– А как же тогда узнать, настоящая это любовь или нет?
– О, это всегда очень сложно. Ну, во-первых, вы оба – ты и твой избранник – должны принадлежать к одному обществу и иметь какие-нибудь общие интересы. А во-вторых, ты должна испытывать к нему не только физическое влечение. Поцелуи, конечно, вещь хорошая, но все-таки большая часть нашей жизни уходит не только на это. Если ты действительно кого-то любишь, то близость с другими мужчинами для тебя просто невозможна. Тебе неприятно, когда они к тебе прикасаются, потому что ты думаешь только о нем.
– Неужели у вас с мистером Стоксом все было именно так? – спросила девушка.
– Милый мой, как мне тебе не хватает, – прошептала Беатриса так тихо, что Мелисса не поняла, слышала ли она это или ей показалось.
– Ты его любила.
– Я буду молиться, Мисси, чтобы ты встретила человека, который подарил бы тебе хотя бы половину той любви которой одарил меня мой муж. Тебе будет хорошо со многими мужчинами, но высшее наслаждение ты испытаешь только от близости с любимым человеком.
Погрустив немного, они вернулись к обсуждению Хефлина. С тех пор, как он появился в Дрэйтоне, Мелисса постоянно чувствовала себя в опасности. Даже его знаки внимания не льстили девушке. Видимо, этого негодяя привлекла ее невинность. Несмотря на то, что Мелиссе было уже восемнадцать лет, ее тело оставалось чистым и непорочным. На вид ей вообще нельзя было дать больше четырнадцати. После недавно перенесенного гриппа ее лицо приобрело желтоватый оттенок, скулы заострились, а вокруг глаз образовались темные круги.
Послышался новый взрыв смеха. Беатрисе пора было уже вернуться. Мелисса нервно кусала губы, пытаясь уловить голоса, доносящиеся из бильярдной, и убедиться, что все четверо были там.
Говорить с Тоби было бесполезно. Он так любил азарт и непрекращающееся веселье, а с приездом гостей вино полилось в их доме рекой. Он много играл, но Мелисса подозревала, что он больше теряет, чем выигрывает. Вообще-то ее не удивляло, от кого он получил такой характер. Их покойный отец разбирался одинаково плохо как в земледелии, так и в экономике. Он унаследовал небольшое поместье, но ко дню своей смерти довел его до наихудшего состояния. Тоби даже не пытался что-то изменить. Вместе с отцом умерла и последняя надежда Мелиссы бывать в обществе. Никто из соседей, живущих поблизости, не нравился девушке настолько, чтобы она захотела выйти за него замуж. Она уже была готова смириться с этим и провести в Дрэйтоне остаток жизни, заботясь о своем безответственном братце и прячась от его нахальных друзей.
Смех стал громким и хриплым, что свидетельствовало о том, что мужчины опорожнили уже немало бутылок. Слуги ходили по струнке, соблюдая негласное правило: только лакеи-мужчины могли выполнять приказания изрядно напившихся джентльменов.
Девушка уже решила было вернуться к своему вышиванию, как послышались шаги возвращающейся Беатрисы. Находиться все время вдвоем – это было их единственным спасением от домогательств развратных друзей Тоби. Но в комнату вошла не Беатриса, а мистер Кроуфорд. Нетвердой походкой шел он к двери и уже почти добрался до середины гостиной, как вдруг заметил затаившуюся в кресле Мелиссу. Натянутая улыбка заиграла на его губах, и он, казалось, пытался скрыть за этой гримасой свое недовольство.
– Ну и ну! Неужели эта малышка, сестренка Тоби, сидит здесь одна? – произнес Кроуфорд, пытаясь справиться с икотой. – Совсем одна, – подчеркнул он. – Как вульгарно!
Внезапно его лицо приняло насмешливое выражение.
– Моя кузина сейчас вернется, сэр, – холодно ответила Мелисса. – И мне кажется, вам следует вернуться в бильярдную. Ведь вам не хочется, чтобы нас застали тут вдвоем?
– Разумеется, – сказал Кроуфорд и развернулся, чтобы выйти из комнаты, но, поворачиваясь, потерял равновесие и тяжело рухнул прямо под ноги бедной девушке.
Мелисса пронзительно завизжала, не успев вовремя отскочить в сторону. И тут тошнотворный запах бренди и кислого лука ударил ей в лицо. Пулей вылетев из гостиной, она взбежала вверх по лестнице и поспешно скрылась у себя в комнате.
Привлеченная шумом, к ней заглянула Беатриса.
– Господи, да что стряслось? – воскликнула она, увидев белое, как полотно, лицо девушки.
– Мистер Кроуфорд, – только и смогла выговорить Мелисса, чувствуя тошноту, подступающую к горлу.
