? Ощущал на себе напряжение момента, когда твоя жизнь зависит от того, какой выбор ты сделаешь? Мне было и страшно, и нет. За себя нисколько, однако там в комнате было три человека. Я заметил краем глаза Никиту, слышал крики Леонида и вспоминал испуганные глаза помощницы по дому. Или горничной, черт ее знает.

- Зачем? – задал всего один вопрос, сжимая кулаки.

- Зачем? – вскинула идеальной формы брови Елена, улыбнувшись мне ласково. Будто бы именно вот так встречают любимого мужчину после долгого трудового дня: с пистолетом в руке и полным безразличием в глазах. – Милый, не глупи. Это всего лишь способ донести до тебя быстрее мою точку зрения. А то вы, мужчины, слушать как-то не привыкли.

Сглотнул ком, недоверчиво глядя на нее. Мне хотелось закрыть глаза, а затем распахнув – просто проснуться. Списать все на ночной кошмар, дозвониться до Ани, услышать ехидное замечание Воронцова младшего, наставления от Ильи. Да хотя бы снова Гришу увидеть, который бы мне таблетки от галлюцинаций прописал! Вот только ничего подобного – все по-настоящему. За спиной Елены большой накрытый праздничный стол с красивой скатертью, едой и напитками. Горят свечи, и вся атмосфера вокруг напоминает уютный вечер в узком семейном кругу. Тихо-тихо работает тонкая большая плазма, постоянно демонстрируя одну и ту же сцену на экране.

Это видеозапись, где мужской голос раз за разом бесконечно задавал один вопрос маленькой девочке, рисующей что-то на белом листке бумаги. Ее темные косы заплетены ровно и симметрично, даже банты на одном уровне. Никаких складок на платье и выбившихся прядей:

- Почему тебе нравится мучить голубей, Леночка?

- Потому что они грязные и пачкают асфальт. Они нарушают идеальную красоту мира вокруг.

- Потому что это нарушает идеальную красоту мира вокруг, - повторила эхом Лена, едва мы вошли внутрь, и я сел туда, куда она указала. Пальто пришлось бросить на спинку стула, аккуратно расправляя плечи, не позволяя хотя бы одной складке образоваться на ткани.

- Я не идеальный, Лена, - выдыхаю, садясь осторожно за стол под пристальным взглядом ее красивых глаз. – Мы все не идеальны.

- Ничего, я это поправлю, - улыбнулась она, беря в свободную руку бокал с вином, поднимая будто для тоста и шагнув в сторону замершего Никиты. Ее ладонь легла на его широкое плечо, сжимая с такой силой, что видимо ногти впились в кожу через ткань. – Посмотри на моего мальчика. Он стал очень хорошим и послушным. Я говорю – он исполняет.

Младший Воронцов вздрагивает от боли, прикрывая глаза. Его руки не прикованы, да только оно совсем не нужно. Расфокусированный взгляд и бесконечная апатия на лице говорит сама за себя. Наркотики – они держали его в узде, позволяя ей запустить пальцы ему в волосы и заставить отклонить голову назад. У меня во рту скопилась желчь, Анин писк и рычание задыхающегося от боли, раненного Леонида – словно печальная музыка, сопровождающая всю эту сцену.

- Он хотел от меня сбежать, - промурлыкала Лена, с силой сжимая пальцы, отчего парень вздрогнул, но пошевелился вяло. – Глупыш. Я ведь вырастила его, дала еду, кров, всю свою любовь. Всего лишь нужно было подчиняться, верно?!

Последнее слово Воронцова выкрикнула в такой ярости, что зазвенели бокалы. Хлесткая пощёчина заставила нас дружно вздрогнуть. Аня снова всхлипнула, отчаянно переводя взгляды с меня на него, сдирая ногтями лак с подлокотников.

Если она подойдет ближе, я успею забрать пистолет? Не побоюсь ли? Мое тело скованно, мышцы словно каменные и страх управляет сознанием. Дотянусь до телефона? И если да, то как можно ли спасти остальных?

