Паоло Бачигалупи - Разрушитель кораблей

— Кровь и ржавь, — тихо выругался он.

— Что такое? — снова спросила Нита. — Кто там?

— Его отец, — со вздохом ответила Пима.

Ричард Лопес быстро шел по песку, благо вода отступила на время. С ним было много людей, вся его костоломная команда. Они поддерживали на берегу порядок, пока это им было выгодно, и ничего не делали, если выгоды с этого не было. На них сверкали найденные на кораблях камни, стальные цепочки и куски медной проволоки, обмотанные вокруг бицепсов. Мужчины и женщины, поработавшие в командах по тяжелым грузам, но сменившие эту работу на теневой бизнес в притонах, где играли, торговали наркотиками и гуляли с девочками.

Гвоздарь глядел на них, с трудом сдерживая страх, который охватил его сразу же, как он увидел ухмыляющееся лицо отца. Узнал и пару других. Жилистая женщина с жестким лицом, которую все звали Голубоглазой и которую Гвоздарь боялся, наверное, еще больше, чем отца. Еще один, на добрый фут выше остальных, с огромными мышцами. Тул, получеловек, которого Гвоздарь последний раз видел у Лаки Страйка. Узнал еще одного, Стального Лю, костолома из банды Красных Питонов. Каждого из них хватило бы, чтобы испугаться не на шутку.

На плечах отца подрагивали драконы. Отец вел сюда всю банду, решительно шагая вперед, обнажив в ухмылке желтые зубы. В подзорную трубу он выглядел большим, так, будто был уже совсем рядом.

Гвоздарь снова вздрогнул, и на этот раз не от озноба, вызванного заражением.

— Нам надо спрятаться.

— Думаешь, они уже знают, что мы здесь? — спросила Пима.

— Хорошо бы, чтобы нет, — ответил Гвоздарь, пытаясь встать, но не смог. Махнул рукой Пиме, прося о помощи.

— А что такое с твоим отцом? — спросила Нита.

Гвоздарь скривился, когда Пима подняла его на ноги. Сложно так вот все объяснить, когда речь идет о Ричарде Лопесе. Все равно что рассказывать об урагане-убийце. Думаешь, вот он, что все знаешь, а все оказывается еще хуже.

— Он плохой, — пробормотал он.

Пима закинула его руку себе на плечи и повела по наклонной палубе.

— Я видела, как он на ринге человека убил, — сказала Пима. — Побил, сбил с ног, а потом убил, хотя все и так признали его победу. В кровавое месиво его превратил и голову проломил.

Лицо Гвоздаря одеревенело. Он снова поглядел поверх сверкающей воды, туда, где шел его отец. Они шли быстро. Время уже не раннее, так что они уже наверняка под наркотой.

— Если они найдут Везучую Девочку, ей не жить, — сказала Пима. — Твой отец не позволит ей встать между ним и добычей.

Гвоздарь поглядел на Ниту.

— Вот бы самое время твоим прибыть.

Нита покачала головой.

— Думаю, не успеют, — сказала она, даже не глядя на горизонт. — Что еще можно сделать?

Гвоздарь и Пима переглянулись.

— Надо сматываться отсюда, — сказала Пима. — Пусть рыщут по кораблю. Тут полно всякой добычи. Может, это их займет, а мы сможем сбежать на берег, позднее. Вечером или попозже.

Гвоздарь поглядел на людей, издалека похожих на муравьев.

— Он все равно будет искать меня, даже если мы сможем сбежать сейчас.

— Этого мы не знаем. Он сейчас под таким кайфом, что, может, и не помнит, что у него сын есть.

Гвоздарь припомнил, как отец, под кайфом и разозленный, убил мужчину вдвое больше себя размером. Мгновенно. Только разбитая бутылка и кровь на песке. Выдохнул.

— Ага, давайте уматывать, — сказал он.

— Вы уверены, что мы сможем спрятаться? — спросила Нита.

— Хорошо бы, — сквозь зубы ответил Гвоздарь, пока они помогали ему спуститься с борта. — Если они нас поймают…

Он покачал головой.

— Но ведь он тебе отец, так?

— Без разницы, когда человек под наркотой, — ответила Пима. — Когда отец на «слайде», даже Гвоздарь его боится.

— «Слайд»? Это наркотик?

Пима и Гвоздарь переглянулись.

— «Кристал слайд». Не знаешь, что это такое?

Нита озадаченно поглядела на них.

