Хелен Филдинг - Ребенок Бриджит Джонс. Дневники

19.04. Нет ничего труднее, чем быть бездетной женщиной на пороге сорокалетия. Природа-матушка гнет тебя в разные стороны, только успеваешь охать. В светлом будущем ученые что-нибудь придумают для облегчения страданий; а пока, дорогая Бриджит, слушай оглушительное тиканье часов, излучай флюиды паники и наблюдай, как учуявшие их мужчины бегут от тебя врассыпную. Даже если ТОТ САМЫЙ МУЖЧИНА встретится прямо сегодня, все равно не хватит времени на естественное развитие отношений, из которого логически вытекает зачатие.

19.05. Ребенок? У меня? Ну нет. Я на пике карьеры. Каждому свое, знаете ли. Лично мне – взрослые отношения, изысканные и утонченные, почти как во французском кино.

Понедельник, 26 июня

18.00. Студия передачи «Удивись, Британия!».

– Наплюй, – выдала Миранда.

Как всегда безупречная, она сидела в кресле ведущего, в окружении камер и гигантских экранов, в то время как я ОСУЩЕСТВЛЯЛА ОБЩИЙ КОНТРОЛЬ с галереи. Мы общались через наушник.

– Тридцать секунд до эфира, – объявил Джулиан, администратор.

– В голове не укладывается, – зашептала я. – Он взял и ушел просто потому, что ему взбрело, будто мне нужны отношения и дети. Наверно, у меня это все на лице написано.

– Не болтай ерунды, – отрезала Миранда.

Звукооператор прицепил к ее лацкану микрофон.

– ДЕСЯТЬ, девять, восемь, семь, – начал считать Джулиан.

– У нас тут «Удивись, Британия!», а ни разу не Викторианская эпоха, – продолжала Миранда. – Ты перепихнулась с бывшим. В чем криминал?

Проклятье! Миранда, сама того не ведая, сообщила о моем поступке всей студии, а заодно и всей Британии. И добавила:

– Чтоб ты знала: секс с бывшими вообще в счет не идет.

– Извините, проворонил. Мы в эфире, – сообщил Джулиан.

БЛЯМС!

На экраны выплыла тема передачи, зазвучала, суля срочные новости, заставка. Можно подумать, сотрудники «Удивись, Британия!», подобно муравьям, тащат каждый свою сенсацию изо всех мировых щелей; на самом деле они слоняются по студии, обсуждая секс и ничего кроме секса.

– Злоупотребление алкоголем! – пискнула Миранда. Испугалась, быстро перешла на свой обычный вещательный тон: – Что это? Серьезная угроза для юных британок или просто старый добрый способ времяпровождения?

БЛЯМС.

Пошел видеорепортаж – толпа пьяных в стельку девчонок вываливается из паба.

– Как думаешь, все дело в моем возрасте? – прошептала я Миранде в наушник.

– Нет, конечно. Просто он – эмоциональный тормоз! – объявила Миранда – снова на всю страну. – А сейчас сэр Энтони Хопкинс…

– …превзойдет себя, – прошипела я, спохватившись, Миранде в наушник.

– Превзойдет себя! – Миранда сверкнула улыбкой на пустое кресло, где должен был сидеть Энтони Хопкинс.

– Явив нам весь спектр актерских эмоций, – отчаянно засуфлировала я.

– Явив нам ВЕСЬ СПЕКТР актерских эмоций, – выдала на камеру Миранда.

БЛЯМС.

– И наконец: откуда берутся геи? Новейшие исследования доказывают, что сексуальная ориентация формируется еще в утробе матери.

– Точнее, в какой момент жизни мужчина становится патологическим запудривателем мозгов? – поправила Миранда, откидываясь на спинку кресла в ложной уверенности, что клип уже идет.

– Бриджит! Миранда!

В студию ворвался Ричард Финч – мой босс.

– Я же просил не болтать о своем о девичьем между заставками! Что у вас тут за бардак? Где Энтони Хопкинс?

И правда – где?

Я напряглась. Новостному клипу оставались считаные секунды.

– Добудьте мне Энтони Хопкинса! – зашипела я Джулиану в наушники.

– Встречайте! – бодро заговорила Миранда. – С корабля на бал, наш следующий гость…

– Тяни время, Миранда!

Энтони Хопкинс, седой, в костюме, неуверенно озираясь, шел по студии. С наушника Миранды я переключилась на наушник Джулиана:

– Джулиан, Хопкинс уже здесь. Камеру влево, в смысле, вправо. Короче, за кресло.

– Рыцарь Ее Величества, – тянула Миранда.