Во взгляде Ника мелькнули и тут же погасли остатки живых эмоций. Хорошая идеальная марионетка всегда молчалива и беспрекословна.

- Но, впрочем, это все неважно. Ведь теперь мы можем поговорить о том, какая у нас ныне замечательная семья! - от смены эмоций пошатнуло даже меня. Лена снова улыбалась, расхаживая и добравшись до Ани, скользнула пальцами по ее плечам, заставляя меня сжать кулаки.

- Больная стерва, - выдохнул Леонид. – Надо было сдать тебя в психушку, тварь!

- Ленечка, - вздохнула Елена, поворачиваясь к нему и наставляя на него пистолет. – Ты снова повторяешься. Однако ты прав, – она рассмеялась, игриво приподняв бокал в другой руке. – Я совсем забыла о деловых вопросах. Не очень этично заставлять тебя ждать, верно?

Деловые вопросы? От скачков тем у меня едет крыша и окончательно сознание уходит в туман. Лена поворачивается в мою сторону и кивает на наполненную тарелку, где уже стынет сочный бифштекс с овощным гарниром.

- Дорогой, не стесняйся, - она подмигивает, щелкая языком. – Ешь, ведь сегодня праздник. Уже совсем скоро мы станем счастливыми.

Если меня после смерти ждал Ад, то, кажется, я прошел туда вне очереди.

Это бесконечный день Сурка, которому нет конца и края. Тихие голоса на заднем фоне – одно и тоже видео по кругу. Не знаю, кто тут больший сумасшедший: я или Лена? Она разливает вино, улыбается и подает блюда. Аня едва держится: на ее шее явные следы удушения, она даже с трудом может отвечать. Но если молчит, мгновенно зарабатывает хлесткую пощечину, от которой внутри меня все переворачивается вновь и вновь.

- Я же сказала: отвечай, когда тебя спрашивают, неблагодарная девчонка! – рявкает Лена, из милой домохозяйки превращаясь в разъярённую фурию и вновь ее голос становится слаще меда:

- Тебе салат положить, милая?

- Да…

Сколько прошло времени? Час или два? Мне стало дурно, едва Лена подошла к Ане и освободила ей рот. Она не отпустила ее, но нас даже не тронула. Почему? Разве не должна привязать точно также? Странное доверие, но судя по нашим реакциям – вряд ли хоть кто-то решится на побег. Мне кажется меня просто приклеило к стулу и к этому месту. Наверное, так все закончиться – в этом доме, где мы все дружно умрем.

Снова из-за меня.

Потому что я не видел очевидного и не слышал предупреждений.

- Леня, ты готов уже подписать документы? – совершенно неэмоционально интересуется Елена, садясь на свое место.

- Никогда, слышала? Ни-ко-гда, - едва слышно стонет ее муж с невероятной злостью.

Воронцов тяжело дышит, рана у него серьезная и нуждается в срочном лечении. Испарина покрывает лоб, но мужчина упорно старается ее игнорировать, пока напряженная горничная уносит со стола испачканные, почти полные тарелки.

Столовый нож скрипит по дну тарелки, едва она отрезает кусок мяса – этот звук режет уши не хуже пенопласта. Воронцова аккуратно накалывает вилкой, смакуя его сочный вкус. Подле нее пистолет, совсем рядом и совершенно точно заряженный. Всего на миг наши с Никитой взгляды встречаются – где-то там я вижу полную безнадежность, отчаяние и затаенную боль.

- Так вот, я же не все рассказала, - улыбается Лена, вытирая кончики пальцев салфеткой, промакивая ею губы и откладывая в сторону. Она тычет вилкой в сторону Никиты, который вздрагивает в очередной раз.

- Помнишь свой последний день рождения с родителями, дорогой? Ах, - она смеется, взмахивая рукой и прикрывает от восторга глаза. – Это был невероятный праздник. Мой отец устроил его в твою честь – жаль, бесконечно жаль, - цокает Елена языком, притворно вздохнув.