— «Ред риппер»? — спросила Пима.

— «Бладрок», — сказал Гвоздарь. — «Железный ветерок». «Рогатая жаба». «Блаженный кровопийца».

— «Кровопийца»? — судорожно вдохнув, переспросила Нита.

— Ну да, — пожав плечами, согласились они.

Она в ужасе поглядела на них.

— Это же принимают лабораторные. Бойцы. Полулюди. Это же сделано для животных.

Она осеклась.

— В смысле…

— Животных, да? — устало улыбнувшись, переспросил Гвоздарь, глянув на Пиму. — Это уж точно. Стая животных, которые тут деньги делают для вас, больших боссов.

Нита пристыженно поглядела на него. Гвоздарь, шатаясь, вышел на берег и посмотрел на растительность, покрывающую остров. Накатила тошнота. Протянул руку богатенькой девочке.

— Помоги мне. Похоже, я сам не заберусь.

Они втащили его обратно в подлесок отчаянными усилиями. Еле добрались до лагеря, который устроили вчера. Гвоздарь опустился на землю и свернулся клубком, тяжело дыша. В полусотне метров внизу сквозь заросли белел корпус клипера. Послышались довольные крики. Радостные возгласы мужчин и женщин, набросившихся на добычу. Они смеялись и улюлюкали. Гвоздарь попытался приподняться, чтобы разглядеть, что происходит, но чувствовал себя все хуже и хуже. Озноб накатывал волна за волной, несмотря на светящее с неба солнце.

— Мне нужны одеяла, — прошептал он. Девочки обернули его одеялами, но приступы озноба не прекратились. Тело будто оледенело. Его колотило, в глаза стекал пот, зубы стучали.

Внизу его отец с подручными лазали по кораблю с ловкостью павианов.

— Как мы облажались, — пробормотала Пима.

Гвоздарь едва мог говорить, так стучали зубы. Хотел сказать Пиме, чтобы та оглядела противоположную сторону острова, чтобы их не застали врасплох, сказать этой богачке Ните Чоудхури, чтобы пригнулась пониже, что взрослые внизу не слишком-то умные, но хитрые, и будут постоянно оглядываться по сторонам. Со временем им надоест радостно кричать по поводу свалившегося на них богатства, и они станут искать способы оградить добычу от других.

Жаль, что они не смылись до прилива. Глупо было рассчитывать, что никто сюда не придет. Корабль слишком большой, он не мог не привлечь внимания. Мелкие стервятники могли здесь копошиться только до прихода львов, которым и достанется львиная доля мяса. А теперь им пришлось затаиться и ждать, пока львы рыщут по остову корабля, смеются, открывают бутылки с выпивкой, найденные на камбузе. Они выкидывали на палубу серебряные блюда, били о камни фарфоровые вазы, крича от радости. Китайские вазы, старинные, которые, как понимал даже он и Пима, дороже всего этого серебра. Правильно, все, что нельзя переплавить, здесь, на берегу, куска медяхи не стоит. Может, они и правы, что бьют их. Может, вообще надо поджечь этот чертов корабль, чтобы небо почернело…

Гвоздарь вздрогнул. Он с ума сходит. Надо лежать тихо. Он так устал. Надо лежать и отдыхать.

— Надо оттащить тебя обратно на берег, — прошептала Пима.

— Нет, — качая головой, ответил Гвоздарь. — Тогда они заберут Везучую Девочку.

— Мне плевать. Спрячется или ее найдут, все равно. Тебе нужно лекарство, немедленно.

Он едва мог говорить, зубы стучали, но он поглядел на Пиму твердо, как только мог. Чтобы она поняла.

— Она в команде, понятно? Повязана со мной и тобой кровью.

Пима отвернулась. Гвоздарь понимал, о чем она думает. Есть команда, ребята, которые не один год вместе собирали добычу, делились друг с другом, рисковали, воруя, прикладывали ему алое к ссадинам, оставшимся от ремня Ричарда Лопеса. Каждый из них с трудом пробился в команду, а потом каждый день до седьмого пота работал, чтобы норму выполнить, чтобы…

И эта команда, которой и дня нету.

— Пима, — начал он, вцепившись ей в руку, — если думаешь, что у меня «больной глаз», то поверь мне. Нам нужно, чтобы эта Везучая Девочка была цела. Несмотря на то что она из этих проклятых торговцев. Она нам нужна.

Пима не ответила.

Нита присела рядом и озабоченно поглядела на него.