Дайкен Рэйчел Ван - Разрушенная

– Ясно. – Кирстен сильно зажмурилась и скрестила руки на груди. – Я понимаю, о чем ты говоришь, просто я не знаю, как это контролировать. Каждый раз, когда я вижу воду или даже бассейн, меня начинает трясти. Я очень боюсь, что со мной может случиться то же самое, что с моими родителями. Да, я знаю, в моих словах нет логики, но это никак не помогает мне справиться со страхом.

– Страх… – Я расцепил ее руки и переплел наши пальцы, – это то, что заставляет нас чувствовать себя живыми. Страх заставляет наши сосуды сужаться, и тогда миндалевидное тело, крошечная часть мозга, посылает сигналы нервной системе. Эти сигналы заставляют нас или бороться, или убегать.

– Я бы предпочла убегать, – заметила Кирстен.

– Правильно. – Я притянул ее к себе. – Именно так работает механизм, заложенный в нас природой. Так мы спасаемся от диких животных, чтобы не быть съеденными. В наше тело встроены обе системы: бей или беги. Можно ли выжить в этом мире без инстинкта самосохранения? Даже представить такое невозможно.

– Нельзя, конечно, мы все погибнем.

– Именно, – кивнул я. – Например, люди будут прыгать с крыш небоскребов, думая, что умеют летать. Другими словами, страх – это не обязательно что-то плохое.

– Постой. – Кирстен изо всех сил упиралась, потому что я увлекал ее за собой в более глубокую часть бассейна. – Что ты делаешь? Ты помнишь, что я не умею плавать?

– Помню, – прошептал я, – зато я умею.

– Но…

Я проигнорировал все ее возражения.

– Страх может быть твоим союзником. Ты можешь сделать что-то, чего боишься.

– Сделать что-то, чего боюсь?

– Да. – Удерживая девушку в объятиях, я плыл при помощи одних ног до тех пор, пока они не заныли от усталости. – Например, возможно, я боялся целовать тебя, а теперь боюсь тебя потерять. Или мне может быть страшно закрывать глаза, потому что, когда я их открою, тебя не будет здесь со мной, но это совсем не значит, что я не собираюсь провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Я живое доказательство того, что жить, имея страхи – это нормально. Ты идешь вперед, ты побеждаешь своих демонов, ты продолжаешь двигаться дальше. Страх пытается парализовать тебя, заставить перестать бороться и остановиться. Он тормозит прогресс, уменьшает твои шансы добиться успеха. А когда ты делаешь то, что тебе делать страшно, ты продолжаешь двигаться к своей цели. Только теперь ты понимаешь, что покоряешь свой личный Эверест. Страх заставляет тебя бороться. Твои родители погибли… – Тут я осекся. Я не хотел, чтоб это прозвучало настолько резко. Но заставил себя говорить дальше: – И ты можешь погибнуть тоже.

Кирстен резко вдохнула, и я чуть было не отпустил ее, так сильно она выкручивалась из моих рук.

– Ты можешь погибнуть тогда, когда переходишь улицу.

Кирстен продолжала вырываться.

– Ты даже можешь подавиться индейкой, которую приготовила Мелда, и задохнуться.

Из ее глаз хлынули слезы.

– Ты можешь позволить своим страхам контролировать твою жизнь, или можешь сама контролировать страхи. Никогда, ни на один миг не допускай мысли, что у тебя нет выбора.

Я чувствовал, как ее тело сотрясается крупной дрожью. Кирстен так вцепилась пальцами в мои руки, что ее ногти больно впились мне в кожу.

– А ты? – спросила меня она дрожащим голосом. – А чего ты сам боишься? Какой твой самый большой страх?

Я должен был отвести взгляд.

Я должен был солгать.

Я должен был сделать все, что угодно, только не то, что я сделал.

– Умереть, не успев понять, что такое жизнь. Покинуть этот мир, зная, что девушка, которая заставляет меня бороться, будет вынуждена жить дальше без меня.

Глаза Кирстен удивленно распахнулись.

– Звучит очень серьезно.

– Ну, могло быть и хуже. Я мог бы бояться воды, например.

– Ну ты задница, – рассмеялась она, и ее хватка на моих предплечьях ослабела.

– Двигай ногами, – велел я. – Мы все инстинктивно умеем плавать, просто двигай ими и греби руками так, чтоб голова оставалась над поверхностью воды. – Я показал Кирстен, как двигаться в воде, и отпустил ее.

– Я не тону! – завопила она и окатила меня фонтаном брызг. – Я не тону!

Спустя пару секунд Кирстен доплыла до меня и вцепилась в мои плечи.

