– Даже если он не мог разделить с тобой самые важные моменты жизни?
– Я знал, что отец любит нас. Однако чем-то всегда приходится жертвовать. Нельзя иметь все сразу.
– Вы часто видитесь?
– Родителей не стало десять лет назад, папа ушел за мамой почти через месяц.
– Это, должно быть, трудно.
– Когда-то нам всем настанет черед умереть. Но лучше, если это происходит, когда тебе за семьдесят.
Он отвернулся.
Вспоминал ли он женщину, которую когда-то любил? Аманда сомневалась, что он последовал бы по стопам отца и посвятил жизнь работе, чтобы его семья ни в чем не нуждалась. Ей хотелось думать, что он бы предпочел рыбалку с сыном вместо дополнительных часов за рабочим столом.
– Хочешь пива? Бокал вина?
– Не откажусь от пива.
– Оставайся на месте. Я найду ванную, приведу себя в порядок и принесу чего-нибудь пожевать. Я возьму фонарик?
– Как хочешь.
Пока Джек отсутствовал, Аманда ерзала под покрывалом и ждала. Слышала, как звенит ошейником Чичи, когда почесывается. Она планировала заставить Джека работать руками, пока они здесь. Нарубить дров, залатать отлетевшую черепицу, отшлифовать заднюю стену, приготовить простые блюда. Делать все, что делают нормальные люди. Ее целью было подчеркнуть разницу между состоятельными людьми и теми, кто нуждается. А таких в мире было много.
Правда, сейчас заняться было нечем.
Очень скоро Джек вернулся с походным холодильником и скользнул под покрывало, поставив холодильник между ними. Они откупорили по бутылке пива. Аманда решила вернуться к разговору:
– Похоже, у тебя были хорошие родители.
– Мне повезло.
Она редко пила пиво, но сейчас оно пришлось как нельзя кстати.
– Я не пыталась узнать, кто моя биологическая мать. Не хотела вмешиваться в чужую жизнь.
– Но разве это не наоборот? Обычно биологический родитель не хочет вмешиваться в жизнь уже взрослого ребенка.
– Это непросто, но, поверь, существует множество способов разыскать ребенка, потерявшегося в системе. Если она не хочет меня знать, лучше оставить это.
– И тебе никогда не хотелось узнать причину?
– Уже нет. Прошлого не вернуть. К тому же не могу сказать, что мне было плохо, даже первые одиннадцать лет.
– Ты жила во многих семьях?
– Были две. Меня обеспечивали. Никто никогда не пытался растлить. А мне всегда чего-то не хватало. Чего-то главного. Без этого я чувствовала себя невидимой.
Временами она до сих пор так себя чувствует. Но не сейчас. Не с Джеком.
– В общем, это трудно описать.
– Ты часто так себя чувствовала?
– Всякий раз, когда это случалось, я начинала читать. Иногда одну и ту же книгу, снова и снова.
– Какая была твоей любимой?
– Когда я была совсем маленькой – «Золушка».
– Классика. Почти как твоя машина.
Она улыбнулась:
– Я мечтала о фее-крестной. Когда ночью гасили свет, я часами сидела на кровати и смотрела в окно. Тогда я думала, что достаточно веры, и все твои желания сбудутся.
– Какие?
– Я была полной застенчивой девочкой. Не могла постоять за себя. А во сне превращалась в принцессу. Моей крестной всего-то и было нужно, что взмахнуть палочкой и заставить свою магию работать.
Он улыбался.
– Ну конечно.
– Всякий раз, когда видела мышь, я закрывала глаза и желала, чтобы она превратилась в красивого белого коня. Мечтала о пышном платье из белого атласа, украшенного сапфирами. Естественно, был и принц, который опускался передо мной на одно колено и просил выйти за него замуж.
– Естественно.
– Кольцо было украшено большим бриллиантом, вокруг него танцевали рубины или жемчужины, окруженные сапфирами.
– А потом?
– Я выросла, получила степень, присоединилась к Корпусу мира.
Выражение его лица изменилось.
– Расскажи мне об этом.
– Два года я служила добровольцем в Доминиканской Республике.
– Сразу после колледжа?
– Да. Я помогала молодежи учиться, делать правильный выбор. Мы говорили с женщинами о беременности, питании. Там такая бедность и безработица. Те два года изменили меня.
– Я тоже когда-то мечтал спасти мир.
– В самом деле?