– Да подведите же его к креслу! Подведите Хопкинса к креслу! – шипела я тоном взбешенной альфа-самки, которую такси завезло не туда, куда надо.

– Наше национальное достояние… – из последних сил импровизировала Миранда. – Наш плотоядный оскароносец…

Джулиан втолкнул Энтони Хопкинса в кресло, звукооператор на ходу прицепил микрофон к его лацкану.

– Да, да – национальное достояние, о чем я не устану повторять; актер, чье дарование прошло проверку эпохой, сэр Энтони…

В кресле сидел совсем не Энтони Хопкинс.

– Хопкинс! – выпалила Миранда, в упор глядя на незнакомца. – Скажите, сэр Энтони, образ Ганнибала Лектора мешал вам в дальнейшей карьере?

– Вообще-то я здесь, чтобы сообщить о вероятности наличия гена гомосексуальности, носителями которого являются женщины, – выдал гость.

Тем временем за Мирандиной спиной плотоядно, по-ганнибальски, кривил рот сэр Энтони Хопкинс.

После, не успела Миранда плюхнуться рядом со мной на диван в аппаратной и произнести: «Ну и кто здесь способен сваять мохито?», как Ричард Финч распахнул дверь, зыркнул на нас и объявил:

– Бриджит! Миранда! Это – Пери Кампос, наш новый сетевой контролер.

За Финчем маячила женская фигура на высоченных каблуках.

– А это, – продолжал Финч, – команда системных аналитиков, наблюдавшая сегодня за работой над шоу.

В дверь просунулось несколько голов.

– Этим же они будут заниматься в течение четырех недель с целью выявить сотрудников, подлежащих сокращению для оптимизации рабочего процесса, – заявила Пери Кампос.

Она выступила вперед и оказалась американкой – очень молодой, в дизайнерском прикиде и в окружении бородатых юношей с забранными в пучки длинными патлами.

– Я называю это сельскохозяйственным термином «обрезка», – продолжала Пери Кампос. – Очень удачное слово, по-моему. Так и хочется посмаковать.

19.00. Туалет на студии «Удивись, Британия!».

Меня скоро уволят. Мое место займет юноша с самурайской прической.

19.03. Секс мне больше не светит. Никогда. Вчера был прощальный сеанс.

19.04. Я уподобилась пародийной школьной учительнице – старой деве с набеленными щеками и жирным слоем алой помады; вечной «мисс»; инопланетному реликту. Да, Бриджит, ты теперь такая, и нечего обольщаться. Боже! Телефон!..

* * *

19.10. Звонил Том.

– Дорогая, ты на презентацию Арчера Биро идти думаешь? Когда появишься?

Мысль лихорадочно заработала.

– Бриджит! БРИДЖИТ!

– Нет, – произнесла я зловещим тоном. – Никаких Арчеров. Никаких Биро.

– Дорогая, ради всего святого! Неужели ты после Марка Дарси до сих пор не очухалась? Ты ведь у нас богиня любви; ты же энергию излучаешь, как Солнце. А он кто? Снобское снобище, серийный двоеженец и отрыжка публичной школы. Ждем тебя в полвосьмого в «Скайбаре». Тебе надо оторваться по полной, детка.

20.00. Бальный зал в «Бэнксайде», Южный Лондон.

Во время забега вверх по лестнице – потому что мы катастрофически опаздывали – Шэззер еще переваривала стычку возле входа. У нее это выражалось в шипении «Ублюююдки!». Просто Тома не было в списке приглашенных, о чем нам сообщили юные секьюрити в черных костюмах. Шэззер пришлось объяснять им, что отсутствие Тома в списке объясняется дремучей ГОМОФОБИЕЙ устроителей презентации, каковую гомофобию, уж конечно, осудят все до единого СМИ, и так далее в том же духе. Юные охранники сдрейфили и пропустили нас всех, а Шэззер направила негодование в иное русло.

– Нет, ну не урод? Сначала трахнул тебя после крестин, а потом СВАЛИЛ! Я давно говорю, что он просто распутный, эмоционально зажатый, пьяный…

– С нездоровой зависимостью, – вставил Том (он у нас теперь – только не смейтесь – психотерапевт).

– Самодовольный тупой ублюдок! – провозгласила Шэззер прямо в физиономии целой толпы представителей окололитературных лондонских кругов, вооруженных бокалами и пластиковыми пиалами с неподлежащим опознанию содержимым. На сцене уже выстроились в ряд авторши-номинантки. Национальности – на любой вкус, наряды – тоже. Присутствовали и хиджаб, и гватемальское платье расцветки «пожар в джунглях», и полноценная паранджа.