– Молодец. – Я разомкнул руки, которыми она сдавила мою шею. – Зато теперь тону я.

– Ой! – Девушка отпустила меня и обеими руками ухватилась за бортик бассейна. – Это был…

– Чемпионский бросок. Черт побери, да мы ведем себя, словно пьяные. – Мои глаза горели от возбуждения.

– Спасибо, Уэс. – Черт, мне, похоже, никогда не надоест смотреть, как эти губы с придыханием произносят мое имя. – Спасибо тебе за то, что не считаешь меня ненормальной.

– Да ладно, мы все немного ненормальные, разве не так?

– Ага, – вздохнула Кирстен, – особенно мыс тобой.

– Я сейчас тебя поцелую, – предупредил я, подплывая к ней и касаясь губами ее губ. Когда наши языки соприкоснулись, я затащил ее обратно в воду. Она обхватила меня ногами, а я откинулся на спину и отплыл от бортика.

Мое тело просто дышало жизнью, когда она прижималась грудью к моей груди. Я чуть не застонал из-за того, что не могу сделать с ней все, что хочу, прямо сейчас. Я дотянулся до завязочек ее лифчика, убеждая себя, что быть тем парнем, каким я был всегда, – это абсолютно нормально. Тем парнем, который без задней мысли запудривал девушкам мозги.

Но я сомневался. Я держал руку на завязочках и не знал, что делать дальше, словно мои пальцы внезапно забыли, как снять с девушки купальник одной рукой.

– Уэс? – послышался голос отца. – Ребята, вы здесь?

Я беззвучно выругался и благородно отпустил ни о чем не подозревавшую Кирстен. Взяв ее за руку, я поплыл к бортику:

– Да, в бассейне.

Отец подошел к бассейну, и на его лице появилось понимающее выражение.

– М-м-м, надеюсь, я вам не помешал.

– Что ты! Конечно, нет, – слишком быстро оттарабанил я.

– Хорошо, – усмехнулся он, – мне, м-м-м, нужно с тобой кое о чем поговорить, Уэс. Мне позвонили из университета и… – Папа посмотрел на Кирстен, которая висела у меня на спине. – Хотя знаешь, можем обсудить это позже. И вообще, почему бы вам не вылезти и не выпить горячего кофе, чтобы согреться? А еще я записал парад в честь Дня благодарения, так что, если захотите, можете посмотреть.

– Да! – выкрикнула Кирстен прямо у меня над ухом. – Я уже много лет не смотрела парад!

– Вот и замечательно, – улыбнулся отец и многозначительно посмотрел на меня. В этом взгляде читалось: «постарайся не испортить все, как ты это умеешь». Я улыбнулся в ответ. Это была та улыбка, которой каждый сын напоминает отцу о том, что он уже вырос.

– Пойдем, – я схватил руку Кирстен и поцеловал ее. – Мы можем поплавать голышом в другой раз.

Кажется, я потеряла последние остатки рассудка? Уэс учит меня плавать, а я чуть ли не набрасываюсь на него в его собственном бассейне. Господи, а что же тогда случится, когда мы пойдем заниматься банджи-джампингом? Я же, наверное, пока мы будем падать, попытаюсь стянуть с него одежду.

Я переоделась и спустилась вниз в надежде найти в гостиной Уэса, но его еще не было. Время уже перевалило за полдень. Мелда собиралась подать обед в четыре, а это значит, что в нашем распоряжении еще оставалось несколько свободных часов. Я не шутила, когда говорила, что уже много лет не смотрела парад. В детстве мы всегда делали это вместе с родителями, а когда их не стало, это занятие начало казаться мне абсолютно бессмысленным. На самом деле, не только это – все начало казаться бессмысленным. Как странно, стоит только выбраться из тьмы, заключенной внутри самой себя, покинуть свой маленький эгоистический мирок, и сразу ясно видишь, насколько отвратительно было твое поведение.

Ты можешь ненавидеть весь мир, но это их не вернет.

Ты можешь рыдать днями напролет, лучше тебе не станет.

Долгие дни, проведенные взаперти в своей комнате, не заставили боль уйти.

Но жизнь – настоящая, полная событий жизнь оказалась моим спасением, а эта жизнь была невозможна без Уэса. Он словно стал для меня наставником. Я боялась только одного: я так быстро и бесповоротно в него влюбляюсь, что уже не смогу остановиться. Я гнала от себя эти мысли. Мы оба друг другу нравимся, и это единственное имеет сейчас значение. Если строить планы на далекое будущее, можно сойти с ума. В конце концов, мне пока всего восемнадцать. И в ближайшее время я совершенно не собираюсь выходить замуж.