– А, ну так это неудивительно, – проворчала Беатриса. – Я давно заметила, что его организм слишком восприимчив к алкоголю. Непонятно только одно: почему он никак не хочет с этим смириться и не прекратит пить?
– Что ты имеешь в виду?
– Он выпивает всего два стакана вина, а чувствует себя, как Тоби после двух бутылок бренди, – пояснила Беатриса. – Стараясь пить наравне со всеми, он страдает больше всех.
– Что за неуважение к нашему дому, он ведь пачкает ковры!
– Обычно он делает это у себя, – объяснила Беатриса, с сожалением разглядывая испорченное платье кузины. – Но в этот раз, видимо, не успел, хотя его лакей строго за всем следит и напоминает мистеру Кроуфорду, когда пора удаляться в комнату. Почему же сегодня так получилось?
– Он вошел в гостиную, буквально рухнул мне под ноги, и его вырвало.
Беатриса кивнула.
– Видимо, это произошло из-за встряски.
Наверное, он искал где-нибудь пустое ведерко для угля. Я считаю, что теперь нам лучше проводить вечера здесь, наверху, а соседняя комната может послужить нам гостиной.
– Но почему я должна прятаться в собственном доме?! – возмутилась Мелисса, и слезы покатились по ее щекам. – Как будто я в тюрьме!
– Да, это несправедливо, – прошептала Беатриса, успокаивая девушку. – Но ведь Тоби не переубедишь. Беда в том, что нам некуда деться, иначе мы бы завтра же покинули этот дом. Хефлин перешел все границы, он – ненормальный! Представь себе, он только что приставал ко мне в моей же собственной комнате. Мне пришлось окатить его ледяной водой, чтобы он наконец отстал.
– Хефлин очень опасен, Беатриса. Каждый раз, когда он приближается, меня охватывает такой ужас! – призналась Мелисса. – И он прекрасно знает, что в случае чего Тоби и пальцем не пошевельнет, чтобы меня защитить. Удивительно, почему он еще сразу не применяет силу? Или он хочет постепенно меня изводить и наслаждаться моим страхом?
– Наверное, ты права, – согласилась Беатриса. – Некоторые люди обожают такие вещи.
– Скорей бы уж они убрались отсюда!
– Но подумай, Мисси, даже если в этот раз тебе удастся избежать его ловушек, он может приезжать к Тоби еще и еще. Кто будет тебя защищать? Тоби не в счет. Я думаю, тебе необходимо покинуть этот дом.
– Но мне некуда больше идти, – запротестовала Мелисса. – К тому же, если я уйду, мне придется нанять компаньонку.
– Подумай хорошенько, – посоветовала ей Беатриса. – Все эти компаньонки – пустоголовые дуры, которые неспособны защитить даже себя, не говоря о такой девушке, как ты. Они же, как слуги, палец о палец не ударят, если понадобится уберечь тебя от хищников вроде Хефлина. Ты должна уйти отсюда.
– Но куда? Я почти никого здесь не знаю, кроме соседей, в школу я никогда не ходила, а выйти замуж мне сейчас, наверное, не удастся.
– Но должны же у тебя быть какие-нибудь родственники?
– У меня есть бабушка, но после маминой смерти она и знать нас не хочет.
– Это родственница по маминой линии?
– Да. Моя бабушка – вдова маркиза Каслтона. У них было двое детей. В последний раз она к нам приезжала, когда мне исполнилось восемь лет. Я помню, бабушка была немного надменной, хотя ко мне всегда относилась очень хорошо. Но потом она обвинила папу в маминой смерти.
– А что случилось на самом деле? Твой отец иногда писал нам, но в детали этого происшествия особенно не вдавался.
Беатриса помогла кузине переодеться и лечь в постель.
– В конце концов, бабушкины упреки привели к тому, что он сам в это поверил.
– Ты думаешь, отец действительно убил твою маму?
– Ну, почти. Нашей семье вечно не хватало денег, особенно в тот год, когда мне исполнилось десять лет. В результате много слуг было уволено, а наш единственный конюх оказался прикован к постели после того, как его лягнула лошадь. Поэтому папа сам правил экипажем, когда они с мамой возвращались с летнего бала в Линкольне. Дорога предстояла долгая, и дедушка тоже взобрался на козлы, чтобы составить папе компанию. Оба были немного навеселе, но денег на гостиницу не было. Так вот, я подозреваю, что папа задремал, хотя сам он никогда ничего не рассказывал. Когда они спускались с Букового холма, экипаж перевернулся. Дедушка, падая, ударился о камни и тотчас же умер. Мама тоже сильно разбилась, но прожила на три дня больше. Папа остался цел и невредим.