– Получил образование и собирался лететь в Африку, помогать в строительстве.
«Неужели он серьезно?»
– Джек, ты когда-нибудь рассказывал кому-нибудь об этом?
– Что? Разрушить собственный имидж?
– И все это ты делал в одиночку?
– Нет, с моей девушкой. Моей невестой. Мы собирались оставить все и начать жизнь сначала.
Аманда приподнялась на локте:
– Какой она была?
Казалось, он погрузился в воспоминания.
– Кристал была мягкой. Нежной. Изучала уголовное право. Ее отец был адвокатом, а затем стал судьей. Я не думал, что она подходила для такой работы. Никак не мог представить ее в зале суда, убеждающей присяжных в том, что тот или иной человек совершил убийство. Она была слишком нежной. Ее очень легко можно было ранить. Кри-стал полностью отдавалась своему делу.
Сердце Аманды билось все быстрее.
– Тебе хотелось защитить ее.
Так же как и отцу, Джеку хотелось оберегать свою женщину.
– Иногда я представлял нас в браке. Знаешь, пара сыновей, я прихожу домой с работы каждый день, а она накрывает вкусный ужин. Потом я давал бы ей отдохнуть и проводил время, играя с детьми.
Аманда мягко улыбнулась:
– На самом деле это легко представить. Могу я спросить, как она умерла?
Его челюсть напряглась.
– Ее отец был чертовски строг и зол. Ему казалось, Кристал никуда не годится, дескать, недостаточно хороша для судьи. Она была единственным ребенком, а потому, если хотела идти по гигантским стопам отца, все зависело только от нее. Продолжение династии. Она стала прогуливать уроки, не берегла себя. Когда слегла с мононуклеозом, значительно отстала по программе. Затем мы провели День благодарения с ее родителями. Большая ошибка. Ее отец из равнодушного вдруг превратился в агрессивного оппонента. Нападал на нее прямо за столом. Говорил, она должна стараться, если уж взялась за дело, и, если что-то получается, надо доводить это до совершенства.
Аманда расстроилась:
– Бедная девушка.
– Я высказал свое мнение и тотчас попал в черный список.
Это было правдой. Человек мог говорить что угодно о членах своей семьи, но не дай бог вмешаться в конфликт постороннему.
– После того случая Кристал еще долго была подавлена. Но за несколько дней до Рождества казалось, что тучи над ней стали рассеиваться. Она снова заулыбалась. Говорила, что примирилась с тем, что отец всегда будет ею недоволен.
Аманда понимала, что последует дальше.
– Она так и не встретила то Рождество. Утром я обнаружил ее тело в ванной комнате.
– О, Джек…
– Ее отец обвинил во всем меня. Черт, я сам винил себя.
Вероятно, поэтому он выглядел таким отстраненным, когда они посетили лекцию в школе, где говорили о подростках, склонных к самоубийству. Пережил это на собственном опыте.
– Ты не должен винить себя. Кристал нуждалась в профессиональной помощи.
– Вместо этого я лишь приумножал давление, которое на нее оказывалось. Как видишь, не всегда хорошо жить с будущим, уготованным тебе кем-то другим.
Пытался ли он таким образом оправдать свою тактику с Анжеликой? Если им удастся сместить Эвана Маккейна с директорского кресла, убедит ли он ее распродать бизнес отца по частям?
Джек внимательно всматривался в лицо Аман-ды, а потом будничным тоном произнес:
– Так, что у нас еще в холодильнике? Яйца, бекон, помидоры? У тебя есть хотя бы газ на кухне?
– Да, есть.
Аманда все еще обдумывала услышанное.
Сколько еще слоев у этого человека? Какие раны он скрывает? Первые одиннадцать лет ее собственной жизни тоже не были сказкой, но она никогда не теряла близких людей. Джек потерял любимую женщину и обоих родителей. Некоторые люди горюют всю жизнь, выстраивая стену вокруг себя. Может быть, то же сделал и он?
– Как ты смотришь на то, чтобы я приготовил омлет?
Она старалась оставаться легкой:
– Так ты еще и готовишь?
– Не очень хорошо.
– Можешь нарубить дрова?
– Если необходимо.
Аманда бросила взгляд внутрь походного холодильника:
– Я вижу крекеры, клубнику и три вида сыра. И взгляни-ка! Бельгийский шоколад.
– Это лучше булочек с заварным кремом.
Она разломала плитку и сунула им в рот по кусочку шоколада: