Дайкен Рэйчел Ван - Разрушенная

Гейб засмеялся.

– Ну как тебе сказать. Начнем с того, что я никогда не занимался спортом, а ты всегда находился в окружении свиты, следовавшей за тобой по пятам, И они, я полагаю, были озабочены твоей болезнью больше, чем кто-либо еще.

– Ага, – я скрестил руки на груди. – Один из них – мой личный мозгоправ, второй – охранник, которого приставили ко мне еще в детстве. Оба искренне переживали, что если я буду предоставлен сам себе, обязательно забуду принять лекарства, или, наоборот, сожру сразу целый пузырек, как это сделал брат.

– А почему ты вдруг стал куратором? – поинтересовался Гейб.

– Он умер. – Я облизал пересохшие от лекарства губы. – Его гребаный куратор сказал, что у него давно были подозрения насчет Тая. Он сказал, что Тай никогда не принимал участия ни в каких мероприятиях, а всегда сидел, запершись, в своей комнате. Но этот куратор никому об этом не сказал, он считал, что это вообще не его дело. И я подумал, что если бы я был на месте этого куратора, то помог бы спасти пару-тройку первокурсников, – грустно улыбнулся я. – Я и предположить не мог, что меня угораздит влюбиться в одну их них.

Гейб тоже улыбнулся и покачал головой.

– Любовь всегда приходит тогда, когда ее не ждешь.

– А что у тебя на личном фронте?

– Слушай, мы с тобой правда ведем этот разговор? – Гейб почесал затылок и посмотрел в окно.

– Вроде как да.

– Я решил не влюбляться… и не заводить отношения, мне уже хватило.

– Неприятный опыт?

– Это ты сказал, не я. – Гейб выдал парочку ругательств, а потом глубоко вздохнул и с громким звуком выпустил изо рта воздух. – Но это не значит, что я не могу узнать любовь, когда она такая сильная, что это бросается в глаза. Кирстен действительно тебя любит.

– Надеюсь. – Я тоже смутился и отвел глаза. – Потому что я тоже ее люблю. Это безумие?

– Это не более безумно, чем то, что ты сегодня утром говорил сам с собой.

Но я же не говорил сам с собой. И вообще, разве я виноват, что они были слишком сонные и не заметили, как медсестра входила и выходила из палаты? Тем более, что меня больше не мутило от лекарств, и думаю, это отличное доказательство того, что медсестра действительно приходила. И мне ничего не приснилось.

– Пойду принесу что-нибудь поесть. И ты тоже отправляйся в душ. Ведь твоя свежевымытая девушка наверняка захочет уютно устроиться у тебя на плече. – Парень выразительно подвигал бровями. – Я принесу тебе кофе.

– Спасибо, друг, – засмеялся я.

Гейб ушел. Я успел только потянуться к кнопке вызова медсестры, как Анжела уже появилась в дверях.

– Тебе нужна помощь?

– В каком-то смысле, – улыбнулся я. – Просто мне нужно сходить в душ, и я хотел бы спросить… Можно мне надеть сегодня что-нибудь нормальное, а не больничную рубашку? Теперь, когда все медикаменты уже в моем организме, я ведь просто жду, когда начнется операция, да?

– Конечно, – подмигнула мне Анжела. – Думаю, джинсы и белая футболка – это как раз то, что доктор прописал.

Я с облегчением вздохнул:

– Спасибо.

– Без проблем! Тебе ведь надо выглядеть соответствующе перед своей будущей женой.

– При условии, что я до этого доживу, да? – пошутил я.

– Знаешь, я люблю, когда люди мечтают о чем-то, и потом это становится частью их жизни. Вот ты, например, хочешь, чтобы она была твоей женой, и она будет. Знаю, это может прозвучать глупо, но меня восхищает твоя вера. Не только в себя, но и в окружающих тебя людей. Это достойно уважения, и ты должен это знать – вера никогда не остается незамеченной. Так же, как и самоотверженность – ее невозможно не заметить, ее никогда не воспринимают как должное, и она никогда не остается без вознаграждения.

Я улыбнулся, но на самом деле ее слова меня немного смутили. Эта медсестра и вправду видит меня насквозь. Я провел в больницах уйму времени и еще ни разу не встретил никого, способного настолько поддержать и вселить надежду. Я начинал понимать, что все, что я делаю – правильно. Она не смотрела на меня грустными глазами, как это обычно делают врачи, когда понимают, что, вероятно, это их последняя с вами встреча. Может, именно поэтому Анжела мне так нравилась. В ее взгляде читалась надежда и тревожное ожидание, словно она знала какой-то большой секрет, который мне еще только предстояло узнать.

Мы весь день провалялись в постели. Все четверо. И это, как минимум, очень смешно звучит. Как мне и пообещали, никто не был против, чтобы я облачился в джинсы и футболку, поэтому теперь спокойно обнимал Кирстен, не демонстрируя свои ягодицы всем присутствующим. Она сидела у меня между ног, откинувшись мне на живот и положив голову на грудь. И я все время то тут, то там чувствовал, как она отбивает пальчиком по коже сердечный ритм, словно напоминая мне, что у нас еще осталось время. И это время было только наше.

Где-то на середине последней серии «Пинки и Брейна», которую мы смогли найти на YouTube, в палату с загадочной улыбкой вошел отец. А за ним еще несколько человек.

Что он задумал?

– Думаю, вы, ребята, проголодались, – улыбнулся нам Рэнди Митчелс и отошел в сторону, а те, кто пришел вместе с ним, начали выставлять на стол что-то совершенно потрясающее, потому что появлявшиеся на нем закуски могли бы подаваться и к королевскому столу.

– Это не сон… – Гейб оторопело уставился на огромное филе лосося.

– Привет от нашего повара Энтони, – с гордым видом кивнул отец. – Он сегодня к вашим услугам.

– Это лучшая еда на всем белом свете. – Гейб с открытым ртом пожирал глазами еду, все появлявшуюся и появлявшуюся перед нашими восхищенными взорами.

Комнату наполнили божественные ароматы. Черт. Да я теперь папин должник.

Всем раздали небольшие пластиковые стаканчики, и отец с характерным звуком открыл запотевшую бутылку с шампанским.

– Вообще-то, я предпочитаю не поить алкоголем тех, кому еще нет двадцати одного, – подчеркнул он. И это абсолютная правда. Отец как-то застукал меня на алкогольной тусовке, и я потом был наказан целых два месяца. – Но, думаю, мы можем сегодня выпить за моего сына, Уэса.

Кирстен крепко сжала мое колено.

Шампанское налили всем. Я знал, что мне можно есть и пить еще только один час. Так что я радостно взял свой стаканчик.

– Пусть под наркозом тебе снятся светлые сны, и после операции ты проснешься свежим и готовым к новой жизни. За моего сына, моего бойца и моего героя. – Отец поднял в воздух стаканчик.

– Ура! – воскликнули в унисон все присутствующие.

Но у меня ком застрял в горле. Я тяжелым взглядом смотрел на отца. Он был смелым, не то что я. Он пережил смерть жены, потом смерть сына, а теперь его единственный кровный родственник ждал операции, которая могла завершиться успехом с шансами пятьдесят на пятьдесят.

Я? Смелый? Нет, это те, кто любит тебя, кто беспокоится за тебя, вот они смелые. Нет ничего проще, чем лечь под нож хирурга: тебе делают укол, и ты просто засыпаешь. Моя битва уже практически закончилась, я дал своему телу установку бороться, и осталось только доверить врачам делать их работу.

А их битва? Я посмотрел на лица своей семьи, своих друзей – их битва еще только начиналась.

– Спасибо, пап. – Я тоже поднял свой стаканчик и сделал глоток, – за все.

– Сынок, я так горжусь тобой.

Отец никогда раньше мне этого не говорил, а сейчас сделал это в присутствии стольких людей. Потом он кивнул мне и вышел из палаты.

Гейб тоже вскочил и выбежал из комнаты вслед за отцом. Я знаю, парень сражается со своими демонами, так что я не виню его за этот внезапный уход. Может быть, ему просто нужно было немного побыть одному.

– А уже можно есть? – первой нарушила тишину Лиза.

– Да, я тоже жутко проголодался. – Я поднялся с кровати, взял тарелку и принялся накладывать в нее всякие вкусности. Гейб вскоре вернулся, но так и не объяснил, что заставило его так неожиданно уйти.

Еда была просто восхитительной. Я наелся так, что в меня просто больше не влезло.

Стрелка часов уже клонилась к семи. Я перестал есть, выпил немного воды, лег в кровать и потянул за руку Кирстен. Она устроилась рядом, и я ее обнял.

– Так, Лиза, – Гейб дернул сестру за руку, – думаю, нам пора оставить ребят. – И он улыбнулся мне. – До завтра, Уэс.

Мы стукнулись кулаками, и они с Лизой ушли.

– Тебе страшно? – спросила Кирстен.

– А тебе?

– Я первая спросила.